Глава II. Политические церемонии

В странах Западной Европы эпохи Средневековья, рассматриваемой в данной работе, церемониальные традиции накапливались и видоизменялись, но всегда важнейшую роль в них играл религиозный контекст. Однако, ко времени позднего Средневековья монархия все более стала наступать на права церкви, завоевывая некоторые ее позиции. В частности, она успешно использовала христианскую идею сакральной природы королевской власти, связанной с признанием ее божественного происхождения и ролью посредника между Богом и людьми. Жизнь короля, как представителя сакральной власти, ежедневно состояла из многочисленных церемоний. Впрочем, они варьировались и различались в зависимости от периода времени и страны.

Уникальность сочинения Филиппа де Коммина по отношению к рассматриваемому вопросу о значении политических праздников, церемоний и ритуалов в политической жизни является известной, так как он был очевидцем самых пышных европейских дворов того времени.

В своих «Мемуарах» де Коммин не ставит целью сравнение Бургундского или Французского двора. В своем произведении чаще всего он лишь ограничивается упоминаниями о различных политических церемониях или праздниках. Однако именно благодаря его уникальным свидетельствам становится возможным воссоздать церемониальный быт той эпохи.

Политические церемонии складывались в соответствии со статусом и могуществом представителей королевской власти. По свидетельствам де Коммина, к середине XV века Бургундское герцогство переживало период своего расцвета, что выражалось в политическом влиянии и богатстве.

Двор Карла Смелого был тогда самым расточительным и блестящим. «При нем нашли свое последнее благодатное пристанище поклонники рыцарских идеалов и певцы рыцарской культуры. Эта культура крайне эстетизировалась и выродилась в «пышное представление с тщательно обученными актерами, наслаждавшимися своей игрой и постоянно старавшимися убедить себя в ее серьезности».⁶

Совершенной противоположностью бургундскому, по описанию Филиппа де Коммина в своем сочинении, являлся французский двор. Там, напротив, нет никакой пышности, король экономен и излишне разумен. Не тратился даже на стоящую одежду, не придавая большое значение формальным вещам.

Коронации

Наиболее крупной и значимой политической церемонией Средневековья была коронация. Средневековая коронация была строго формализованной процедурой и состояла из четырех элементов: избрания, одобрения и аккламации, помазания и коронования.⁷ Она сопровождалась пышным литургическим действом с многочисленными молитвами и гимнами. Традиционно завершалась мессой, за которой следовал пышный пир.

В каждой стране была своя коронационная специфика. Во Франции с 1129 года был обычай короноваться в Реймсе местным архиепископом. После принесения королем торжественной клятвы ему вручались знаки рыцарского достоинства: башмаки от главного казначея, золотые шпоры от бургундского герцога, меч от реймсского архиепископа (с XIII века вручался Joyeuse - меч Карла Великого).

Затем коронующийся снимал с себя часть одежды для совершения обряда помазания, который совершался с помощью елея из Святой Стеклянницы. После он надевал королевское облачение и брал королевские регалии. Архиепископ возводил его на трон, у которого происходила церемония принесения оммажа французскими пэрами. По старой традиции каждый из пэров – вассалов французского короля, а также были и духовные пэры, выполнял особую функцию. Однако к концу XV века с усилением власти французского короля, все феодальные владения пэров, кроме Фландрии, были включены в состав королевского домена. Таким образом, титул пэра стал номинальным и давался ближайшим сподвижникам короля.

О коронации Людовика XII в Реймсе 27 мая 1498 года Филипп де Коммин писал: «В качестве пэров Франции у него были следующие лица: первым шел герцог Алансонский – и он был за герцога Бургундского; вторым – за герцога Нормандского – шел монсеньор де Бурбон; третьим – вместо герцога Гиенского – был герцог Лотарингский; первым графом – за графа Фландрского – шел монсеньор Филипп де Равенштейн; вторым – взамен графа Шампанского – монсеньор Анжильбер Клевский; и третьим, заменявшим графа Тулузского, был монсеньор де Фуа».⁸ Далее наступала очередь для народа: он впускался в собор, чтобы поприветствовать нового короля. Происходило литургическое богослужение и Евхаристия.

При коронации Людовика XI в 1461 году врата Реймсского собора были предварительно надежно заперты, чтобы в церковь не набилось слишком большое количество народу. Тем не менее, простая публика обступила главный алтарь и даже непосредственные участники церемонии едва могут двигаться из-за такой толчеи.⁹

Далее действие продолжалось за пиршественным столом, горожане устраивали процессии, некоторых дворян король жаловал в рыцари, а также проводил чудеса исцеления золотушных больных. Завершалась вся церемония лишь с торжественным въездом короля в Париж.

