14. Последователи в.Г.Белинского в критике (в.Н.Майков, н.А.Некрасов, а.И.Герцен, н.И.Надеждин).

С разной степенью последовательности и талантливости подхватывались и разрабатывались идеи Белинского. Это отчасти объяснялось и многоаспектностью, противоречивостью самого наследия Белинского.

С апреля 1846 года Валериан Николаевич Майков (1823-1847) заступил на место Белинского в качестве главного критика в «Отечественных записках», после того как Белинский идейно порвал с их издателем Краевским. Очень одаренный и образованный юноша, он обещал со временем стать крупным критиком, публицистом, ученым. Опирался на методы точных наук, сферу критики ограничивал исследованием обстоятельств. Не делал различия между искусством и наукой. Считал, что национальное – отступление от общечеловеческого. Слабый здоровьем, Майков двадцати четырех лет умер от апоплексического удара во время купания в окрестностях Петербурга. И. С. Тургенев о М заявляли, что Майков вполне «заменил» Белинского в «Отечественных записках» и, опираясь на методы точных наук, даже сумел как критик пойти дальше него.

В литературных кругах М воспринимался не только как достойный преемник Белинского, но и как его конкурент и даже антагонист. Сам Майков, в общем уважительно относившийся к Белинскому, счел возможным в первой же статье, опубликованной в «Отечественных записках»,- «Стихотворения А. В. Кольцова» (1846) - обвинить великого критика в «диктаторстве», «бездоказательности» суждений, в том, что Гоголь, например, им только «увенчан, а не объяснен».

М по мировоззрению был близок к петрашевцам, боролся с официальной идеологией и со славянофилами, был сторонником реалистического «гоголевского» направления в литературе. Он первый разъяснил значение глубокого психологизма Достоевского как нового шага в развитии социального обличительства и гуманизма. Современная критика, по мнению М, должна отказаться «от титла руководительницы художественного таланта; сфера ее ограничивается опытным исследованием обстоятельств, сопровождающих зачатие, развитие и выражение художественной мысли» («Нечто о русской литературе в 1846 году»). М. не видел различия между искусством и наукой в области формы (хотя бы в образности), претворяющей силы искусства, создающего «вторую действительность». Критическое наследие М. имеет незавершенный, переходный характер. Но в целом оно принадлежит к прогрессивным явлениям русской критики. В статье «Нечто о русской литературе 1846» говорит, что бывают переходные годы. Они свидетельствуют только о том, что мысль, одушевлявшая период, начинает изнемогать, истощаться в содержании; что общество утомляется той точкой зрения, с которой смотрело на вещи в течение этого периода; что партии, образовавшиеся под влиянием духа времени, начинают распадаться. Истекший 1846 год носит на себе все признаки переходной эпохи. И Гоголь и г. Достоевский изображают действительное общество. Но Гоголь -- поэт по преимуществу социальный, а г. Достоевский -- по преимуществу психологический. Для одного индивидуум важен как представитель известного общества или известного круга; для другого самое общество интересно по влиянию его на личность индивидуума. Г лавный недостаток большей части наших журналов и газет заключается в самом их происхождении. наши журналы редко удовлетворяют тому назначению, какое приписывается журналам в Европе. Русские журналы, по нашему мнению, много теряют тем, что действуют так, как будто бы наша литература равнялась в обилии и зрелости литературе Франции, Англии и Германии. Замечательно, что в 1846 году возобновилась мода на альманахи. В продолжение этого года вышли: "Петербургский сборник" (Н. Некрасова); "Московский ученый и литературный сборник",; "Вчера и сегодня",; "Новоселье",и "Невский альманах на 1846 год". В наше время издание сборников кажется чем-то чрезвычайно странным. Что за смысл -- собрать и напечатать в одной книжке несколько сочинений, ничем не примыкающих одно к другому, не выражающих никакой общей мысли. Просто альманах издается потому, что издать его очень легко: стоит приобрести, каким бы то образом ни было, несколько статей и статеек в прозе да выпросить у знакомых литераторов десяток-другой стихотворений, которые вообще почему-то не принято продавать и покупать. от редакции альманаха можно перейти к редакции издания, например толстого и плодоприносящего журнала. Стало быть, если угодно, и сборники на что-нибудь да годятся...   указание на самое умное и общеполезное предприятие А. Ф. Смирдина -- на превосходное и весьма дешевое издание сочинений русских писателей под заглавием "Полное собрание сочинений русских авторов".

