1 См • Брак о. Описание одного юсора из юго-западной части Тотемского }езда. — Сб. Оряс, 1907, г. 83.

Можно предположить, что параллельно с изменением [ё: > ие] происходило и изменение [6: > уд]. Параллельное произноше1 не фонем верхнесреднего подъема известно современным говорам, как северным, например вологодско-вятским с семифоыемным вокализмом так и южным, например задонским.

Во многих говорах [6:] или [уо] в настоящее время уже не может интерпретироваться как особая "фонема, функционально противо­поставленная (о), а может восприниматься лишь как норма произношения соответствующих словоформ. Таково, например, положение [уо] в современных говорах вокруг Курска, где этот гласный реализуется «этимологически правильно» (балуотъ, нъ-каруотъх, с'с'аетруой), но непоследовательно (чаще в речи тех же носителей говора звучит [о]), хотя и не отмечен в тех словоформах, где исторически его не должно быть.

Утрата <6) происходила в разных говорах не одновременно. Так, исследования В. В. Колесова приводят к выводу, что в древ-неновгородском диалекте процесс утраты (6) как особой фонемы происходит на рубеже XV— XVI вв.; при этом устанавливается позиционная зависимость функционирования [6, о]: [6] закреп­ляется в закрытых слогах, а [о] — в открытых Южновелико­русские тексты конца XVI — начала XVII в. отражают (6) в на­писании у при обозначении ударного гласного ²: два колудезя в Курск, гр. 1629; за рабуту в Бел. гр. 1651; дву годув в Елецк. гр. 1660; ср. обратное явление — обозначение [у] буквой о: корскои стрелец (= курский) в Курск, гр. 1623; Белокоровв Елецк. гр. 1659 (см. здесь же Белакуров). Впрочем, южновеликорусские примеры эпизодичны и не позволяют судить о том, отражена ли здесь фонема <6) или поддерживаемая речевой традицией норма произношения словоформ, передаче которой на письме способствовали позицион­ные условия (соседство губных и заднеязычных согласных).

Для объяснения причин утраты фонемы (6) (при сохранении в ряде говоров произношения [6] или [уо]) в подавляющем боль­шинстве великорусских диалектов в период после XV в., т. е. как раз в то время, когда завершается консолидация великорусской народности и начинается процесс унификации диалектов, вошедших в великорусское объединение, важно выявить состояние системы ударных гласных в говорах великорусского центра.

1 См.: Колете в. В. [б] (о закрытое) в древненовгородском говоре. — Уч. Зап. Лгу, 1962, № 302, вып. 3, его же. Эволюция фонемы [б] в русских северо­западных говорах.—Филол. Науки, 1962, № 3.

2 См.: Котков с. И. Южновеликорусское наречие в XVII столетии, с. 23—31.

Письменные памятники ростово-суздальского происхождения не отражают фонемы (6), противопоставленной (о). По данным диалектологов, (ё, 6) сохраняются к востоку от Москвы в вокали­ческой системе говоров главным образом Курловского района Владимирской области, на который приходится 7 из 11 населенных пунктов с противопоставлением (ё ~ е), (6 ~ о). Но эти говоры, расположенные в междуречье Оки и Клязьмы, отличаются от диалектов бывшего ростово-суздальского ареала и другими чертами, например цоканьем. Таким образом, и письменные тексты, и совре­менные говоры не предоставляют фактов для реконструкции фо­немы (6) в ростово-суздальском диалекте XIV — XV вв. И тем не менее на основании представления о типах фонологических систем для говоров Ростово-Суздальской земли необходимо предположить оппозицию <6 ~ о), может быть, для времени не позднее XV сто­летия.

Фонемы (ё, 6) в русских говорах функционально, структурно и генетически связаны. Когда после падения редуцированных окончательно утратились интонационные различия, звук (6:1, связанный с интонацией нового акута, в одних говорах преобра­зовался в самостоятельную фонему (6), противопоставленную (о), в других исчез вместе с утратой древних интонационных различий.

Утверждение в системе говора нового противопоставления (6~ о) способствовало сохранению более старого противопоставления (ё ~ е) с тем же ДП (верхнесредний ~ средний подъем). В тех же говорах, где фонологического противопоставления (б ~ о) не воз­никло, очень рано утрачивается и фонема (ё). К последней группе говоров относились смолеиско-полоцкие и территориально при­мыкавшие к ним псковские, в которых ранняя утрата (ё) сказалась на судьбе [6:]: он не развился здесь в самостоятельную фонему (6), а совпал с фонемой (о). Итак, ранняя утрата противопоставления (ё ~ е), получающая отражение в орфографии текстов соответст­вующих районов, одновременно указывает и на отсутствие в товоре противопоставления (6 ~ о). Ростово-суздальский диалект в XIV — XV вв. еще сохранял противопоставление (ё ~ е>; поэтому для него можно восстанавливать и противопоставление (6 ~ о), по крайней мере для рубежа XIV— XV вв.