К 15 веку королевская власть как политическая власть утвердилась настолько, что коронации стала важной политической церемонией, призванной произвести впечатление на все общество и подчеркнуть силу и могущество королевской власти. Не случайно церковь принимала активное участие в данной церемонии, подчеркивая тесную взаимосвязь со светской властью. Именно церковь наделяет короля неограниченной властью, и пэры - представители разных областей страны, служили на этой церемонии дабы подчеркнуть ту идею, что эти части страны также подчинялись королю.

Учреждение рыцарского ордена

Е ще одним важным политическим церемониалом Средневековья была почетная церемония по учреждению рыцарских орденов. В 1430 году герцогом Бургундии Филиппом Добрым был учрежден орден Золотого Руна в честь заключения своего третьего брака. В то время в пышно разработанных ритуалах рыцарских орденов видели не что иное, как забаву. Это было модно, и каждый правитель имел свой собственный орден. Однако именно орден Золотого Руна стал одной из наиболее почетных европейских наград еще в то время. Причина этого успеха заключалась в богатстве и роскоши Бургундского двора и проводимых там церемоний, а также в удачной символике в виде Золотого Руна. На портрете кисти Рогира ван дер Вейдена изображен Филипп Добрый с орденом Золотого Руна.

Ч лены ордена провозглашали благочестивое поведение и поклонение Церкви: весьма важное место занимали регулярное посещение церкви и хождение к мессе; рыцари располагались в креслах каноников, поминали усопших по старому церковному канону.¹⁰

Орден Золотого Руна способствовал процветанию и привлечению союзников на сторону Бургундского двора. В пример ему, Людовик XI учредил в 1469 г. орден св. Михаила.

На данной миниатюре работы Жана Фуке (1470 г.) представлено председательство Людовика XI над одной из глав ордена св. Михаила. Изображение передает достоверные портреты и узнаваемы рыцари из окружения Людовика. Справа на первом плане стоит брат короля Карл Французский, слева герцог Жан Бурбонский, а также другие рыцари.

Депутации и заключение мира

В политической жизни страны важное место играли дипломатические отношения внутри страны и вне ее. В своих «Мемуарах» Филипп де Коммин описывает ряд таких примеров. Депутации в средневековой городской жизни являлись способом переговоров горожан с властительными сеньорами. В 1464 году представители Лиги Общественного блага Карла Смелого вторглись в Париж для привлечения жителей города на свою сторону против «тиранической», на их взгляд, политики Людовика XI, предлагая им при этом множество привилегий и богатств. Вскоре была организована официальная встреча, на которой от каждой из сторон выступало по представителю (от парижан – епископ Парижский Гийом Шартье, от лиги – граф Дюнуа). Сидя в кресле, председательствовал герцог Беррийский, брат короля Людовика XI, его окружали герцоги Бретонский, Калабрийский и граф Шароле (Карл Смелый). Целью встречи был договор о захвате Парижа и последующем смещении короля. Однако депутаты не дали сразу же ответа, попросив подумать. Эта медлительность парижан в итоге привела к поражению Лиги Общественного блага и победе короля.¹¹

Триумфом политической мудрости Людовика XI было заключение в 1475 году перемирия с англичанами. Этот шаг укрепил политическое могущество Франции, положил конец длящемуся более ста лет спору о французских землях. Людовику XI удалось откупиться от англичан. Будучи по натуре человеком скаредным, не склонным к излишним тратам, он чтобы произвести на англичан впечатление своим радушием и гостеприимством, устроил роскошный пир. По описанию Филиппа де Коммина, англичане прибывали в Амьен, где их радостно приветствовали и позволяли ни за что не платить. При входе в город Амьен были установлены два больших стола, заполненных вкусными явствами, вызывающими жажду, а также самыми лучшими винами. Наблюдать за этим «празднеством» были приставлены слуги, которые были очень услужливы к прибывающим англичанам.¹²

Церемония заключения мира содержала несколько символических актов. При заключении мирного договора 1475 года в Пикиньи между Людовиком XI и английским королем Эдуардом IV сперва выступил со словом английский канцлер епископ Элийский, сказав, что, согласно некоему пророчеству, это мирное соглашение было заранее предопределено, так как оно ознаменовывало конец претендования короля Эдуарда на французский престол по причине солидного откупа. Затем перед каждым из королей была развернута грамота и спрошено их согласия с обозначенными там условиями. Были принесены требник и святой истинный крест, на который каждый из королей возложил руку, поклявшись о соблюдении перемирия в течение 9 лет, а также о заключении брака между их детьми. В довершение церемонии обе стороны обменялись соответствующими грамотами, скрепленными печатями.¹³

Как видно из вышеприведенного описания церемонии перемирия, Людовиком XI были задействованы всевозможные политические, дипломатические, религиозные аргументы для того, чтобы укрепить созданный союз в сознании англичан.