Особенности критического дарования Николая Алексеевича Некрасова(1821 – 1877), органически вырастали из общей демократической направленности его деятельности как поэта, журналиста и издателя. Можно определенно сказать, что в 40-х годах Некрасов-критик опережал Некрасова-поэта. Чрезвычайно важна была роль Некрасова как критика в первой половине 50-х годов, после смерти Белинского и до первых программных выступлений Чернышевского. Опорой для него были идеи Белинского, потом Чернышевского. Если Гоголь был «отцом» «натуральной школы», а Белинский ее идейным руководителем, то Некрасов должен быть по праву назван ее организатором. Он издал обе части «Физиологии Петербурга» (1845) и «Петербургский сборник» (1846)— важнейшие органы «натуральной школы» — и сам написал смелую рецензию на первый из них. Затем он вместе с И Панаевым превратил «Современник» в боевой орган реалистического направления русской литературы (1847—1866). Некрасов с первых шагов смело вступил в борьбу с антиреалистическими течениями, с реакционной критикой. Первая его статья — «Очерки русских нравов» (1843)— была направлена против Булгарина. Он разоблачал сусальную «народность» в произведениях Загоскина, Кукольника. Некрасов принял участие в полемике по поводу «Мертвых душ» на стороне Белинского против Сенковского, Н. Полевого и других. Некрасов прокладывал путь новой школе в литературе. В анонимной рецензии на первую часть «Физиологии Петербурга» в «Литературной газете» 1845 года Некрасов писал: «Добро пожаловать, книга умная, предпринятая с умною и полезною целью! Ты возложила на себя обязанность трудную, щекотливую, даже в некотором отношении опасную. Рецензия развивала положения, высказанные Белинским во вступлении к «Физиологии Петербурга». В рецензии «Музей современной иностранной литературы» (1847), Н взял под защиту «натуральную школу» от обвинений в пристрастии к изображению «маленьких» людей. Он вскрыл гуманистический пафос нового, демократического героя «натуральной школы». Н был противником скороспелой беллетристики, он доказывал, что беллетристика должна стремиться к полноценной типизации явлений (рецензия на «Путевые заметки» Марченко). В «Заметках о журналах» (за 1855—1856 годы) Некрасов возродил критерии «гоголевского периода» эстетики Белинскоего. Он указывал на важную роль литературы в общественной жизни, высмеивал половинчатые, робкие мнения в критике.Н, может быть, живее и «профессиональнее», чем Белинский, чувствовал биение пульса поэтической жизни 40-х годов. Он не столь пессимистически, как Белинский, смотрел на состояние поэзии, которая начинала занимать свое законное место в системе «натуральной школы». Н выступил со статьей «Русские второстепенные поэты» (1850), в которой напомнил о забытой славе Тютчева и перепечатал его стихи, в свое время появившиеся в пушкинском «Современнике». Говорил, что Тютчев по силе таланта сразу следует за Пушкиным. Вспомнил он в этой статье и об Огареве, и о поэтах кружка Станкевича.

Писемский же в связи с изданием в 1856 году второго тома «Мертвых душ» настаивал, что лиризм вообще не присущ творчеству Гоголя. Некрасов опротестовал такое заключение Писемского о Гоголе и доказал, что, не принимая во внимание лиризм, нельзя понять всей интонации творчества Гоголя. Н решительно связывал лиризм с обшим социальным звучанием творчества Гоголя.

Н выступал против попыток сторонника «чистого искусства» Дружинина и его единомышленников искусственно противопоставить «пушкинское» и «гоголевское» начала в русской литературе. Он доказывал глубокую связь между двумя великими русскими национальными писателями и заложенными ими началами творчества. Все это позволяло Н отстаивать значение «гоголевского» направления в литературе, продолжателем которого он считал и себя самого.

Александр Иванович Герцен (1812-1870) Еще до отъезда за границу в 1847 году Герцен весьма определенно высказался в русской критике как противник «официальной народности». Был противником программы Уварова «Самодержавие, православие, народность», в «Отечественных записках» появились его пародии и памфлеты: «Москвитянин» о Копернике», «Путевые записки Ведрина». Свои соображения о реалистическом театре он высказал в статье «По поводу одной драмы». Г оказал влияние на русскую критику своими философскими работами: «Дилетантизм в науке» (1842—1843), «Письма об изучении природы» (1845—1846). Много ценных критических суждений Герцен высказал в «Письмах из Франции и Италии», «С того берега», «Былом и думах».

