1 Берншпуйн с. Б. Очерк сравнительной грамматики славянских языков. М„ 1961, с, 17-18,

В условиях довольно раннего появления древнерусских памят­ников, заметно отражающих влияние старославянских (южносла­вянских по происхождению) образцов, сравнительно-исторический кетод, опирающийся на показания русского, украинского и бело-

русского языков и их диалектов, дает возможность не только вос­становить систему того славянского диалекта, который обособился после VI—VII вв. в Восточной Европе от остальных раннеславян-ских говоров, но и критически отделить в старейших восточносла­вянских текстах собственно древнерусские языковые особенности от традиционных книжно-славянских, не соответствовавших чертам живой восточнославянской речи. Например, сопоставление бел. лес, укр. л1с, русск. диал. лес, лис, лиес позволяет утверждать, что написание лпсъ в древнерусских памятниках соответствовало исходному для всех восточнославянских языков произношению [л'ёсъ] — с корневым гласным верхнесреднего подъема (в отличие от ст.-сл. [л-а?съ] — с открытым гласным переднего ряда). Сопоста­вление форм творительного падежа единственного числа мужского и среднего рода русск. стол-ом, укр. стол-ом (а не «стол-iM» при укр. спил из др.-русск. столъ) дает возможность встречающиеся в старейших восточнославянских памятниках написания типа стол-омь и стол-ъмь классифицировать как книжно-славянское, отражающее старославянскую форму в первом случае и собственно древнерусское, отражающее живую местную форму во втором случае. Из этих примеров видно, что сравнительно-исторический метод является ретроспективным: от реально сущест­вующих современных данных — к состоянию далекого прошлого.

Частным случаем применения сравнительно-исторического ме­тода является метод внутренней реконструкции, опирающийся на сопоставительное изучение фактов одного языка. При внутренней реконструкции синхронное отождествление мор­фем интерпретируется как диахроническое тождество. Так, сопо­ставляя вз-я-ть—воз-(ь)м-у— вз-им-ать, можно сделать вывод, что первоначально во всех образованиях корень должен был со­держать гласный переднего ряда с носовым элементом, следова­тельно, восстанавливается (с учетом чередования гласных) как -*£-(< *-ет-)1*-ьт-/*-1т-. Границы между методом внутренней ре­конструкции и сравнительно-историческим стираются, когда со­поставляются данные разных диалектов одного языка, что анало­гично сопоставлению данных разных родственных языков.

§ 15. В последнее время в историко-языковых исследованиях получает распространение метод структурного ана­лиза, который позволяет представить пути исторического раз­вития внутрнструктурных отношений, не получивших отражения в памятниках письменности. Так, интерпретация внутрисистем­ных отношений позволяет утверждать, что после утраты носовых гласных фонема (б) могла закрепиться лишь в оппозиции к перед­ней фонеме (ё); из этого следует, что отражаемое, например, древ­нейшими смоленскими грамотами раннее совпадение (ё) с (е) указывает на отсутствие в древнем смоленском говоре фонемы <б).

К структурному анализу близок по приемам исторической интер­претации языкового материала и сопоставительно-типологический метод, основанный на установлении сходства и различия системных отношений одного уровня в разных 22 языках, т. е. на установлении типологии системных отношений —■ независимо от материального сходства элементов системы. Напри­мер, при сопоставлении фонологических систем современных сла­вянских языков оказалось, что они образуют два основных типа — консонантный и вокалический. В консонантном типе основную функциональную нагрузку несут согласные фонемы, что в славян­ских языках наиболее заметно выражается в развитой корреляции согласных по твердости ~ мягкости; в вокалических системах основная нагрузка падает на гласные фонемы, которые могут раз­личаться по длительности и интонационной окраске. Таким обра­зом устанавливается зависимость просодической системы (различе­ние ~ неразличение гласных по длительности, высоте тона, ха­рактеризующего соответствующий слог) от степени развития кор­реляции твердых ~ мягких согласных, так что развитая система согласных фонем, парных по твердости ~ мягкости, не сочетается в одной системе с противопоставлением гласных по длительности или по высоте тона. Этот вывод позволяет предполагать в славян­ских языках с развитой консонантной системой (к их числу отно­сится русский) раннюю утрату фонологических различий между долгими и краткими гласными и отмечать причинно-следственные отношения в фонологических изменениях.

Распространение идеи системности языка в историческом языко­знании привело к появлению метода синхронного среза, который позволяет преодолевать «атомизм» традицион­ного сравнительно-исторического языкознания. Система языка не панхронична: она функционирует как данная в определенную историческую эпоху и изменчива во времени. Метод синхронного среза — это восстановление прошлого состояния языка не как суммы изолированных элементов, а именно как языковой системы.

Такое «включение» синхронии в диахронию позволяет для каждой исторической эпохи функционирования языка разграничивать факты актуальные, продуктивные и явления непродуктивные, позволяет выделить те звенья системы, изменение которых вызывает перест­ройку всей системы (или ее отдельного уровня), и явления, которые в своем изменении замкнуты, не затрагивают других звеньев си­стемы. История языка в этом случае предстает как изменение си­стемы языка, а не отдельных языковых единиц.

