Вопрос № 66. Основные гипотезы лингвистической относительности и детерминизма. Эксперименты по исследованию внутренней речи

Лингвисты, изучая языки разных народов, удивлялись их структурной несхожести. И как все профессионалы, преувеличивающие значимость своего предмета, выдвинули предположение о том, что различные языки по-разному влияют на сознание. Утверждалось, что весь опыт человека испытывает влияние конкретного языка, на котором этот человек говорит. И что «реальный мир» в большей степени строится бессознательно, на основе языковых норм конкретной группы. Иначе, мы видим, слышим и воспринимаем действительность так, а не иначе, в значительной мере потому, что языковые нормы нашего общества предрасполагают к определенному выбору интерпретации.

Психологи же сталкиваются в своей практике с многообразными формами, видами и режимами работы сознания. Наряду с повседневными проблемами сознание обслуживает такие сферы жизни как религия, сон, игра, научное познание, художественное творчество, мир душевных заболеваний и т. д. Эти миры опыта замкнуты в себе и переход из одного в другой не только невозможен, но требует определенного усилия и предполагает своего рода смысловой скачок. Значения фактов, вещей, явлений в каждой из этих сфер образуют целостную систему. И что любопытно, один и тот же язык, в его лингвистическом понимании, обслуживает все эти сферы человеческого опыта. Следовательно, структура языка нейтральна по отношению к его содержанию. Более того, у естественных языков есть функция порождения искусственных языков. Все искусственные языки - от химических и математических номенклатур до языков программирования и международного общения типа эсперанто - вводятся в оборот посредством естественных языков и переводимы на эти языки. Знаковый мир сознания структурирован не только естественным языком, как предполагают сторонники гипотезы Сепира - Уорфа.

Семиотическая природа человеческого сознания дает основания для возникновения двух противоположных представлений. Поскольку язык, состоящий всегда из ограниченного числа элементов, доступен усвоению, создается впечатление, что он выступает всего лишь как один из возможных посредников сознания. Само же сознание свободно, независимо и использует его в качестве орудия. На практике же, пытаясь установить собственные формы, сознание всегда приходит к установленным языковым категориям.

Однако, тот факт, что язык есть упорядоченное единство, что он имеет внутреннюю планировку, побуждает искать в формальной системе языка слепок с какой-то «логики», будто бы внутренне присущей мышлению и, следовательно, внешней и первичной по отношению к языку.

Неоспоримо, что в процессе познания мира мысль движется одинаковыми путями, на каком бы языке ни осуществлялось описание опыта. И в этом смысле мышление независимо, но не от языка вообще, а от той или иной языковой структуры. Никакой тип языка не может сам по себе ни благоприятствовать, ни препятствовать работе сознания. Однако проблема связи языка и сознания этим не снимается, но сдвигается в план функциональный. В коммуникациях за языком сохраняются такие воздействующие на сознание функции как мнемическая (социальной памяти), номинативная, культурно-нормативная, регулятивная, поэтическая, магическая и другие. Сила воздействия каждой функции связана с социальным устройством, развитием культуры, индивидуальными способностями людей.