Посольства

Одной из главных видов деятельности Филиппа де Коммина являлась дипломатия, в которой он был весьма искусен. Согласно его мнению, поведение послов непредсказуемо, особенно если они являлись представителями враждебных государей. Посольская честь требовала в любом случае их почетного принятия и вежливого с ними обращения, а именно встречи, удобного размещения и сопровождения, постоянного контроля за их действиями и общением с недоброжелателями. Послов следовало как можно быстрее выслушать и отпустить, чтобы зря не удерживать рядом с собой врагов. «Угостить их, повеселить, сделать подарки – чтоб все было по чести».¹⁴

При Карле VIII де Коммин был дважды послан в Венецианскую Республику в качестве посла. Впервые он поехал туда в 1494 году и был очарован мудростью правителей этой Республики и порядком, царящим там. По дороге он был встречен в Фузине – ближайшем городе к Венеции, находящимся на материке, 25 дворянами, которые его поприветствовали и проводили до церкви Сант-Андреа, где ожидало еще такое же число других дворян, а также послы от герцогов Милана и Феррары. Эти дворяне также произнесли приветственную речь, а затем он был посажен на пьятто – судно, предназначенное для плавания в Венецианском заливе, между двумя другими послами, что очень почетно в Италии, и провезли вдоль Большого канала к аббатству Сан-Джорджо, где они были поселены.

На следующий день за Коммином приехали и отвезли в Синьорию, где он представил свою грамоту дожу и имел с ним разговор. Затем ему провели прогулку по дворцу, показали сокровищницу и арсенал. Всего де Коммин пробыл там восемь месяцев, освобожденный от всех расходов, как и другие послы. На протяжении всего своего повествования он не переставал восхищаться этой республикой и ее политикой, считая, что они на пути к величию.¹⁵

На тот момент Венецианская Республика была одним из богатейших и наиболее могущественных государств средневековой Европы. Ее могуществу способствовала продуманная внешняя политика, направленная на урегулирование всяческих межгосударственных споров и конфликтов путем переговоров, откупа, минуя военные действия.

В тот раз миссия де Коммина состояла в том, чтобы принести благодарность за оказанные ранее служителям короля услуги, а также, чтобы получить согласие венецианцев на продолжение похода в Неаполь с целью завоевания этого королевства. В то время у венецианцев находились послы от неаполитанского короля и от турка. Также из-за опасения захвата важных территорий французским королем, в Венеции были посланы послы от королей римского и испанского. После прибытия этих последних послов начались тайные ночные совещания, с целью создания лиги против французского короля.¹⁶

Несмотря на большие амбиции, Карл VIII не проявлял серьезных усилий для завоевания Неаполитанского королевства, так как не был сильным политиком, и не оказывал помощи посольству де Коммина.

Однажды после обеда для всех послов членов лиги было устроено развлечение – катание на лодках. Всего их было 40, украшенных штандартами и гербами послов, так как вместе с каждым послом отправлялись также его сопровождающие. Также для них был устроен праздник.¹⁷ Коммин отказался от участия в нем, в течение его последнего месяца пребывания там общение с ним было таким же учтивым, и обратно он добрался до Феррары, где был встречен сторонниками французского короля.¹⁸

Второе его посольство в Венецию состоялось с 4 по 24 ноября 1495 года, когда два государства находились уже в открытой вражде и де Коммину был оказан далеко не такой великодушный прием, как в первый раз. После изложения своего поручения дожу, заключавшейся в просьбе о помощи французскому королю, Филиппу де Коммину было сказано, что ответ будет получен в течение трех дней, необходимых для совета с сенатом. В течение этих трех дней совершались всеобщие процессии, распределялась милостыня и произносились публичные проповеди – все это было необходимо для прошения у господа принятия верного решения. В итоге Коммин не получил ответа и за 15 дней, и миссия завершилась не очень удачно.¹⁹

Триумфы

Богатый и могущественный Бургундский двор сопровождал роскошью всякое политическое событие. По описаниям де Коммина, Карл Смелый, испытывавший страсть к высокоторжественным церемониям, для совершения своего триумфального въезда в 1468 году в захваченный Льеж в качестве победителя потребовал снести часть стены и засыпать ров для более торжественного входа. При входе он был окружен двумя тысячами пеших кавалеристов при всем оружии и десятью тысячами лучников. Он въехал верхом в окружении своих придворных и командующих войском, разодетых в свои лучшие одежды.²⁰ Он остановился у собора и сошел с коня. Мятежные льежцы не повиновались желаниям герцога и обрекли свой город на разграбление и сожжение.

