7. Теория сильного и сетевого государства.

В отличие от сервисной для модели сильного государства характерны активность граждан в управлении государством; приоритеты во всех социальных сферах государства; централизация государственной власти; самоограничение соизмерению государственной целесообразности с субъективными интересами частного и корпоративного характера. Тем не менее усиление государства означает подчинение интересов личности государственной целесообразности. Позитивная и негативная оценки сильного государства зависят от адекватности его действий социальному контексту и от его отношений с законностью и демократией. Отсюда проистекает объективная заинтересованность государства в укреплении доверия граждан к своим действиям, своей политике. Считаю, что российской моделью станет некий симбиоз «сервисной» и «сильной» моделей. Однако укрепление государственности не должно выступать в качестве самоцели, а государственные интересы не должны довлеть над правами человека и гражданина. В этой связи совершенно точным выглядит заявление В.В. Путина о том, что «сильное государство немыслимо без уважения к правам и свободам человека. В этой связи очевидна в условиях любой модели необходимость развития институтов гражданского общества, повышения уровня правовой культуры и гражданской активности граждан, борьба с правовым нигилизмом и правовым абсентеизмом, поскольку их отсутствие сводит к нулевому результату любые реформы и преобразования. Особое значение приобретают вопросы, связанные с выработкой концептуальных основ сильной демократической государственности, в основу которых заложена идея логически последовательной парадигмы сильного и сервисного государства, подразумевающей гармоничное сочетание публичных и частных интересов, стабильность и поступательное развитие системообразующих социально-политических институтов, обеспечение основных прав и свобод человека и гражданина. А это, в свою очередь, возможно только в государстве с высокоразвитой экономикой, действенной системой социального обеспечения всех слоев населения.

Однако если сегодня бурно развивается сетевая экономика, то юристы только начали размышлять о приемлемости понятия «сетевое государство».

В частности, В.Д. Зорькин упоминает о зарождении первого «сетевого государства», имея в виду Евросоюз. Видимо, впервые упомянул о необходимости создания сетевого права В.Н. Лопатин, когда предположил, что «на новом витке нужно заново простраивать коммутативное, сетевое право, в отличие от права дистрибутивного. Дистрибутивное право не соответствует самой коммутативной природе Сети». Поскольку развитие государства и права тесно взаимоувязано, сетевому государству должно соответствовать сетевое право. В связи с этим мы сочли необходимым определить, что это такое и разработать теорию сетевого права6.

Какие еще были предпосылки к созданию теории сетевого права? Мы исходили из того, что право многих стран, в том числе и России, имеет комплекс сходных проблем, которые пока нигде не решены с достаточной эффективностью и решение их обычными методами развития права (принятие новых законов, улучшение старых и т.п.) без качественно нового применения в правовой сфере ИКТ не даст прорывных результатов.

В отечественной науке до настоящего времени использовалось понятие управленческих, но не правовых сетей. Так, Е.А. Юртаева считает, что «…на сегодняшний день характер влияния глобальных финансовых управленческих сетей на международные отношения сопоставим с ролью национальных государств и правительств. Однако организационное и технологическое сетевое управление пока не распространяет своего влияния кроме как на сырьевые, товарные, денежные, транспортные и некоторые другие сферы экономического оборота. Реально сетевое управление способно порождать политически значимые последствия при условии их сращивания с национальным государственным аппаратом». Б.В. Марков также полагает, что «…в развитых странах власть не афиширует себя, однако в своей анонимности управляет людьми через систему массовых коммуникаций гораздо надежнее, чем раньше», поэтому идея о сращивании сетевого управления с национальным государственным аппаратом особенно конструктивна в контексте создания электронного правительства и заслуживает дальнейшего исследования, а из процитированного, на наш взгляд, следуют важные выводы:

) открываются перспективы развития правовых управленческих сетей;

) эти сети называются сегодня управленческими, а не регулирующими (в отличие от понятия «правовое регулирование»), что объясняется особенностью такого управления, а именно, его быстротой, обычно не свойственной праву, и его, как правило, медленному правовому регулированию;

) сращивание сетевого управления с национальным государственным аппаратом необходимо осуществлять путем глубокой интеграции ИКТ и правовых механизмов, что обеспечит чрезвычайное по нынешним меркам увеличение эффективности как сетевого управления, так и правового регулирования за счет их взаимопроникновения друг в друга на правовом, аппаратном, технологическом и программном уровнях.

формируя сетевое право, мы показываем его в качестве категории общей теории права, характеризуемой рядом вышеприведенных принципов, которые являются принципами общетеоретическими, применимыми ко многим отраслям права. Конструктивность категории сетевого права помогает увидеть перспективы значительно более высокого уровня развития права, который можно достичь путем автоматизации отдельных правоотношений, правотворчества и реализации ряда норм или элементов норм права.