11. Перевод основных лексико-стилистических приёмов: метафоры, метонимии (по Казаковой)

Переводчик встречается с необходимостью передать различные выразительные средства, употреблённые в исходном тексте, чаще, чем может показаться на первый взгляд. Практически любой текст включает те или иные тропы, фигуры речи или другие средства придания выразительности высказыванию, составляющие особую функцию языка – стилистическую. Перевод различного рода стилистических функций с языка на язык требует преобразований особого рода, помогающих сохранить или модифицировать исходную эмоционально-эстетическую информацию.

Рекомендуемые правила преобразования метафоры:

1. Полный перевод применяет для метафорических единиц в том случае, если в ИЯ и ПЯ совпадают как правила сочетаемости, так и традиции выражения эмоционально-оценочной информации, употреблённые в данной метафоре.

Например: It would require more than unsuitably clad, garrulous crowds to rob the valley of the Kings of its grandeur. – Нужно нечто более серьёзное, чем толпы крикливо одетых, болтливых туристов, чтобы лишить величественную Долину Царей её великолепия.

2. Добавление/опущение используется в тех случаях, когда мера подразумеваемости подобия в ИЯ и ПЯ различна, и требуется либо экпликация подразумеваемого в исходном тексте смысла (приём добавления), либо, напротив, импликация словесно выраженного в исходном тексте (приём опущения).

Например: He thought of her as of a horse from his stables.Образ грациозной девушки – «Она напоминала ему породистую, скаковую лошадку из его конюшен»

3. Замена применяется в случаях лексического или ассоциативного несоответствия между элементами метафоры в ИЯ и ПЯ.

Например: в рус. языке слово «black» может переводиться дословнo=> black day – чёрный день; но чаще всего нужна замена – black sheep – паршивая овца, black frost – трескучий мороз.

4. Структурное преобразование применяется при различии традиций грамматического оформления метафоры.

Например:I woke early to see the kiss of the sunrise summoning a rosy flush to the western cliffs, which sight never fails to raise my spirits. Я встала раньше и видела, как от солнечного поцелую на восходе вспыхнули румянцем западные скалы – зрелище, которое меня неизменно вдохновляет.

5. Традиционное соответствие употребляется в отношении метафор фольклорного, античного, библейского происхождения, когда в ИЯ и ПЯ сложились разные способы выражения метафорического подобия.

Например: красная девица – a fair maiden, дары данайцев – Greek gifts.

6. Параллельное именование метафорической основы используется при переводе текстов, построенных на распространённой метафоре, когда по межъязыковым условиям требуется замена или структурное преобразование исходной метафоры, а по характеру передаваемой информации исходных образ необходимо сохранить.

Например: Реклама гостиницы Спарклер. Sparkler – разг. Бриллиант. «SPARKLER. Honeymoons, familyu outings, golf and tennis holidays…spartkingly spectacular!» => «СПАРКЛЕР – БРИЛЛИАНТ ЧИСТЕЙШЕЙ ВОДЫ. Здесь всё сияет и всё высшей пробы: все условия для медового месяца, семейного отдыха, спорта…»

Рекомендуемые правила перевода метонимических единиц:

1. Полный перевод МЕ применяется в случае полного совпадения языковых и культурных традиций выражения индивидуального свойства в АЯ и РЯ.

Например: Two men stood side by side. The red was smiling, the black was the embodiment of despair. (цвет волос – рыжий, чёрный).

2. Структурное преобразование исходной метонимии применяется в условиях несовпадения грамматических норм, когда исходных контекст, в котором употреблена метонимия, не может быть грамматически полностью воссоздан на ЯП.

3. Семантическое преобразование происходит в условиях отсутствия в ПЯ способа выражения для исходящего индивидуального признака.

Например: В кабинет буквально ввалилась джинсовая девица. A girl in her full denim outfit nearly fell into the office.

4. Функциональное преобразование применяется в условиях несовпадения стилистического статуса метонимической единицы в ИЯ и ПЯ.

Например: These wheels will drive you at your pleasure – парафраз-иносказание – Ваш замечательный друг на колёсах…; дополнение – Эти замечательные колёса, современный дизайн корпуса и автоматическое управление гарантируют…

5. Восстановление прямого именования применяется в условиях значительного расхождения культурных традиций, когда исходное метонимическое слово не существует в ПЯ и неизвестно переводящей культуре.

