11.Первопичины и суть бытия в философии Аристотеля.

Аристотель (384—322 до н. э.), будучи из учеников Платона, был не согласен с философ­ской концепцией платонизма.

Аристотель несколько видоизменил теорию Платона. Ка­к вещи могут существовать отдельно от идеи? Платон, говорит Аристотель, слишком противопоставил друг другу мир идей и мир вещей, между ними в его учении — пропасть. Поэтому необходимо предположить, что предмет и его идея существуют вместе, в единстве. Вместо платоновского понятия «идея» Аристотель употребляет термин «форма», ко­торый обозначает идеальную сущность, вечную и неизменную. «Форма» Аристотеля — это почти то же самое, что «идея» Платона. Помимо форм существует также материя, которая, бу­дучи напрочь лишенной, свойств, качеств или признаков, явля­ется никакой, представляет собой ничто. Во взгляде на мате­рию как на Небытие Аристотель вполне сходится с Платоном. И вот какая-либо высшая сущность — форма вселяется в бес­смысленный кусок материи, и получается нормальная, чувст­венно воспринимаемая вещь физического мира, которая обла­дает размером, цветом, запахом и прочими качествами Допустим перед нами лежит бес­форменный кусок пластилина, но в нашем сознании есть пред­ставление или образ, например, дерева. Если мы этот свой ум­ственный образ перенесем в кусок пластилина или наделим его этим образом, то есть вылепим из данного материала дерево, то бесформенный кусок пластилина превратится в нормальный предмет, у которого есть ствол, ветви, корни и так далее. Пока материал был бесформенным, мы ничего не могли о нем ска­зать, и он был ничем, но наделенный с помощью наших рук и сознания некой формой, он превратился в вещь, о которой те­перь можно что-то говорить, то есть — стал чем-то. Так же и в окружающем нас мире: все вещи — это материя, преобра­зованная идеальными сущностями — формами. Все миро­здание — это оформленное вещество. В любой вещи есть и материя и форма, а их нерасторжимое единство и является этой вещью.

В центре первой философии стояли проблемы бытия. Ари­стотель разработал учение о четырех первоначалах или первопричи­нах всего существующего:

• Первая причина — формальная. Формальная причина, обусловливает «суть бытия» или ее первую сущ­ность, то, без чего вещи нет.

• Вторую, материальную причину, Аристотель обозначил грече­ским словом «хюлэ», имеющим двойной смысл: чисто житей­ский — лес, кустарники и более общий — то, из чего состоят все вещи. Аристотель придал этому слову философ­ское значение. Материальная причина рассматривалась им в двух планах: 1) как первоматерия, неопределенная и бесфор­менная, но обладающая способностью воспринимать любые формы и 2) как то, из чего вещь состоит, или уже оформленный материал. Материя и форма, два вечных начала, взаимосвязаны таким образом, что форма являет собой сущность материи, а материя — тот субстрат, в котором эта форда запечатлена.

• Третья причина — движущая, является столь же необхо­димой для полного определения вещи, как материальная и фор­мальная причины. Аристотель подходит к проблеме движения по философски. А с философской точки зрения неизбежно возникает вопрос о том, как возможно само движение.

Логика рассуждений Аристотеля следующая: если рассматри­вать в качестве причины движения какую-либо другую вещь, то мы неизбежно придем к дурной бесконечности. Для избежания этого требуется признать наличие самодвижности, самопроиз­вольности или самодвижущёй причины, которая определяет ак­тивность формы, ее способность воплотиться в материи.

• Ни бытие вещи, ни ее движение немыслимы без четвер­той причины — целевой, направляющей движение к определенной цели. В представлении Аристотеля все процессы обладают внутренней направленностью и обусловленностью через цель.

Завершает аристотелевскую концепцию четырех первопри­чин учение об абсолютном Уме как наивысшей ступени бытия, которое уже ничем не обусловлено, а зависит только от самого себя.

