1.2 Определение и сущность реалий

Перевод реалий – часть большой и важной проблемы передачи национального и исторического своеобразия, которая восходит, вероятно, к самому зарождению теории перевода как самостоятельной дисциплины. О реалиях, как о показателях колорита, заговорили лишь в середине 20го века.  В 1952м году Л.Н. Соболев впервые употребляет термин «реалия» в современном его понимании и дает ему достаточно выдержанную дефиницию [Соболев, 1990]. Широкое распространение он получает после выхода в свет работы болгарских исследователей С. Влахова и С.Флорина «Непереводимое в переводе».

Само слово «реалия» происходит от латинского прилагательного среднего рода множественного числа realis,e, realia – «вещественный», «действительный», которое превратилось под влиянием аналогичных лексических категорий в существительное женского рода. Этим словом обозначают материально существующий или существовавший предмет, нередко связывая его по смыслу с понятием «жизнь». Согласно «Словарю лингвистических терминов» О.С. Ахмановой, реалия есть «всякий предмет материальной культуры», «в классической грамматике разнообразные факторы, изучаемые внешней лингвистикой, такие, как государственное устройство страны, история и культура данного народа, языковые контакты носителей данного языка и т.п. с точки зрения их отражения в данном языке» [1, с.381; 12, с. 25].

Отечественные и зарубежные ученые, изучающие проблему реалий, дают различные определения этого понятия, отмечают одни признаки этих лексических единиц и упускают другие, используют неодинаковые термины для их обозначения, такие как: «безэквивалентная лексика», «варваризмы», «экзотизмы», «локализмы», «этнографизмы», «пробелы», «ксенизмы», коннотативные, денотативные реалии и некоторые другие.

Л.С. Бархударов в монографии «Язык и перевод» трактует реалии как «слова, обозначающие предметы, понятия и ситуации, не существующие в практическом опыте людей, говорящих на другом языке» [Бархударов, 1975, с.95]. Вопросы перевода реалий, как и других лингвистических знаков, здесь рассматриваются в связи с понятием эквивалентности, которая определяется как «сохранение неизменного плана содержания при замене плана выражения оригинала» [Бархударов, 1975, с.11]. Ученый считает, что неизменность плана содержания – понятие относительное, поскольку в переводе всегда неизбежны потери. Сохранение плана содержания предполагает передачу, наряду с предметом сообщения, ситуацией и участниками общения, различных типов языковых значений: референционального, резюмирующего (отношение язык – класс обозначаемых предметов и ситуаций); прагматического (отношение знак – участник речевого процесса), внутрилингвистического (знак – другие знаки). Указанные значения проявляются в  переводе через один из типов соответствия: полное соответствие, частичное соответствие или отсутствие соответствия.

1.            Полное соответствие;

2.            Частичное соответствие;

3.            Отсутствие соответствия. [Бархударов, 1975,  с.74]

Сопоставление лексических единиц разных языков, которые при первом к ним подходе воспринимаются как полностью совпадающие, при более детальном рассмотрении свидетельствует о значительном различии их референциональных значений и, следовательно, о текучести границ между типами соответствий. Реалия сближается с другими типами лексических единиц, поскольку полное совпадение в разных языках «во всем объеме их референциального значения относительно редки». Поэтому передача слов, обозначающих реалии, должна осуществляться на основе семантической эквивалентности текстов и с учетом принципа подчинения элементов целому [Там же, с.17].

А.В. Федоров критикует такую формулировку Л.С. Бархударова и предлагает считать реалиями не слова, а те предметы и ситуации, которые обозначаются этими словами [Федоров, 1953, с.175]. Он ведет речь о названиях реалий, которые непосредственно и подлежат переводу.

В тех случаях, когда соответствие той или иной лексической единице одного языка в словарном составе другого языка полностью отсутствует, принято говорить о безэквивалентной лексике. Этот термин ввели Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров.