Например: The guards now change ar Buckinggham Palace to a Lenon and McCartney. Смена караула при Букингемском дворце происходит теперь под музыку Леннона и Маккартни.

6. Расшифровка качества, разрушение метонимии: Эти пустые статьи и статейки пишутся то французскими Маниловыми, то американскими Чичиковыми – Some of these idle, shallow writings belong to fuzzy French dreamers, some to pushing American wheeler-dealers.

12

Любимов хорошо определил задачу переводчика, воссоздающего каламбур. Он говорит, что если каламбур имеет со­вершенно определенный социально-политический адрес, идейное значение, переводчику надлежит напрячь все усилия и передать его с художественной точностью. Там, где присутствует чисто звуковая игра, переводчик вправе отступить от буквы ориги­нала, если иначе ему не создать того самого комического эффекта, которого добивался автор. Игра слов создаётся благодаря уме­лому использованию в целях достижения комического эффекта различных созвучий, полных и частичных омонимов, полисемии, видоизменение устойчи­вых лексических оборотов.

Каламбуры обычно состоят из двух ком­понентов, каждый из которых может быть словом или словосочета­нием. Первый компонент является своеобразным лексическим основанием каламбура, опорным элемен­том. Второй член конструкции — «перевертыш», представляющая собой как бы вершину каламбура. Лишь после реа­лизации в речи второго компонента и мысленного соотнесения его со словом-эталоном возникает комический эффект, игра слов. Например: афоризм Козьмы Пруткова «Приятно поласкать дитя или собаку, а всего необходимее полоскать рот» ка­ламбурно обыгрываются два глагольных омонима. Первый из них поласкать мы рассматриваем как стимулятор, позволивший начать игру словом, а глагол полоскать считаем результатной, завершаю­щей каламбур.

а. формально обусловленный перевод каламбуров-созвучий

Когда основанием каламбура является имя собственное, назы­вающее одного из действующих лиц переводимого произведения, историческую личность, мифологический или литературный персо­наж, и т.п., у переводчика, передающего такой каламбур, возникает зависимость не только от функционально-смыслового содержания игры слов, но и от формы, от созвучия опор­ного компонента, который уже задан и который в большинстве случа­ев изменить нельзя. В русском каламбуре место основы оказыва­ется заранее замещенным именем собственным иностранного проис­хождения или транскрибированным именем, очень часто появляю­щимся в русском написании впервые именно в данном переводном произведения. Второй компонент игровой конструкции перевода, естественно, оказывается в парадоксальной зависимости от чужерод­ной, иноязычной формы. Именно как зависимость от иноязычной формы опорного компонента и следует понимать формальную обу­словленность перевода подобной игры слов. Итак, простейший переводческий прием сводится к подыскива­нию нарицательного слова, отвечающего указанным выше требова­ниям, на роль значимого имени. Однако независимо от трудолюбия и находчивости переводчика поиски нужного слова не всегда могут увенчаться успехом. В таких случаях приходится прибегать к более сложному, хотя и весьма рас­пространенному, приему: к словотворчеству, созданию переводче­ского неологизма.

б. формально необусловленный перевод каламбуров-созвучий

Парадоксальная зависимость от иноязычной формы опорного компонента, как правило, исчезает при переводе каламбуров, не свя­занных с именами собственными. Результирующий компонент по-прежнему созвучен опорному, но игра слов конструируется перево­дчиком с помощью только нарицательных слов родного языка. Как в оригинале, так и в переводе такие каламбуры обычно основывают­ся на омонимии, ошибках словоупотребления, «ложной» этимологи­зации, комических сопоставлениях созвучных слов и выражений. При формальном обусловленном переводе опорный компонент ав­торского каламбура оставался в русском тексте по существу неиз­менным. Зато результанта чаще всего придумывалась переводчиком без прямой смысловой связи с соотносящейся лексической едини­цей оригинала. В переводном каламбуре сохранялась лишь общая семантическая направленность первоначальной словесной игры. Теперь же появляется возможность отступать от смыслового содер­жания, присущего в оригинале не только результанте, но и стимуля­тору. Предоставляемая свобода приводит к смысловому сближению авторского и переводческого каламбуров и не вызывает таких значительных отступлений от буквального смысла исходного каламбура, какие наблюдаются в игре с именами собственными. Это происходит потому, что переводчик получает право выбирать опор­ный компонент из одного или нескольких синонимичных рядов, что соответственно расширяет и выбор результанты. Следует особо подчеркнуть общую тенденцию, характерную для перевода калам­буров-созвучий. Суть ее в том, что опорный компонент переводного каламбура обнаруживает, как правило, семантическое равенство или близость соответствующему слову оригинала, а результанта откло­няется от смысловой эквивалентности с сопоставляемой иноязычной единицей (степень отклонения выше в игре с именем собственным и ниже с нарицательными именами).