В эмиграции Герцен написал книгу «О развитии революционных идей в России» (1851), статьи: «О романе из народной жизни в России», «Новая фаза русской литературы» (1864), отражающую сближение автора с разночинной революционной демократией, «Еще раз Базаров» (1868), свидетельствующую о своеобразии революционного демократизма Г, опирающегося на богатейший опыт исторического мышления. Все печатавшееся Г за границей немедленно становилось известным в России. В «Дилетантизме в науке» и «Письмах об изучении природы» Г занят «расчисткой» общественного сознания. Предлагает изучение литературы с позиции 3-ех этапов освободительной борьбы -1. Пушкин, лермонтов – дворянский этап; 2 – разночинский – Чернышевский. 3 –марксисты. Он критикует педантизм и поверхностность, с которыми в русской критике толковали о научно-теоретических и эстетических проблемах. Г на новом уровне решал те проблемы, которые прежде ставила романтическая философская критика. Рассмотрение различных систем мировой философской мысли от Платона и Аристотеля до современности увенчивалось у него обстоятельнейшим разбором систем Шеллинга, Гегеля и лево-гегельянского движения в Германии. Г связывал свои выводы непосредственно с русской критикой, ее методологией и текущими задачами. Все это помогало основать реалистическую критику на прочном историзме. Диалектика — «алгебра революции» — раскрывалась Герценом на примере русской истории. Герцен всегда был по-особенному чуток к памяти о декабристах. Продолжая традиции А. Бестужева, Кюхельбекера, он в работе «О развитии революционных идей в России» осветил пропущенные звенья истории русской литературы, по-новому обрисовал облик многих великих писателей. Отныне история русской литературы как предмет изучения уже не мыслилась без того вклада, который внес в нее Г. Вводилась в исторический контекст целая плеяда революционных писателей-декабристов. Г сам относил себя, а также Лермонтова и Гоголя к числу «пробудившихся» после событий на Сенатской площади. Образующим центром истории русской литературы у Г оказались непосредственная политическая борьба с самодержавием и крепостничеством. Мотив объединения всех революционных сил Европы в борьбе со всеми формами деспотизма сильно звучит у Г. Г показывал, что Пушкин не только пел, но и боролся, он не поддавался на ласки Николая I, хотевшего «погубить его в общественном мнении». Г чутко улавливал демократизацию литературы в целом. Гоголь — народный писатель, он принадлежит к народу «по своим вкусам и по складу ума»; «Мертвые души» потрясли всю Россию»; «подобное обвинение было необходимо современной России». «Это история болезни, написанная рукою мастера». «Поэзия Гоголя — это крик ужаса и стыда». Г высоко расценивал всю сатирическую традицию в русской литературе от Кантемира до Гоголя, исследовал силу различных «личин смеха». Г восстановил значение такого важного звена в истории русской литературы, как Грибоедов. В статье «Еще раз Базаров» (1868) Герцен отметил: Писарев «узнал себя и своих» в Базарове и «добавил, чего недоставало в книге «Знание» и «воля» у Базаровых получают односторонне полемический характер по отношению к духовным качествам «отцов». «Оттого-то и вышло,— писал Г,— что часть молодого поколения узнала себя в Базарове. Но мы вовсе не узнаем себя в Кирсановых,» Кирсановы — самые стертые и пошлые представители отцов. Базаровы наши блудные дети. Г. до конца оставался романтиком.

Николай Иванович Надеждин (1804 —1856)- профессор Московского университета, издатель журнала «Телескоп». Литературно-критическая деятельность началась в «Вестнике Европы» - «Литературные опасения за будущий год», «Сонмище нигилистов», «Две повести в стихах: „Бал“ и „Граф Нулин“(под псевдонимом «Экс-студент Никодим Надоумко»). Выступает с критикой романтизма, очень любит цитировать греческие и латинские изречения. Выступил с критикой Байрона, Гюго, Высоко оценил Бориса Годунова Пушкина («Поэма Александра Пушкина»).говорил, что трагедия указала успешный путь развития русской драмы. Также о «ЕО»говорил, что в нем нет большой проблематики. Считал, что классицизм и романтизм изжили себя, соединил чувство и разум.

Создал понятия «ПСЕВДОКЛАССИЦИЗМ», «ПСЕВДОРОМАНТИЗМ», применил их к русской литературе. Романтизмом называл Средневековую литературу, надеялся соединить Средневековую литературу и классицизм, «уровновесить душу с ткелом». Первый ввел философский взгляд на искусство. Говорил об эстетических критериях. Поэзия – воплощение гармонии идей. Форма есть красота. Писал о значении романа и повести.

Вопрос № 15 Критика течения так называемой «официальной народности» В 1832 г. министр просвещения Уваров выдвинул теорию «официальной народности», основанную на 3 компонентах: православие, самодержавие, народность. Её поддерживали критики петербургского журнального «триумвирата»: издатели «Сына отечества» и «Северной пчелы» Греч и Булгарин и издатель «Библиотеки для чтения» Сенковский. Греч Участвовал в издании журналов «Гений времени», «Журнал новейших путешествий», «Европейский музей». Составил «Учебную книгу российской словесности» с приложением «Опыт краткой истории русской литературы». Это была попытка на основе компиляций из предшествующих авторов (Карамзина, Новикова и т.д.) построить «историческую схему» русской литературы от летописей до «Руслана и Людмилы». Автор «Пространной российской грамматики» и «Практической грамматики русского языка». Помогал Далю в работе над словарём. Инициатор издания научно-популярных книг по русскому языку и литературе. Автор романов «Поездка в Германию» и «Чёрная женщина». В «Воспоминаниях старика» Греч дал полную характеристику декабристов, причинами декабризма видел честолюбие и безрассудство. • Впервые ввёл в русской журналистике и литературной критике жанр годового обозрения. • «Записки о моей жизни» - историко-литературные воспоминания. В них содержится значительный материал по истории русской литературы, общественной жизни России 1800 - 1830 гг. • Резко критиковал язык «Отечественных записок», особенно язык статей Белинского. • Греч высоко оценивал Карамзина в своей статье «О жизни и сочинениях Карамзина»: «История государства Российского есть одно из важнейших творений на русском языке, по предмету, изложению и слогу». Карамзин создал новую русскую прозу, лёгкую, чистую, благородную. Слог писателя «основан на глубоком познании свойств русского языка, очищен благородным вкусом и утвержден на правилах всеобщей грамматики». В творениях Карамзина «отсвечивались необыкновенный ум, чистый вкус, ясная душа и доброе сердце». Булгарин Считается, что он был самой консвервативной фигурой в русской критике 19 в. Нападал на Пушкина, Гоголя называл «живописцем мелочей», «грязи и пошлости» жизни. Особенную ненависть у Булгарина вызывала «натуральная школа». Он и придумал ей это название, желая им унизить демократически настроенных писателей-реалистов. Слово «натуральная» в его понимании означало литературу, чуждую всего высокого, нравоучительного, узаконенного. • «Письма о русской литературе»: «Хотя Пушкин оригинален, но оригинальность его не принесет таких плодов, какие принесла оригинальность Байрона». • «Герой нашего времени». Сочинение Лермонтова» - хвалебная рецензия: «Лучшего романа я не читал на русском языке!» Белинский назвал эту статью спекуляцией. Подошёл к роману с моралистических позиций и увидел в нем лишь нравственный урок: «К чему ведут блистательное воспитание и все светские преимущества без положительных правил, без веры, надежды и любви». Сенковский Профессор Петербургского университета. Выступал под псевдонимами барон Брамбеус, Снегин, Белкин. Редактор «Библиотеки для чтения». В его журнале писатели получали самые большие гонорары, но Сенковский был деспотичным редактором, кромсал и переделывал чужие статьи, цинично менял свои мнения, любил рекламу. Пушкин, В. Одоевский, Жуковский, Вяземский и другие вскоре отшатнулись от него. Фактически Сенковский смыкался с Булгариным и Гречем. В его статьях много произвольного. Он издевался над философией, был крайне субъективным в суждениях. В угоду отсталым читателям он выступал с плоским вышучиванием всех больших настоящих произведений искусства. Превозносил реакционных писателей - Кукольника, Булгарина, Розена. Особенно злобны были нападки Сенковского на Гоголя. Упрекал его в унижении русских людей, грубости и неправильности слога.