Под безэквивалентной лексикой исследователи  понимают «слова, служащие для выражения понятий, отсутствующие в иной культуре и в ином языке, слова, относящиеся к частным культурным элементам, т.е. к культурным элементам, характерным только для культуры А и отсутствующим в культуре В, а также слова, не имеющие перевода на другой язык, одним словом, не имеют эквивалентов за пределами языка, к которому они принадлежат» [Верещагин, Костомаров, 1983, с.53]. При этом отмечается, что характерной чертой безэквивалентных слов является их непереводимость на другие языки с помощью постоянного соответствия, их несоотнесенность с некоторым словом другого языка. Но это не обозначает того, что они совсем непереводимы.

В.С. Виноградов считает, что к реалиям, помимо явлений, которые носят национальный характер и материализуются в безэквивалентной лексике, также относятся явления специфичные для определенной культуры, явления, которые “не нашли своего отражения в специальных словах и “закрепились” в словах самых обычных”, однако, связанные с ними ассоциации носят культурноспецифичный характер. Вслед за ним, Г.В. Чернов и Я.И. Рецкер пишут о безэквивалентной лексике, представляющей собой прежде всего обозначения реалий, характерных для страны исходного языка и чуждых другому языку и иной действительности.

Следует отметить, что статус реалии и безэквивалентной лексики различен, поскольку понятие безэквивалентной лексики представляется более широким, чем понятие реалии. Верно утверждение, что реалии входят в рамки безэквивалентной лексики. Кроме того, если какоелибо слово является реалией, то оно будет реалией независимо от языка, а безэквивалентность устанавливается в рамках данной пары языков. Это доказывается тем фактом, что разные пары языков имеют для каждого языка разные словари безэквивалентной лексики.

С.Влахов и С.Флорин выделяют реалии в особую категорию средств выражения. Под реалиями они понимают «слова и выражения, называющие предметы, явления, объекты, характерные для жизни, быта, культуры, социального развития одного народа и малознакомые либо чуждые другому народу, выражающие национальный и (или) временной колорит, не имеющие, как правило, точных соответствий в другом языке и требующие особого подхода при переводе» [Влахов, 1986 ,с.45]  .

По определению Г.Д. Томахина, реалии – это «названия присущих только определенным нациям и народам предметов материальной культуры, фактов истории, государственных институтов, имена национальных и фольклорных героев, мифологических существ и т.п.» [Томахин, 1997, с.13]. Таким образом, исследователь включает в понятие реалии наименования отдельных предметов, понятий, явлений быта, культуры, истории данного народа или данной страны. Как видно из определения, исследователь дает определение реалии в значении знака реалиипредмета,  не затрагивая вопрос о переводе таких культурно маркированных единиц.

Сопоставление различных языков и культур, по мнению Г.Д. Томахина, позволяет выделить следующие особенности употребления реалий:

1. Реалия свойственна лишь одному языковому коллективу, а в другом она отсутствует [Там же, с.14].

2. Реалия присутствует в обоих языковых коллективах, но в одном из них она имеет дополнительное значение [Там же].

3. В разных обществах сходные функции осуществляются разными реалиями [Там же].

4. В разных обществах сходные реалии различаются оттенками своего значения [Там же].

Анализ специальной литературы позволяет отметить два основных подхода к определению сущности словреалий: переводческий и страноведческий. В рамках переводческого подхода основная часть работ посвящена проблеме перевода словреалий с иностранного языка на родной и наоборот, а также сохранению национального своеобразия подлинника при переводе. Свою главную задачу сторонники этого направления видят в том, чтобы выявить системный характер процесса перевода как «перехода от одной системы знаков к другой» и описать его путем выделения модели перевода и особенностей реализации этой модели при переводе текстов разной жанровостилистической направленности [Швейцер, 1973, с.34].

Основа системного подхода к реалии с точки зрения лингвистической теории перевода заложена в трудах Я. И. Рецкера  и связана с разработанным им понятием закономерных соответствий. Однако наиболее подробное освещение эта проблема получила в трудах ведущих представителей отечественного лингвистического переводоведения – А.Д. Швейцера, Л.С. Бархударова, А.В. Федорова.