Философское учение о высшем бытии выступает как теоло­гия или учение о боге. Бог Аристотеля не персонифицированный личный бог позднейших религиозных учений, а безличностный божественный Ум, пребывающий в постоянной деятельности, в самой лучшей вечной жизни, что для Аристотеля как истинного   древнегреческого   философа   было   деятельностью мышления. Мысль бога — мысль не о мире, а о самом наивысшем, что есть в мире, т. е. о собственном мышлении: мысль о мысли.

Из понимания высшего начала как высший цели вытекает такая важнейшая характеристика философского мировоззрения Аристотеля, представление о целесообразности всего сущего, начиная от явлений природного ми­ра и заканчивая жизнью человека.

Нравственность человека понимается им как стремление к благой цели. Высшее благо определяется особенностью и назна­чением человека, связанным с его разумом. Поэтому дело чело­века — разумная деятельность, а назначение совершенного че­ловека — в прекрасном выполнении разумной деятельности. Жизнь, стремящаяся к высшему благу, должна быть деятельной, и не просто деятельной, а добродетельной. Настоящая цель че­ловеческой жизни, как ее определяет Аристотель, не наслажде­ние, а блаженство, которое достигается в умозрительной дея­тельности души. Этическим идеалом для Аристотеля выступает мудрец, направивший свою жизнь к высшей цели — достиже­нию блаженства путем созерцания истины.

Человек, по Аристотелю, не только разумное, но и «политическое животное», жизнь которого вне общества немыслима. Как высшего рода сообщество, государство направлено к ве­личайшему благу. С этой точки зрения Аристотель рассматрива­ет семью, экономику, институт рабства, различные формы поли­тического устройства древнегреческих полисов. В отличие от Платона он не разрабатывает идеал государственного устройства, а анализирует, какие из существующих политических форм правления наилучшим образом способствуют достижению цели - благой жизни.

Заслуга Аристотеля заключается не только в том, что он систе­матизировал и обобщил знания, накопленные древнегреческой философией, но и заложил основы многих направлений научного знания: был первым античным ученым, создавшим систематиче­скую науку о природе — физику; заложил основы формальной логики как науки о формах и законах правильного мышления.

12. Патристика, формирование теологической экзегезы и герменевтики

Патри́стика — философия и теология отцов церкви, то есть духовно-религиозных лидеров христианства до VII века. Учения, выработанные отцами церкви, стали основополагающими для христианского религиозного мировоззрения. Патристика внесла огромный вклад в формирование этики и эстетики позднеантичного и средневекового общества.

Экзегеза и герменевтика. Толкование Библии, уяснение ее смысла называется экзегезой (от греч. έξήγησις). У православной экзегезы есть свои правила герменевтики (от греч. έρμηυεία — объяснять) и методы:

Пять основных методов экзегезы. Благодаря трудам Отцов и Учителей Церкви и позднейших экзегетов смысл Св. Писания от эпохи к эпохе раскрывается все более полно в своей духовной неисчерпаемости и глубине. Существует пять основных методов экзегезы, или толкования, Ветхого Завета, которые не исключают, а дополняют друг друга. «Иное в Писании, — замечает свт. Иоанн Златоуст, — должно понимать так, как говорится, а иное в смысле переносном; иное же в двояком смысле: чувственном и духовном» Точно также преп. Иоанн Кассиан Римлянин указывал, что толкование Библии «разделяется на две части, т.е. на историческое (буквальное) толкование Св. Писания и духовное (таинственное) разумение» (ХIV в.).

Метод аллегорического толкования зародился у иудеев Александрии и был развит известным религиозным мыслителем Филоном (ум. ок. 40 г. н.э.). Филон и его предшественники заимствовали этот метод у античных писателей.