20.Критика Хомякова

Алексей Степанович Хомяков (1804-1860) писал стихи, пьесы, изредка критические отзывы, но главные его труды касались философских вопросов, поземельных отношений в России, проблем реформы, межславянской солидарности, славянофильского учения о самобытных путях России. Русский Леонардо да Винчи. Изобрел ружье по дальним целям. Считается основателем духовной поэзии, учения о соборности. Основная цель -восстановление наших частных умственных путем оживления традиций.

В статье «О старом и новом» (1839) Хомяков в наиболее резкой форме выразил основы своего учения. Нисколько не скрывая отсталости России, автор считал, что причиной тому являются петровские реформы, оторвавшие Россию от ее прошлого, изменившие ее самобытный путь развития. Теперь пора об этом вспомнить, так как западные пути Хомяков считает пройденными: Запад находится накануне катастрофы. Обидой на русское самоуничижение и на западное высокомерие пронизаны две статьи Хомякова: «Мнение иностранцев об России» и «Мнение русских об иностранцах». Образцовой страной, умеющей хранить патриархальность, была для него Англия («Письмо об Англии», 1848). Хомяков посетил Англию в 1847 году, и она полюбилась ему своим «торийским» духом: «тут вершины, да зато тут и корни». Хомяков находит даже сходство между Москвой и Лондоном: «в обоих жизнь историческая еще впереди». Впрочем, Хомяков заходил слишком далеко: он считал, что само слово «англичане» происходит от славянского «угличане».?

«Натуральную школу» Хомяков отрицал как результат западного влияния. В специальной статье «О возможности русской художественной школы» Хомяков заявил, что никакой русской школы не может быть, пока «жизненное начало утрачено нами» из-за «прививного ложного полузнания». О «русской школе», о «разуме», о «жизненном начале», о «народности» вообще говорил Хомяков в этой статье. Но он стремился, вслед за Шевыревым, хотя бы по кусочкам, ценой натяжек собрать некое подобие зарождающейся русской школы в искусстве. Это видно из его тенденциозных и лишь местами справедливых разборов произведений разных видов искусств: оперы Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), картины А. Иванова «Явление Христа народу», отзывов о Гоголе, Веневитинове, С. Аксакове, Л. Толстом. С пафосом Хомяков утверждал, что для подлинно русских художников обязательно быть «вполне русским» и «жить вполне русской жизнью». Хомякова прельщает патетический финал оперы Глинки, «медью колоколов с сорока сороков» славящий единство русской земли, как благовест будущего всечеловеческого братства. Далекий план, на котором у Иванова поставлена фигура Христа,- проявление чисто византийско-русской плоскостной иконописи, избегавшей объемной чувственности католического искусства. «Никогда вещественный образ,- говорит Хомяков о картине Иванова,- не облекал так прозрачно тайну мысли христианской...» Естественно, что Хомяков не был согласен с теорией «чистого искусства», он стоял за тенденциозное искусство в духе славянофилов и поэтому казнил односторонне-отрицательную по своему духу драму Писемского «Горькая судьбина», отвергал традиционные похвалы критиков С. Т. Аксакову за «объективность» его творчества. Сущность этого писателя, разъяснял Хомяков, вовсе не в объективности, вообще «недоступной человеку». Сущность аксаковского творчества в том, что «он первый из наших литераторов взглянул на нашу жизнь с положительной, а не с отрицательной точки зрения». Положительность, по Хомякову, характеризуется отсутствием сатиры. В этом и заключается сущность «русской» школы в искусстве. Хомяков признавал право искусства на социальное обличение, но ограничивал его только сатирой на «типы пороков», а не на «частные лица». В этом смысле он хвалил обличительный дух рассказа Л. Толстого «Три смерти». Здравая идея о «русской школе» в искусстве искажалась Хомяковым до абсурда и погибала, не найдя своего прогрессивного обоснования. А ведь школа в действительности была - школа реализма, но она вызывала неприязнь у Хомякова.