А. Д. Швейцер рассматривает реалию в рамках прагматики перевода, определяющей отношения между языковым выражением и участником коммуникативного акта – отправителя и получателями сообщения [Там же, с.239]. Ученый считает, что прагматика лежит в основе переводческой эквивалентности: если содержание исходного и конечного текста воспринимается поразному их получателями, то перевод как двуязычный коммуникативный акт не достигает своей цели [Там же]. Его точка зрения близка пониманию эквивалентности, предоставленному в трудах многих известных зарубежных исследователей. Здесь можно назвать концепцию «динамической эквивалентности» Найды [Найда, 1978], принцип классификации текстов с ориентацией на читателя, предложенный немецким лингвистом А. Нойбертом [Нойберт, 1978, с.185201], теорию функциональной эквивалентности, основанную на прагматике значения в трактовке немецкого ученого Г. Егера [Егер, 1978].

Прагматический компонент содержания, подчеркивает А. Д. Швейцер, влияет на передачу всех других его компонентов и расширяет диапазон средств, используемых для перевода безэквивалентных лексических единиц.

У А. Д. Швейцера, таким образом, принципиальное значение приобретает «фактор адресата» (информационный запас получателя информации). Последний в другой терминологии определяется как степень преинформационного запаса  [МиньярБелоручев, 1999, с.176] или как уровень способности понимания текста адресатом [Нойберт, 1978, с.185201].

М.Л. Вайсбурд, рассматривая реалии с точки зрения страноведения, толкует их как «события общественной и культурной жизни страны, общественные организации и учреждения, обычаи и традиции, также множество разрозненных фактов, не поддающихся классификации» [Вайсбурд, 1972, с.98].

Такое понимание исследуемого явления слишком сильно расширяет границы реалий и делает данный пласт лексики необъятным. Л.Н. Соболев называет реалиями «бытовые и специфические национальные слова и обороты, не имеющие эквивалентов в быту, а, следовательно, и в языках других стран» [Соболев, 1955, с.290] . Но данное определение не учитывает тот факт, что международные связи и взаимодействия в современном обществе развиваются очень динамично, и некоторые понятия, явления, предметы, получившие широкое распространение в одной стране, могут заимствоваться другой страной (или рядом стран). Соответственно, слова, обозначающие эти явления и понятия, тоже могут переходить в языки других стран.

В.М. Россельс считает реалии иноязычными словами, которые обозначают понятия, предметы, явления, не бытующие в обиходе того народа, на язык которого произведение переводится [Россельс, 1953, С. 169]. Однако в качестве реалий могут выступать и слова родного языка, обозначающие объекты или явления, свойственные только данному народу.

Пониманию сущности реалии препятствуют не только расхождения в терминологии, но также и их отождествление с другими классами лексики. Так, Л.И. Сапогова считает словареалии одним из видов заимствований, сохраняющих максимальное звуковое сходство с иноязычным словом, функция которых в заимствующем языке сводится к обозначению при помощи пояснительной дефиниции специфических понятий и явлений иноязычной действительности [Сапогова, 1979, с.76]. Но заимствования фиксируются в словарях, а значит, являются уже элементами лексики данного языка. Реалии при многократном употреблении также могут заноситься в словари. Вместе с тем среди них есть немало слов, употребляемых однократно (например, в прессе), которые не фиксируются в словарях, следовательно, такие реалии можно назвать заимствованиями лишь частично. Кроме того, не всегда реалии сопровождаются «пояснительной дефиницией».

У. Вайнрах полагает, что реалии можно отнести к заимствованиям в момент их использования в данном языке. В этом случае слову достаточно быть употребленным однократно, чтобы оно уже считалось заимствованием. Среди лингвистов бытует мнение, что превращаясь в заимствованное слово при многократном повторении, включаясь в словари заимствующего языка, реалия теряет свой статус. Чтобы утратить свой статус, реалия должна лишиться свойства, отличающего ее от других слов, то есть национального либо временного колорита. В таком случае данное утверждение можно отнести к реалиям, получившим международное распространение, – интернациональным реалиям (денежные единицы, блюда, реалии, связанные с государственным устройством). Но превращаясь в заимствованное слово, реалия не утрачивает национального своеобразия. Таким образом, при заимствовании многие реалии сохраняют свое национальное своеобразие.