Аллегорическая экзегеза была воспринята христианской школой Александрии — Климентом и Оригеном (II-III вв.), а затем свт. Григорием Нисским (332-389). Все они исходили из мысли, что Ветхий Завет содержит гораздо больше, чем можно обнаружить при его буквальном понимании. Поэтому экзегеты стремились путем расшифровки аллегорий изъяснить сокровенный, духовный смысл Писания. И действительно, библейские авторы широко применяли иносказательную символику, условные образы, священные числа, которые должны были указывать на стоящее за ними внутреннее содержание. Так, число 7 означало завершенную полноту, 4 — вселенскость (4 страны света), 12 — полноту избранников, 40 — срок поколения и этап в истории спасения. Однако, при всей его плодотворности, александрийскому методу недоставало надежных критериев для точного понимания древневосточной символики, которая использовалась в Ветхом Завете, а это нередко приводило к произвольным догадкам. Большой заслугой александрийской школы явилась попытка изложить учение Библии на философском и богословском языке. В наши дни подобную попытку возобновил протестантский теолог Рудольф Бультман (1884-1976), который назвал свой метод демифологизацией Библии. Пока речь шла о Ветхом Завете, этот метод был плодотворен, но когда Бультман перенес его на Новый Завет, Евангелие почти утратило у него всякую историческую основу.

Метод буквального толкования сводился к тому, чтобы по возможности связно и ясно представить себе ход библейских событий и прямой смысл учения, изложенного в Ветхом Завете. Этот метод был разработан в III и IV веках сирийскими Отцами Церкви (Антиохийская и Эдесская школы), из которых наиболее известен прп. Ефрем Сирин (306-379). Сирийцы были близко знакомы с обычаями Востока, что позволяло им лучше, чем эллинистическим авторам, реконструировать картину библейского мира. Но факт многозначного смысла Писания зачастую оставался вне поля зрения этих экзегетов.

Методы двух вышеназванных школ сочетали Отцы Церкви, предлагавшие Нравственно-гомилетическое толкование Ветхого Завета. Оно преследовало прежде всего цели назидания, проповеди, делая ударение на нравственном и догматическом аспектах Писания. Высочайшим образцом такого толкования являются труды свт. Иоанна Златоуста (380-407). Из писателей ХIХ века гомилетическую экзегезу мы находим у архиеп. Иннокентия Херсонского, митрополита Филарета Московского, а на Западе у пастора Эжена Берсье.

Типологический, или прообразовательный, метод толкования был впервые применен членами иудейской общины Кумрана  (I-II века до Р.Х. — I век по Р.Х.). Этот метод строился на том, что Библия содержит многозначные прообразы (греч. τύπος — образ, прообраз) истории спасения, которые могут быть отнесены не к одному, а к различным ее этапам. Так, например, в исходе из Египта видели прообраз возвращения из плена, а позднее — прообраз исхода из рабства греху (воды моря — символ вод крещения). Этот метод применяется уже в Евангелии , у ап. Павла и присутствует почти во всей святоотеческой письменности, начиная от свт. Климента Римского (ок. 90 г.). С прообразами тесны связаны и пророчества о Мессии, в явной или прикровенной форме рассеянные по всему Ветхому Завету. Типологический метод играет большую роль в понимании духовной целостности Библии, которая говорит о деяниях единого Бога в единой истории спасения.

Историко-литературно-критический метод, или Библейская критика. Она получила свое начало в трудах Оригена, бл. Иеронима и ряда средневековых ученых. Однако наибольших результатов библейская критика достигла за последние 300 лет. «Исторический подход к изучению Писания и богооткровенной религии, — говорит современный православный библеист протопресв. Алексей Князев^*, — есть самый естественный и правильный подход, конечно, при условии, если он руководим верою в Откровение... Благодаря современным открытиям в области истории, филологии, археологии, палеографии и других вспомогательных наук в области исагогики мы приведены к возможности еще ближе, полнее и подробнее видеть действие открывающего Себя Бога человечеству и устрояющего его спасение»

50. Глобальные проблемы человечества: философский аспект.