24. Критика Анненкова (1813-1887) Входил в состав предстовителей «чистого искусства». А. лишь с некоторыми отклонениями, служил тем принципам, которые у него сложились в 40—50-е годы. А. много лет провел за границей: в Германии, Австрии, Италии, Швейцарии, Франции. Летом 1841 года в Риме Анненков под диктовку Гоголя переписывал начисто первый том «Мертвых душ». В «Отечественных записках» и «Современнике» печатались его «Письма из-за границы» (1841 —1843) и «Парижские письма» (1846—1847). Он сделал живые зарисовки университетской жизни Германии (лекции Шеллинга, Вердера), журнальной борьбы во Франции (дебютов левосоциалистического журнала «Независимое обозрение», издававшегося П. Леру, Ж. Санд и Л. Виардо), первых успехов натуралистических «Физиологии», возбуждения, вызванного выходом романа Э. Сю «Парижские тайны». А. следил за развитием духовных интересов русских передовых людей. Он оказался в атмосфере страстных философских, политических споров вокруг Гоголя и «натуральной школы», между западниками и славянофилами. В воспоминаниях А. нарисовал портреты многих современников, с которыми он поддерживал связи и переписку (Бакунин, Гоголь, Боткин, Кудрявцев). К концу «страшного семилетия» Анненков начал выступать в качестве литературного критика, порвал с «Современником» и перешел в дружининскую «Библиотеку для чтения». Войдя в «эстетический триумвират», он стал активно проповедовать теорию «чистого искусства». В 1857—1861 годах Анненков — типичный представитель половинчатой, соглашательской либеральной партии. Он приветствовал царскую реформу. Важной литературно-критической статьей Анненкова являются «Заметки о русской литературе 1848 года» (первый обзор литературы в «Современнике» после смерти Белинского, как бы поддерживавший его традицию). Явная ревизия «заветов» великого критика отчетливо наметилась в статье А. «Старая и новая критика» (первоначально называлась «О значении художественного произведения для общества», 1856). Разбирая роман Григоровича «Рыбаки» и рассказы Писемского «Леший», «Питерщик», А отказывался от критериев «натуральной школы», допускал изображение конфликтов лишь при условии их последующего примирения («Романы и рассказы из простонародного быта в 1853 году», 1854). В статье «Литературный тип слабого человека» (1858), содержащей оценку повести Тургенева «Ася», А вступил в открытую полемику с Чернышевским, как автором статьи «Русский человек на rendez-vous». Считая отошедшим в прошлое рефлектирующего героя-интеллигента и якобы не свойственный русской жизни «героический элемент», Анненков предпочитал тихое процветание того порядка, который укреплялся в России накануне и особенно после реформы. А. недоумевал, почему Щедрин и после 1861 года все еще возвращается к критике крепостного права, отыскивает его следы в настоящем («Русская беллетристика и г-н Щедрин», 1863).

Он нападал на недочеты «романического развития», передачи «духа времени», исторической и бытовой правды в толстовской эпопее «Война и мир» («Исторические и эстетические вопросы в романе Л. Н. Толстого «Война и мир», 1868). Он явно судил об этом романе с позиций традиционного, узкого, семейного романа и не понимал глубокого новаторства Толстого.

Но не следует целиком отождествлять Анненкова с другими теоретиками «чистого искусства». Он никогда не расставался с общественно-историческим критерием в искусстве. Он продолжал требовать от литературы постановки «нравственных» вопросов, оставался чутким к реалистическим исканиям. Анненков впервые ввел термин «реализм», хотя и в несколько ограниченном толковании, как отображение бытовой правды, в упоминавшейся статье «Заметки о русской литературе 1848 года» («Современник», 1849, № 1). Он не приписывал себе приоритета, а ссылался на разработанное уже Белинским понятие «реализм». «Появление реализма в нашей литературе,— писал Анненков, имея в виду появление «натуральной школы»,— произвело сильное недоразумение, которое уже пора объяснить. Некоторая часть наших писателей поняла реализм в таком ограниченном смысле, какой не заключала ни одна статья, писанная по этому предмету в петербургских журналах. Чувство справедливости и уважения к критическим статьям их понуждает нас защитить их от упреков, обыкновенно падающих на это направление (т. е. на «натуральную школу».— В. К.).