При описании чужеземных обычаев, быта, нравов используют варваризмы, как пишет Д.Э. Розенталь. Термин «варваризм» также поразному определяется в литературе. Так, А.А. Реформатский называет варваризмами «иноязычные слова, пригодные для колористического использования при описании чуждых реалий и обычаев» [Реформатский, 1999, с.141]. Варваризм, например, считается словом, образованным неправильно, чуждым языку по своей структуре, не полностью или совсем не освоенным заимствующим языком изза особенностей его звучания и (или) написания, и словом, употребляемым для создания местного колорита. Но реалии, даже будучи исконными, не заимствованными словами, не обязательно чужды языку по своей структуре, и многие реалии зафиксированы в словарях.

В специальной литературе наиболее серьезным конкурентом термина «реалия», по мнению С. Влахова и С. Флорина, является термин «экзотическая лексика» («экзотизмы»). Согласно «Словарю лингвистических терминов» О. С. Ахмановой, экзотизмы – это слова и выражения, заимствованные из малоизвестных языков, обычно неиндоевропейских, и употребляемое для придания речи особого местного колорита. Подобно варваризму, экзотизм является только иноязычным словом для языка перевода; следовательно, своя для исходного языка реалия экзотизмом быть не может. К тому же, в отличие от варваризма, это слово, уже вошедшее в лексику соответствующего языка, тогда как реалии могут быть и своего рода окказионализмами. Наконец, встречающиеся в литературе определения не включают в содержание понятия «экзотизм» исторические реалии, т.е. эта лексика рассматривается только с точки зрения местной, а не временной отнесенности.

Существует еще одно возражение, достаточное для того, чтобы воздержаться от использования термина «экзотическая лексика» в его прямом значении – «иноземный», «чужестранный». В русском языке слово «экзотический» воспринимается в переносном значении как «причудливый, диковинный, поражающий своей странностью». На основании этого С.Влахов и С. Флорин сделали вывод о возможности иного, в отличие от реалии, применения термина экзотизм, исходя из обоих его значений – прямого и переносного.

Употребляя в качестве синонима термину «реалия» «локализм» и «этнографизм», можно сместить лексическое значение реалии и приблизить ее к обозначению стилистической характеристики. Локализм – слово или выражение, употребление которого ограничено такойто областью, такимто городом и которое не известно в литературном образце данного языка [Ахманова, 1966, с.222]. Из определения локализмов следует, что отождествление их с реалиями сузило бы содержание понятия, поскольку в этом случае понятие реалии относилось бы лишь к очень незначительной группе предметов, обозначающих местные предметы.

Ревзин и В.Ю. Розенцвейг вслед за А. Мольбланом употребляют термин «пробел» или «лакуна» по отношению к ситуации, обычной для культуры одного народа и отсутствующей в другой культуре [Ревзин, Розенцвейг , 1964,  с.184]. То есть под пробелом понимают отсутствие эквивалента в другом языке. Также некоторые авторы употребляют термин «неологизм» в том же смысле, что и «реалия», но в лексикографическом плане. Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров говорят о неологизмах в значении соответствий, подыскиваемых переводчиком для передачи безэквивалентной лексики. Но в этом смысле понятия пробел и неологизм кажутся избыточными. В теории перевода они имеют другое значение и не могут быть ни синонимами, ни признаками реалий.

Что же касается так называемых «слов с культурным компонентом», то согласно исследованию, проведенному Е.М. Верещагиным и В.Г. Костомаровым, в лингвострановедении эти слова обозначаются лексические единицы, «своеобразная тематика которых отражает своеобразие нашей культуры» [Верещагин, Костомаров, 1983, с.28].

К ним относятся фоновые и коннотативные слова, многие из которых представляют собой истинные реалии или обладают некоторыми чертами, общими  с реалиями. Они обозначают предметы, ничем не отличающиеся от аналогичных предметов сопоставляемых культур, но получившие в данной культуре и обслуживающем её языке дополнительные значения, основанные на культурноисторических ассоциациях, присущих только данной культуре. Коннотативные  реалии противопоставлены денотативным – лексическим единицам, семантическая структура  которых   целиком   заполнена  фоновой  лексической  информацией [Томахин, 1988, с.41].