§ 16. Новым является очень перспективный для исторической грамматики метод исторической интерпрета­ции изоглосс. Первые опыты применения этого метода, предложенные в работах Р. И. Аванесова и В. Г. Орловой, позво­ляют надеяться, что он может избавить историка языка от «игры случая», т. е. позволит реконструировать историко-языковое раз­витие на всей территории распространения языка вне зависимости от того, с какого времени и письменными памятниками каких типов представлена та или иная территория.

Метод исторической интерпретации изоглосс предполагает обя­зательное привлечение внеязыковых данных — для древних перио­дов истории языка преимущественно археологических. С его по­мощью можно не только восстановить историю языковых явлений, не нашедших отражения в памятниках письменности, но и уточ­нить место и время развития языковых особенностей, известных по древним памятникам; открываются возможности для реалисти­ческой реконструкции древних диалектных зон, диалектного взаи­модействия, основных направлений нивелирующих процессов в эпоху развития языка великорусской народности и ряда других важных проблем истории народно-разговорной (прежде всего диа­лектной) речи, которые не могли быть решены до развития линг­вистической географии.

Исследователь истории языка может пользоваться и рядом дру­гих методов, которые либо имеют ограниченное значение, так как связаны с анализом второстепенных источников, либо могут быть охарактеризованы с позиций задач исторической грамматики рус­ского языка как косвенные, поскольку связаны с научной обра­боткой источника, в результате чего из него и извлекается мате­риал, который уже затем как таковой подвергается историко-лингвистической интерпретации. К последнему ряду могут быть отнесены методы, используемые при изучении древних памятни­ков: текстологические, палеографические, орфографические (вклю­чая статистический метод изучения орфографии древнего текста) и иные.

периодизация истории русского языка

§ 17. Проблема периодизации истории русского языка связана с общетеоретическими проблемами языкознания, относящимися к по­ниманию природы языка как объекта науки. Среди них — проб­лема отношения языка как структуры, как функционирующей знаковой системы к языку как средству общения. Изменения в структуре языка и в общественных функциях языка, хотя и явля­ются внутренне связанными, не совпадают во времени, т. е. характе­ризуются относительно самостоятельными периодами смены одного состояния другим; их можно определить как периодизацию «внут­ренней» истории языка и периодизацию его «внешней» истории. При рассмотрении вопроса о соотношении этих периодизаций воз­никает очень важное для исторического языкознания понятие вре­мени в языке.

Время, являясь одной из общих форм бытия, естественно, является и формой существования языка. Астрономическое время, представляемое как непрерывное (недискретное) и равномерное, присутствует в языкознании в терминах абсолютного времени. Языкознание обращается к абсолютному времени, когда необходимо соотнести выводы о состоянии системы языка или ее элементов с данными общей истории, с тем чтобы отождествить это состояние с языком или диалектом, обслуживающим этнос или этнографическую группу определенного исторического периода. Так, относя определенный ряд языковых фактов и процессов (на­пример, падение редуцированных, перестройку системы спрягае­мых глагольных форм и т. д.) к XI—XIII вв., историк русского языка тем самым относит эти факты и процессы к поздней эпохе развития языка древнерусской народности, связанной с началом феодальной раздробленности и обособления локальных этнографи­ческих групп древнерусского населения.

Для лингвиста, изучающего исторические изменения структуры языка, более существенным оказывается иное понятие, которое обычно выражается в терминах относительного вре­мени. Это время наполнено собственно лингвистическими собы­тиями, оно дискретно и неравномерно и может быть названо лин­гвистическим временем, имеющим свою периодиза­цию. Т. П. Ломтев предложил каждый период на оси лингвисти­ческого времени называть интервалом лингвистического времени и понимать интервал как период, который необходим для разрешения противоречия, возникающего на определенном участке языковой структуры ¹. Понятие интервала лингвистического времени может стать основой синхронизации отдельных языковых фактов, не сов­падающих на оси абсолютного времени, являясь тем самым едини­цей периодизации «внутренней» истории языка. А так как разные уровни структуры языка, разные «подсистемы» изменяются несинх­ронно, то формируется ряд частных периодизаций «внутренней» истории языка, относящихся к истории его фонологической системы, системы именных, глагольных и т. п. категорий и форм, не совпа­дающих на оси абсолютного времени, т. е. охватывающих разные периоды функционирования языка как средства общения. Иными словами, периодизация истории языка как структуры, помимо своей «дробности» — наличия ряда частных периодизаций (история фонологических отношений будет иметь свою периодизацию, исто­рия морфологического строя — свою, ибо отдельно будут периоди-зироваться история имени, история глагола и т. д.), обнаружит также и известную безотносительность к социальной истории на­рода — носителя языка.

Иная природа у периодизации языка как средства общения, по­скольку она принципиально невозможна без учета социальной исто­рии народа, средством общения которого является изучаемый язык. Для периодизации истории языка с учетом его общественных функ­ций можно использовать понятие синхронного среза, т. е. периода на оси абсолютного времени, в течение которого обще­ственные функции языка остаются неизменными.