А. выступал против натурализма, штампов, мелкотемья, которыми начинали увлекаться некоторые писатели «натуральной школы» и бросать тем самым тень на главный метод в творчестве всей школы. В статьях Белинского, действительно, имеется много предупреждений о том, что у писателей «натуральной школы» есть произведения посредственные и есть подлинно художественные, широкие по охвату жизни. Но, за неимением терминов, все они назывались Белинским «натуральным изображением жизни» и входили в «натуральную школу». А. обращает внимание на это важное разграничение. Он употребляет термин с курсивом, но как бы не придает значения своему новшеству, так как вводит его лишь взамен давнего термина «натуральность изображения». Он употребляет термин «реализм» в прежнем, всеобщем значении, ссылаясь на «петербургские журналы», т. е. на Белинского, и хочет, собственно, отделить реализм от натурализма. Но разграничения терминов «реализм» и «натурализм» Анненков не провел.

Мемуары А. в своеобразной форме «дублировали» «Былое и думы» Герцена. Они параллельно охватывали почти тот же исторический процесс духовной жизни России и Западной Европы, но придавали ему либеральное истолкование. А. рецензировал почти те же главные произведения эпохи, что и критики-демократы. Несмотря на всю невыгодность такой конкуренции и несколько вялый стиль, можно говорить об известной эстетической проницательности Анненкова, его мастерстве как критика. Он выступал в защиту «Грозы» Островского от нападок суворинского «Нового времени», подметил характерные детали в творчестве Помяловского. Но особенно много ценных наблюдений он сделал над произведениями Тургенева, общая гражданская и эстетическая направленность творчества которого глубоко импонировала А. Его интересовал сопоставительный анализ различных реалистических приемов, он провел тонкий разбор творчества Тургенева и Л. Толстого в статье, первоначально называвшейся «О смысле в произведениях изящной словесности» (1854), позднее озаглавленной «Характеристики: И. С. Тургенев и Л. Н. Толстой». По глубине проникновения а психологию творчества писателя замечательны также воспоминания Анненкова о почти забытом тогда А. Ф. Писемском («Художник и простой человек», 1882).

18. Критика К.С. и И.С.Аксакова.К. С. и И. С. Аксаковы – знаменитые литературные критики XIX века. Н. Г. Чернышевский писал о них: “…Они принадлежат к числу образованнейших, благороднейших и даровитейших людей в русском обществе”.

Константин Аксаков по справедливости считался «передовым бойцом славянофильства» Запомнилась современникам его юношеская дружба с Белинским по кружку Станкевича и затем резкий разрыв с ним. Особенно ожесточенное столкновение между ними произошло в 1842 году по поводу «Мертвых душ». К. Аксаков написал на выход «Мертвых душ» брошюру «Несколько слов о поэме Гоголя «Мертвые души» (1842). Белинский, также откликнувшийся на произведение Гоголя, затем написал полную недоумений рецензию на брошюру Аксакова. Аксаков ответил Белинскому в статье. «Объяснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души». Белинский, в свою очередь, написал беспощадный разбор ответа Аксакова в статье под названием «Объяснение на объяснение по поводу поэмы Гоголя «Мертвые души». Затушевывая значение реализма и сатиры в произведении Гоголя, Аксаков сосредоточился на подтексте произведения, ее жанровом обозначении как «поэмы», на пророческих посулах писателя изобразить отрадные картины русской жизни. Аксаков выстроил целую концепцию, в которой, по существу, Гоголь объявлялся Гомером русского общества, а пафос его произведения усматривался не в отрицании существующей действительности, а в ее утверждении. Аксаков явно хотел приспособить Гоголя к славянофильской доктрине, т. е. превратить его в певца «положительных начал», «светлой стороны» действительности.

Гомеровский эпос в последующей истории европейских литератур утратил свои важные черты и обмелел, «снизошел до романов и, наконец, до крайней степени своего унижения, до французской повести». И вдруг, продолжает Аксаков, возникает эпос со всею глубиною и простым величием, как у древних,- является «поэма» Гоголя. Тот же глубокопроникающий и всевидящий эпический взор, то же всеобъемлющее эпическое созерцание. Аксаков указывал на внутреннее свойство таланта самого Гоголя, стремящегося связывать в стройные гармонические картины все впечатления от русской жизни. Эпичность убивала в Гоголе сатирика - обличителя жизни. Аксаков готов отыскивать «человеческие движения» в Коробочке, Манилове, Собакевиче и тем самым облагородить их как временно заблудившихся людей. Носителями русской субстанции оказывались примитивные крепостные люди, Селифан и Петрушка. Белинский высмеивал все эти натяжки и стремления уподобить героев «Мертвых душ» героям Гомера. По заданной самим же Аксаковым логике Белинский с сарказмом провел напрашивающиеся параллели между героями: «Если так, то, конечно, почему бы Чичикову не быть Ахиллом русской «Илиады», Собакевичу - Аяксом неистовым (особенно во время обеда), Манилову - Александром Парисом, Плюшкину - Нестором, Селифану - Автомедоном, полицеймейстеру, отцу и благодетелю города,- Агамемноном, а квартальному с приятным румянцем и в лакированных ботфортах - Гермесом?..».

Чтобы сопоставление Гоголя с Гомером выглядело не слишком одиозным, Аксаков выдумал сходство между ними еще «по акту создания». Заодно на равную ногу поставил он с ними и Шекспира. Но что такое «акт создания», «акт творчества»? Это надуманная, чисто априорная категория, цель которой - запутать вопрос. Кто и как измерит этот акт?