Реалии определяют также как ксенизмы. Термин ксенизм  слово греческого происхождения, восходит к греческому «хenos», что означает гость, чужой, посторонний. В.Н. Ярцева называет ксенизмы обозначениями чужих реалий [Ярцева, 1998, С. 260]. Таким образом, объем этого термина уже, чем термин «реалия», так как он охватывает только те национальноспецифичные лексические единицы, которые называют объекты и явления чужой культуры, не учитывая наименования уникальных объектов своей культуры.

В.В. Кабакчи трактует этот термин с позиции теории межкультурного общения. В его концепции идионим выводится через термин культуроним. Культуронимы – это единицы языка, закрепленные за элементами культуры. В зависимости от принадлежности культуронима той или иной культуре различаются идионимы, ксенонимы и полионимы. Идионим – языковая единица, закрепленная за специфическим элементом культуры народаносителя данного языка, а ксеноним языковая единица, закрепленная за специфическим элементом внешней (иноязычной) культуры. Однако ксенонимы включают не только реалии, но и фразеологизмы, крылатые слова, пословицы и поговорки. Такой подход существенно расширяет объем понятия реалии и не приемлем в теории перевода, которая отдельно рассматривает перевод каждого лексического явления.

Реалии, получившие международное распространение, укрепившиеся в различных культурах, употребляются также широко, как и термины. Термины обозначают строго определенные понятия, предметы, явления, в основном это однозначные, лишенные синонимов слова и словосочетания, часто они бывают иноязычного происхождения, среди терминов есть и исторически ограниченные понятия. Все это можно сказать и о реалиях. Границы реалий не определены строго. Есть немало таких лексических единиц, которые можно отнести одновременно и к терминам, и к реалиям. Некоторые лингвисты даже использовали в своих работах понятие «термин – реалия». Но смешивать эти понятия нельзя, поскольку термины в основном принадлежат к тем немногим языковым единицам, которые имеют точные эквиваленты в языке перевода, реалии же входят в класс безэквивалентной лексики. Термины в основном лишены национального своеобразия, так как они – элементы специальных языков науки. Реалия чаще всего связана с художественной литературой и газетной публицистикой. Изредка реалии играют роль терминов в случае их употребления в научном тексте. Термины могут создаваться искусственно для наименования предметов, тогда как реалии в основном – слова, принадлежащие народу и обществу, создавшему их, связанные с мировоззрением данного народа. Реалия, в отличие от термина, проникает в другие языки независимо от степени знакомства данного народа с обозначаемым ею явлением или предметом, чаще из художественной литературы или по каналам средств массовой информации. Г.В. Чернов подчеркнул, что важной чертой реалий является их общеупотребительность, популярность, «знакомость» всем или большинству носителей исходного языка [Чернов, 1958, с.51] и, по мнению В.П. Беркова, напротив, «чуждость» носителям принимающего их языка перевода.

Сравнивая близкие категории слов, некоторые лингвисты отождествляют реалии и имена собственные. В.С. Виноградов и М.Л. Вайсбурд включают имена собственные в категорию реалий, таким образом, границы между некоторыми именами собственными и реалиями оказываются весьма зыбкими. Однако имена собственные отличаются от реалий и других слоев лексики своей природой. При передаче таких лексических единиц на другой язык в основном сохраняется их первоначальный звуковой облик. Это обусловливается специфичной семантической

структурой имени собственного.

Таким образом, реалии представляют собой очень интересный и необычный слой лексики языка. Семантизация этих слов чрезвычайно важна  для изучающих иностранный язык, т.к. они вызывают обычно трудности в понимании. Как считает Н.И. Паморозская, изучение словреалий представляет также интерес в связи с интерпретацией текстов [Паморозская, 1990, с.59]. Категория реалий не проста и неоднозначна, она требует особого подхода при их классификации и переводе.