А мировые да и местные религии, или эзотерические учения западных и восточных оттенков, как им и положено, зовут в «мир иной». Однако несмотря на обилие неорелигий (типа «мунизма» или «бахаизма»), многоликого сектантства в мировых религиях, принципиально новых идей нет. Все это лишь перелицовка традиционалистских, канонических положений, пришедших из прошлого, подчас очень давнего. Динамика резких глобальных исторических сдвигов приводит иногда к потере ориентации, краху святынь, духовному опустошению. Таковы некоторые глобальные проблемы современности. Они реальны. Их нельзя не видеть. Однако не стоит опускать руки, впадать в беспросветный пессимизм, отчаиваться и драматизировать все и вся. Есть угрозы, но есть и надежды. Пусть робкие, но все же надежды, предпосылки преодоления глобальных кризисных коллизий, блокирования и предотвращения вселенской угрозы человечеству. ПЕРВАЯ ПРЕДПОСЫЛКА — РАЗВЕРТЫВАНИЕ ИНФОРМАЦИОННОЙ (КОМПЬЮТЕРНОЙ), БИОТЕХНОЛОГИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ. Важно подчеркнуть, что именно она создает объективную предметную основу, которая позволит отвести термоядерную и экологическую угрозу, а также опасность, нависшую над человеческой телесностью. ВТОРАЯ ПРЕДПОСЫЛКА — УТВЕРЖДЕНИЕ СМЕШАННОЙ РЫНОЧНОЙ И СОЦИАЛЬНО ЗАЩИЩЕННОЙ ЭКОНОМИКИ С ЭЛЕМЕНТАМИ КОНВЕРГЕНТНОГО ТИПА КАК ДОМИНИРУЮЩЕГО ТИПА МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА. Эта форма экономических отношений будет способствовать увязке интересов разных хозяйственных субъектов, гармонизации связей, нахождению баланса между экономической эффективностью и социальной справедливостью. Направление общего поиска оптимального хозяйственного устройства, соотношение плана и рынка в основных чертах уже определились. И это послужит упрочению мирохозяйственных связей, решению глобальных проблем. ТРЕТЬЯ ПРЕДПОСЫЛКА — СТАНОВЛЕНИЕ ПРИНЦИПА НЕНАСИЛИЯ И ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОГЛАСИЯ во внешней и внутренней политике, в групповых и межличностных отношениях. Как это ни прискорбно, но агрессия, насилие были вечными спутниками истории. Войны, перевороты, кровь сопровождают все значимые события. Оставаясь на почве реальности, мы видим, что выстрелы еще гремят, кровь людская проливается, ненависть слепит и «образ врага» не исчезает. Однако с немалыми издержками, через отступления и остановки идея перехода от культа силы к диалогу, поискам согласия, взаимоприемлемых решений пробивает себе дорогу. Термины «консенсус», «переговорный процесс», «компромисс» становятся постоянными в международной и внутренней политике. И это ободряет, вселяет надежду на то, что в перспективе (пусть не самой близкой) возможно устранить войны, вооруженные конфликты, жестокие «разборки». ЧЕТВЕРТАЯ ПРЕДПОСЫЛКА — ОБЕДИНИТЕЛЬНЫЕ (ОЙКУМЕНИЧЕСКИЕ) ПРОЦЕССЫ ДУХОВНОЙ ЖИЗНИ как в религиозном, так и в светском варианте. С немалыми издержками идет поиск того, что может сближать либеральную и социалистическую мысль, установки Ватикана и Православия, западный менталитет и восточный этикет. Попытки поддержать этот процесс нередки. Ватикан уже предложил иерархам Православия найти пути для преодоления церковного раскола, идущего от 1054 г. Социал-демократические лидеры стремятся найти точки соприкосновения с коммунистами и консерваторами. Попытки идейного сближения, взаимопонимания все время возобновляются. Поэтому неконтролируемый рост населения, особенно в «развивающихся» странах, подрывает ресурсную базу, стремительно принижает нас к максимально допустимым нагрузкам на природную среду. Из других мер особого внимания заслуживает необходимость  решения проблемы загрязнения жизненной среды ксенобиотиками (веществами, враждебными жизни). Химическое, радиационное загрязнение нарастает. В