В разгар нового тура полемики славянофилов с «натуральной школой» в 1847 году Аксаков выступил с «Тремя критическими статьями» в «Московском литературном и ученом сборнике» под псевдонимом «Имрек».Аксаков подверг критическому разбору «Петербургский сборник», изданный Некрасовым. Предвзятость мнений сквозит у Аксакова в каждом абзаце. Роман Достоевского «Бедные люди» назван произведением подражательным по отношению к Гоголю, «не художественным», «лишенным искренности», испорченным филантропической тенденцией. Впечатление от романа «Бедные люди», говорит Аксаков, «тяжелое», Достоевский «не художник и не будет им». Аксаков начинал выискивать трещины у «натуральной школы». Может быть, по личным московским салонным симпатиям, еще не разобравшись в истинном духе его мыслей, Аксаков весьма доброжелательно отзывался об Искандере (Герцене). Разруганный за «Помещика» Тургенев так же был обласкан Аксаковым в специальном примечании, в котором он откликался на появление в «Современнике» рассказа «Хорь и Калиныч». «Вот что значит прикоснуться к земле и к народу! - восклицал по-своему довольный этим рассказом Аксаков,- в миг дается сила!.. Дай бог Тургеневу продолжать по этой дороге». Аксаков тщетно хотел приблизить народные рассказы Тургенева к славянофильству.

В критическом методе Аксакова чувствовались следы изучения диалектики; он, как и ранний Белинский, сначала выводил явление «отвлеченно», а потом «прилагал» теорию к фактам. Аксаков любил момент движения, он считал, что «односторонность есть рычаг истории», т. е., как сказал бы Белинский, «идея отрицания», «борьба противоположностей» есть рычаг истории. Такой метод Аксаков применил в своей монографии «М. В. Ломоносов в истории русской литературы и русского языка», защищенной в 1847 году в качестве магистерской диссертации. Политический смысл позиций славянофильства вполне выявился в «Записке о внутреннем состоянии России», представленной К. Аксаковым императору Александру II в 1855 году и опубликованной только в 1881 году (в газете «Русь»). К. Аксаков обращал внимание нового царя на «угнетательскую систему» в России, взяточничество, произвол. Внутренний разлад, прикрываемый «бессовестной ложью» правительства и «верхов», отделил их от «народа», в результате чего в народе нет «доверия» к правительству. Надо «понять Россию,- призывал Аксаков молодого царя,- и возвратиться к русским основам». У России только одна опасность - «если она перестанет быть Россиею».

Иван Аксаков В 1852 в Москве под редакцией Аксакова вышел первый том «Московского сборника», объединивший «старших» и «младших» славянофилов и опубликовавший, среди прочего, некролог Н.В. Гоголя. С 1856 славянофилы начали издавать ежеквартальный журнал «Русская беседа». Аксаков принял самое активное участие в деятельности журнала и в авг. 1858 фактически стал его редактором. Тираж «Русской беседы» удвоился, за 1859 вышло уже 6 номеров вместо привычных 4 годовых. После долгих хлопот Аксаков добился права на издание в 1859 еженедельной газеты «Парус». О программе своей газеты он объявил прямо: «Наше знамя – РУССКАЯ НАРОДНОСТЬ. Однако вышло лишь два номера «Паруса» – 3 и 10 янв. 1859. В 1861 он стал редактировать еженедельную газету «День», которую задумал как общеславянскую газету, пригласив к сотрудничеству многих русских и славянских публицистов. На страницах «Дня» Аксаков помещал переводы славянских писателей, материалы исторического и этнографического характера. Впрочем, отечественная проблематика по-прежнему имела первенствующее место в газете. Аксаков резко критиковал нигилистов. Особую тревогу вызывало у Аксакова положение духовенства, поставленного в тяжелое и унизительное положение. Аксаков выступал с программой изменения в положении Церкви. В к. 1865 Аксаков прекратил издание «Дня». Но это не было прекращением публицистической деятельности. В 1867—68 Аксаков издавал ежедневную газету «Москва».

 Как известно, Аксаков был во многом продолжателем и распространителем идей Федора Тютчева, на дочери которого Иван Сергеевич был женат. И он, вслед за поэтом - мыслителем продолжил резкую критику западной цивилизации, защищая интересы России и славянства (особенно южного и восточного) во внешней и внутренней политике, считая важным и привлечение западных славян к идее православия.      После неудачной для России Крымской войны наступает во многом блестящий период в деятельности Аксакова как публициста он вполне пророчески писал: «Вся задача Европы состоит в том, чтобы положить предел материальному и нравственному усилению России, чтобы не дать возникнуть новому, православно-славянскому миру, которого знамя предносятся России и который ненавистен латино-германскому миру». И уже, позднее, в 1881 году, он резко критикует Запад, практически перефразируя Тютчева: «На просвещённом Западе издавна создалась двойная правда. Одна для себя, для племён германо-романских или к ним духовно причастным, другая - для нас и славян. Все западно-европейские державы - коль скоро дело идёт о нас и о славянах - солидарны между собой. Туманность, цивилизация, христианство - всё это упраздняется в отношении Западной Европы к восточно-православному миру».

