Некоторые итоги и уроки

Попытаемся подвести некоторые итоги изучения этого феномена, рассматривая его в контексте общего прогресса сейсмологии.  Первое, что следует отметить, звучит вроде бы тривиально. Природа этого землетрясения оказывается очень проста, здесь не наблюдалось каких-то необычных внутренних проявлений или внешних эффектов, сколько-нибудь отличных от тех, что нам теперь известны в случаях других крупных сейсмических событий. Ближайший известный аналог Ашхабадского — Спитакское землетрясение 1988 г. с подобным механизмом, размерами очага, да и последствиями.  Нынешние знания об Ашхабадском событии позволяют выделить несколько важных позиций.  1. Главное землетрясение может состоять из нескольких сильнейших, продолжающихся в течение секунд, толчков, связанных с разнонаправленными подвижками.  2. Процесс в очаге сильного землетрясения порожден и управляется региональным полем напряжений, которое характерно в целом для последнего периода геологического развития региона, а главные подвижки в очаге реализуются в соответствии с направлением и кинематикой системы региональных разломов.  3. Конкретный разрыв, подвижка по которому собственно и вызывает землетрясение, не обязательно оказывается совпадающим с основным (наиболее известным) региональным разломом, но может быть второстепенным — существовавшим или новообразованным.  4. Резко выраженная линейность поля изосейст соответствует сдвиговой подвижке в очаге.  5. Сильнейшие землетрясения могут повторяться в одном и том же месте (зоне, очаге) с интервалом в 1000 лет без возникновения здесь в этом временном промежутке сильных и умеренных событий, то есть могут возникать в зоне (на участке) длительного сейсмического молчания.  Все, или почти все, эти положения, бывшие плохо известными 50 лет тому назад, ныне наблюдаются полностью или частично при аналогичных по масштабу землетрясениях в разных областях, то есть не представляют собой ничего исключительного.  Как и всякое экстраординарное событие, тем более заставшее общество врасплох и принесшее колоссальные потери, Ашхабадское землетрясение не может, не должно остаться не проанализированным, с точки зрения уроков, им преподнесенных. Уроков этих немало, и они весьма серьезны.  Здесь мы коснемся только некоторых.  То, что чрезвычайная засекреченность исследований, недоступность их результатов противопоказаны науке, известно (по крайней мере научным работникам) давно и бесспорно. Пример с Ашхабадским землетрясением лишний раз это подтверждает. Но есть еще один аспект: в первые годы после события академические исследователи имели возможность собрать (с помощью натурных наблюдений и опроса уцелевших людей) материал по природным проявлениям землетрясения. Кроме систематического обследования зданий, это осуществлено не было. Принципиально важный материал нескольких отчетов так и оставался втуне 40 лет. А опросы населения спустя десятилетия уже далеко не столь эффективны, как были бы в первое время. Эти упущения одной секретностью не объяснишь.  При знакомстве с эволюцией (на протяжении десятилетий) представлений о механизме очага выявляется тенденция все лучшего познания фактов и привлечения все более обширных и надежных сведений. Это естественный нормальный ход научного исследования. Но видны и отклонения.  Убедившись в несоответствии реалий определенным ожиданиям (представлениям), отдельные исследователи не продолжили изысканий с тем, чтобы все же отыскать приемлемое решение, а ограничились туманными предположениями. В последующем изучении ашхабадского феномена специалисты, привлекая вновь обнаруженные данные, столь ими увлеклись, что в своих построениях оставили без внимания прежние основополагающие материалы и не заметили ряда возникших противоречий. Принципы комплексного подхода и использования всей суммы данных были нарушены.  Все вышеизложенное имеет прямое и важное значение для усовершенствования способов оценки сейсмической опасности. В этом, в частности, состоит один из уроков Ашхабадского землетрясения, смысл которого мы теперь начинаем понимать гораздо яснее, чем в предшествующие годы.