В связи с развитием системы согласных фонем, парных по твер­дости ~ мягкости, фонемы верхнесреднего подъема (6, ё) оказы­вались не противопоставленными друг другу по признаку лабиали-зозанностн ~ нелабиализованности: фонема (6) функционировала лишь после твердых согласных, (ё) после мягких. По сути дела, противопоставлялись ударные слоги (со — с'ё). Поэтому, когда в большинстве говоров ростово-суздальского диалекта утрачивается (ё), заменяясь фонемой (е), параллельно утрачивается (б), заме­няясь фонемой (о). Лишь в тех говорах, где в результате морфоло­гических процессов возникает сочетание «мягкий согласный + + (6)» = (с'б), устанавливается фонологическое противопостав­ление (6 ~ ё) с ДП лабиализованности ~ нелабиализованности. В таких говорах дольше сохраняются фонемы верхнесреднего подъема.

§64. Позиционное изменение ряда и степени подъема фонемы (а) после мягких согласных было известно уже древнерусскому языку, где в этих условиях она реализовалась в звуке типа Га]. Вследствие перестройки слоговой структуры слова, произошедшей после падения редуцированных, когда автономность слога, окан­чивавшегося гласным, была утрачена даже если он остался откры­тым, артикуляционное воздействие на гласный стал оказывать не только предшествующий, но и последующий согласный. В отно­шении Га] это означало, что перед мягкими согласными (т. е. между мягкими) его передвижение в переднюю и верхнюю зону образо­вания усиливалось, т. е. фонетически он приобретал качества

гласного переднего ряда средненижнего подъема: кр'Лч^клт\н, [п'ат'] (до падения редуцированных [п'а-т'ь]). В большинстве говоров, однако, это физиолого-акустическое изменение не выво­дило [а] из ряда реализаций фонемы (а) нижнего подъема, противо­поставленной фонеме (е) среднего подъема.

За пределами территории, непосредственно прилегающей к Москве и географически совпадающей с границами княжества Московского XIV в., известны говоры, в которых позиционное изменение ['а! перед мягкими согласными имело следствием его полное совпадение с [е]: г[р'ес'] ('грязь'), к/ш[ч'ет'] ('кричать'), [п'ет'1 ('пять'). Позиционная обусловленность этого явления под­черкивается обычным для таких говоров чередованием типа VeV — fat: afp'ec'], но г[р'аз]/№ш; к/7и[ч'ёт'], но /с/7«[ч'ал].

Говоры с чередованием VeV / Vat известны по всей велико­русской периферии — на северо-западе (в частности, вокруг Нов­города), на западе (в том числе в районе Смоленска) и юго-западе (в частности, между верховьями Оки и Дона); но сплошной диалект­ный массив они образуют лишь к северу и востоку от оз. Бепого и г. Вологды, т. с. на территории древней новгородской колониза­ции ¹. Последнее обстоятельство позволяет интерпретировать ред­кие орфограммы новгородских и псковских текстов копна XIII — XIV вв. как отражение рассматриваемого явления: освялцееть ('освящает') в Новг. кормч. 1282; въпиеше (=въпияше) в Пек. Паракл. 1386; обнищеща (—обнищаща) в Псалт. XIV.

Различные фонологические последствия позиционного измене­ния ['а] в разных говорах могут быть связаны с артикуляционно-акустической природой этого гласного, который уже в древне­русский период характеризовался более высокой степенью подъема по сравнению с [а] после твердых согласных. Гласный [а] более высокого образования от.мечается диалектологами в современных архаических севернорусских говорах. Интересно, что в таких говорах в результате фонетико-экспериментального изучения во-катпзма и [е] определяется как звук более высокого образования в сравнении с [е] литературного языка.

ИСТОРИЯ АКАНЬЯ

¹ См. каргу 1 в кн.: Образование севернорусского наречия и среднерусских гозоро^г>, с. 18.

4KB Горшкова и ди 97

§ 65. Аканье, будучи в историко-диалектологическом плане явлением собственно диалектным, вместе с тем занимает особое место в фонетико-фоиологической истории русского языка. Именно аканье наиболее последовательно реализует общую для всех русских говоров тенденцию к «консонантизации» звукового строя — к расширению функций согласных фонем за счет сокращения раз­личительной нагрузки гласных фонем. Именно аканье на просо­

дическом уровне наиболее последовательно реализует общую для всех русских говоров тенденцию к противопоставлению ударных слогов безударным, наметившуюся после утраты интонационных различий и перехода к монотоническоыу динамическому ударению. Наконец, будучи по происхождению и территориальному распрос­транению диалектной чертой, аканье, охватив в определенный пе­риод истории говор Москвы, стало со временем (в одной из сзоих разновидностей) орфоэпической нормой литературного русского языка, обусловив все принципиальные особенности его фонологи­ческой системы.