     Основополагающими принципами теории Аксакова были единство «земли» - народа и «государства» - Царя - при духовной власти Православной церкви. При этом, народ должен не просто слепо подчиняться Царю, он должен был иметь свои права, и, в первую очередь, иметь право высказывать своё мнение. «Силу мнения - народу, силу власти - Царю!».

”Что такое еврей относительно христианской цивилизации”?Если бы евреи отступились от своих религиозных верований и признали во Христе истинного мессию, никакого бы еврейского вопроса и не существовало. Они тотчас бы слились с теми христианскими народами, среди которых обитают. Искренне верующий еврей и искренне верующий христианин могут сосуществовать в одном месте, друг подле друга, связанные внешним гражданским союзом, — но без духовного единения, но не составляя друг с другом никакого общего нравственного целого: они в области сознания исключают друг друга…Что же такое евреи в наше время? Это воплощение отжившего исторического периода, это застывший, упраздненный момент общечеловеческого духовного развития. Но богатое дарами племя евреев могло бы богато оплодотворить собой почву европейских обществ, если бы, оно также искренно прилепилось к истине христианства. Вне этого — им суждено, со своим так называемым общечеловеческим просвещением, стать — повторяем еще раз амфибиями во всех смыслах, без национальности, без религии, без нравственности, и внести лицемерие и фальшь в область европейского христианского просвещения.

«Речь о Пушкине».

Наша связь с Пушкиным сердечная теплая, живая связь любви., пушкин наша неизменная и первая любовь. Время Александра было плохое в творческом плане, но Пушкин как художник стоит на абсолютной высоте. Белый день настал с появлением Пушкина. «народность» П. усматривается особенно в его сказках, но она присутствует во всем его творчестве. П. всегда искренен, прост, свободен, никогда не позирует, не носится со свои «я». Если и выставляет себя, то непременно хуже, чем есть. П. прекрасно чувствует реальную жизненную правду, может через отрицательные стороны предмета обнаружить положительные. Первый стал описывать русскую природу и быт. Первый внес правду в мир русской поэзии, разрешил плен русского народного духа в доступной сфере искусства.

4. Критика И.А.Крылова (1769-1844).

●Сатирико-просветительский характер критики. Расшатывал теорию 3х штилей; от авторов требовал простоты. По своим взглядам отличался от сентименталистов, пародировал их стиль. Кр. боролся за приближение искусства к жизненной правде, к рус.действ-ти.

●1792 г. «Каиб»: высмеиваются классицистические высокопарные оды и сентиментальные идиллии. Высмеивал лит.противников, противопоставлял жизнь простого народа и его нравственность жизни двора, полной безнравственности.

●«Ночи»: пародируются «Ночные думы» предромантика Юнга (перевод Карамзина), а также авантюрно-плутовские новеллы. ●Сатирик Крылов не был удовлетворён ни одним из существовавших лит.направлений, но окончательно не нашёл своего. Его «Речи» («Речь, говоренная повесою в собрании дураков», «Похвальная речь науке убивать время», «Похвальная речь Ермалафиду») в пародийной форме высмеивают сент-зм. Крылов придумал «клички» своим лит.противникам: под Ермалафидом, как полагают, выведен Карамзин («ермалафия» по-греч. – многословн. болтовня). «Похвальная речь в память моему дедушке» (1792) продолжает традицию новиковской сатиры, «Письмо уездного дворянина к своему сыну Фалалею» — фонвизинские образы.

●«Почта духов» (1789-1790) – лит.сатирический журнал Кр. По форме - собрание писем, посланных арабскому философу разными духами. Письма были связаны единым фантастическим сюжетом -> цельное произведение. Бытовые зарисовки чередовались с морально-философскими рассуждениями. Журнал имел смелую полит.направленность, обличал не только нравственные пороки, но и общ.порядки самодержавно-крепостнической России. Кр. также высмеивал грубые, извращенные вкусы, придворную развлекательную оперу.

●В рецензии на комедию А. Клушина «Смех и горе» (1793) Крылов довольно подробно изложил свою концепцию драматургии и театр.представления. В комедии критик естественно порицал недостатки в завязке и развязке, ибо «автор не должен казаться чудотворцем, но подражателем природы». Драматическая теория Крылова была явно выше тех правил, на которых построена комедия Клушина. Эта теория подходила к позднее написанным самим Крыловым комедиям «Урок дочкам» и «Модная лавка», чрезвычайно близким к манере Фонвизина и отчасти раннего Грибоедова. ●Всякому критику он предъявляет следующее требование: быть беспристрастным, не огорчать ни бранью, ни грубостями, а поступать так, как сам желал бы, чтобы с тобой поступали. ●Реалистичность критики Кр.: нельзя отождествлять дея-ть Кр. в 18в. с представлениями Кр.-баснописца 19 в., когда он уже стал великим реалистом. Сжатый до лаконизма «роман воспитания» в «Похвальном слове в память моему дедушке» или «роман путешествий» в «Каибе» еще не имеют развернутой системы «просветительского» романа.

●Кр. упрекал сентименталистов в том, что они слишком далеко заходят в своей вольности и нарушают старые каноны. Крылов-критик был сатирическим реалистом, допускавшим все большее и большее вторжение социального элемента в искусство. Но еще сильна у него была оглядка на классицизм.