Триумфальный въезд правителя в свои владения после военных походов – традиция, заимствованная из императорского Рима, когда каждый император стремился запечатлеть свои подвиги в памятном монументе с намеком на обожествление своей персоны. В частности, триумфальные въезды особенно вошли в моду после итальянских походов Карла VIII (1494, 1495), который подражал императору Траяну.²¹

Торжественные въезды государей были напоминанием об их власти и традиционно состояли из нескольких актов. Среди них было приветствие правителя (совершаемое до въезда правителя в город), затем прием его у городских стен, передача ключей, открытие ворот, депутации знати и духовенства.²² Эту церемонию каждый город ждал с нетерпением, так как хорошее принятие правителя сулило обновление привилегий, а для простого люда были заготованы щедроты и угощения.

Похороны

Средневековые похороны правителей – торжественная и очень пышная церемония воздаяния чести умершему государю. В 1477 году, после неожиданной гибели в битве при Нанси против герцога Лотарингского и швейцарцев, поддерживаемых французским королем, Карла Смелого доставили в город, где его тело было «и омыто, и очищено, и убрано, положили в хорошо закрытую комнату, обтянутую черным бархатом, куда не проникал и луч света. Тело возложили на стол, облачив в полотняные одежды от шеи до ног, под голову положили подушку черного бархата, а на тело – покров черного бархата. На каждый угол покрова поставили по большой свече, а в ногах – крест и святую воду».²³

Такие меры были необходимы для устроения процедуры отпевания и прощанием с правителем. Церемония погребения проходила в Нанси, куда явился герцог Рене II Лотарингский, чтобы самолично проститься с поверженным врагом. Желая воздать ему честь, Рене II появляется в трауре «à l’antique»: с длинной золотой бородой до пояса, на манер Neuf Preux²⁴ в ознаменование своего триумфа.

При входе он произнес, возложив одну руку на покров: «Да примет Господь вашу душу, немало принесли вы нам зла и горестей». После этого он святой водой окропил тело Карла Смелого, велел достойно и с почетом похоронить его в могиле и прочитать над ним весьма изрядную молитву.²⁵ Стоит заметить, что город Нанси, на территории которого находилась церковь Сен-Жорж, где был погребен вначале Карл Смелый, находился под властью Лотарингского герцога. Он не разрешил ингумации тела на родину Карла, хотя это и было принято по отношению к правителям в позднем Средневековье. Последний Бургундский герцог был перезахоронен в церкви Нотр-Дам в Брюгге лишь в 1550 г.²⁶

При ожидаемой смерти Людовик XI заранее еще в здравом рассудке приобщался к святым тайнам, в момент кончины застыл со словами молитвы «Pater noster» на устах. О своем погребении он распорядился сам, «сказав, кого желает видеть в процесии и какой дорогой она должна идти; он говорил, что надеется не умереть до субботы и что пречистая дева, которую он всегда почитал и молился ей, возлагая на нее свои упования, не откажет ему в этой милости – быть похороненным в следующую субботу. Так оно и случилось, ибо он почил в последнюю субботу августа 1483 года в восемь часов вечера в Плесси, где его в предыдущий понедельник и поразила болезнь».²⁷ Его похоронили, согласно его желанию, в Нотр-Дам де Клери вблизи Орлеана.

П о схожему сценарию проходила церемония похорон Карла VIII в 1498 г. Его камердинеры богато убрали его тело, и сразу же началась служба, которая не прекращалась ни днем, ни ночью. Каноников в ходе этой службы сменяли кордельеры, а им на смену приходили «добрые люди» - отшельники св. Франциска из монастыря вблизи Плесси-ле-Тур. Тело короля оставалось в Амбуазе восемь дней, сначала в богато украшенной комнате, а затем в церкви. И день, и ночь он был окружен своими камердинерами, приближенными и служащими. Он был погребен в королевской усыпальнице Сен-Дени²⁸ лишь через месяц после своей смерти, так как в его память совершались ежедневные службы и процессии.

Столь величественные и длительные траурные мероприятия должны были подчеркнуть божественный статус королевских особ, их неприкосновенность и могущество перед народом; религия, будучи заинтересованной в усилении королевской власти, принимала активное участие в этих мероприятиях.

В Испании, где католическое влияние на светскую власть и на народ было сильнее, чем во Франции, траур мог длиться до 40 дней. Филипп де Коммин упоминает, что в 1497 г. в Испании из-за смерти наследника престола принца Кастильского вся работа ремесленников была прекращена на 40 дней, все население полностью оделось в черные одеяния, так, что открытыми оставались лишь глаза; на воротах всех городов были вывешены черные флаги.²⁹