в. перевод каламбуров, основных на полисемии

У каламбуров созвучий опорный компонент и результанта всегда имеют фонетическое сходство друг с другом. Игра же, основанная на полисемии, не связана с такой зависимостью. Суть ее в ином. Она возникает благодаря тому, что одна и та же звуковая словесная форма может иметь различное смысловое содержание. В речи обычно реализуется одно значение слова, благодаря чему достигается коммуникабельность, возможность воспринимать чужие мысли и высказывать свои. Но каждое слово многозначно и у него нередко бывают двойники-омонимы. И вот если в определенной речевой ситуации реализуются, например, сразу два значения, присущих одной языковой форме, то в итоге может возникнуть калам­бур. Контекстуальные различия нарушают устанавливающееся в речи единство формы и содержания лексической единицы, обнару­живая ее семантическую неоднородность или противоречивость. В новой игровой конструкции результанта совсем не похожа на то, что мы видели в каламбурах-созвучиях. Она обладает собственными своеобразными характеристиками. По форме это либо то же самое опорное слово или словосочетание, употребленные в новом контексте и в новом значении, либо омонимичное слово или выражение. Теоретически любая многозначная лексическая еди­ница, любая омонимическая пара пригодны для каламбура, но «обыгрываются» они ради комического эффекта сообразно конкрет­ным речевым условиям и функционально-стилистическим целям. Своеобразие результирующего компонента в таких конструкциях можно проследить на следующих примерах.

Пример. Английский анекдот. Человек опоздал на похороны одной старушки. Заходит и спрашивает: Am I late? – Not you, sir. She is. Слово late – полисемантичное (поздний, покойный). Что сделал переводчик: Всё уже закончилось? – Не для вас, сэр. Для неё.

Передан смысл. Или из Алисы.

`Mine is a long and a sad tale!' said the Mouse, turning to Alice, and sighing. `It IS a long tail, certainly,' said Alice, looking down with wonder at the Mouse's tail'

-Это очень длинная и грустная история, - начала Мышь со вздохом. Помолчав, она вдруг взвизгнула: Прохвост! - Про хвост? - повторила Алиса с недоумением и взглянула на ее хвост. - Грустная история про хвост?

Различия в объеме и характере значений соотносящихся слов языка подлинника и языка перевода, иные омонимические связи и разная образная основа фразеологизмов — все это редко позволяет переводчику сохранять буквальную словарную точность при пере­воде таких каламбуров. Но сходство в европейских языках самих этих лингвистических феноменов— полисемия, омонимия, фразео­логия — дают переводчику возможность, отказавшись от передачи словарных соответствий между компонентами оригинального и пе­реводческого каламбура, сохранить главное — саму игру как тако­вую, как стилистический прием автора, и ее общий смысл. Предпо­ложим, в оригинале писатель высмеивает с помощью каламбура ка­кой-то отрицательный поступок персонажа. В переводе каламбур сохраняется, и обращен он против того же поступка, но насмешка может возникнуть на основе иного образа, иных слов, смысл которых в отдельности не равен смыслу соответствующих лексических единиц оригинала.

Перевод игры слов — это творчество.

Аллюзия. На консультации ИВД сказала про аллюзию следующее. Во-первых, аллюзии надо уметь опознавать. То есть, по идее, у переводчика должны быть обширные фоновые знания. Если переводчик сумел опознать аллюзию, то дальше надо смотреть: а надо ли её как-то обыгрывать вообще? Если аллюзия не имеет большого значения и дальше никак не обыгрывается в тексте, то можно её оставить и забыть. Что ещё можно сделать *цитирую чей-то курсач* Там, где интуиция или контекст подсказывают, что в тексте спрятана цитата, переводчику с английского языка могут помочь англоязычные словари цитат (например, знаменитый Oxford Dictionary of Quotations и Penguin Dictionary of Modern Quotations). Никто не может знать наизусть все тексты всей мировой литературы, названий всех фильмов, однако переводчик должен компенсировать недостаток подобных знаний интуицией, языковым чутьем и постоянным обращением к словарям и другой справочной литературе (и, конечно, расширением своей эрудиции).