зону опасности попала сфера нашего общечеловеческого достояния: Мировой океан, космическое пространство, Антарктида. Вывод один: надо говорить с Природой на понятном ей языке. Мощь человека обернулась против него самого. В этом суть экологической проблемы. Заметим, что экологический вызов не менее, если не более, опасен и трагичен, чем экономический и политический. Но надо признать и то, что ответить на него невозможно без радикальных сдвигов в мировой экономике и политике, в сознании лидеров и миллионов рядовых людей. ТРЕТЬЯ ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА — ОПАСНОСТЬ. НАВИСШАЯ НАД ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ТЕЛЕСНОСТЬЮ. Под домокловым мечом находится не только «внешняя» природа, та экологическая ниша, в которой мы живем, но и «внутренняя»: наш организм, плоть, человеческая телесность. Тело — вещь не шутейная. Мы с ним приходим в этот мир и оставляем наши бренные телесные остатки, покидая его. Тело доставляет огромные радости и жестоко терзает нас хворями и недугами. Телесное здоровье — всегда на одном из первых мест в системе человеческих ценностей. И тем тревожнее слышать нарастающие предупреждения биологов, генетиков, медиков о том, что мы стоим перед опасностью разрушения человечества как вида, деформации его телесных основ. В частности, не исключена возможность ломки основного генетического кода в результате непродуманных вмешательств в его структуру. Нарастает генетическая отягощенность человеческих популяций. Под воздействием ксенобиотиков и многочисленных социальных и личных стрессов повсеместно фиксируется резкое ослабление иммунного аппарата человека. Уже есть зримые последствия этого явления. Леденящее слово «СПИД» все чаще вторгается в человеческую жизнь. Такая беда, постигшая человечество, есть первая в истории глобальная пандемия (повальная эпидемия), сеющая смерть не в одной стране, а по всему миру. Ряд исследователей полагает, что это не просто болезнь, а некий этап в биологическом существовании рода людей. Он связан с их необузданным массовым вторжением в природные основы собственного бытия. СПИД сегодня — уже не медицинская, а подлинно общечеловеческая проблема. Океан химических веществ, в который погрузилась наша повседневная жизнь, резкие изменения в политике и зигзаги в экономике — все это действует на нервную систему, воспроизводительные способности и соматические проявления миллионов людей. Налицо в ряде регионов признаки физического вырождения, неудержимое, подлинно эпидемическое расползание наркомании, алкоголизма. Наконец, ЧЕТВЕРТАЯ, не менее страшная ГЛОБАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА — КРИЗИС ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУХОВНОСТИ. Практически все светские и религиозные, глобальные и региональные, древние и новые идеологии не могут сегодня даже сколько-нибудь доказательно ответить ни на актуальные проблемы эпохи, ни на вечные запросы духа. В связи с этим вспоминаются знаменитые слова одного из величайших умов XX в. Альберта Эйнштейна. Его как-то спросили: чем будут сражаться люди в третьей мировой войне? Он ответил, что не знает, чем они будут сражаться в третьей мировой войне, но точно знает, что в четвертой мировой войне сражаться будут дубинами. При всех успехах науки, техники, технологий главная надежда все же связывается с самим человеком, с его способностью познать то, что раньше называли провидением, а сегодня — законами истории и закономерностями развития общества, сделать все для того, чтобы предотвратить вселенскую катастрофу. Подведем итоги. Общество — это сверхсложная система, включенная в суперсистему Космоса и Земли и обладающая значительной спецификой в своем происхождении, функционировании и развитии. Источник ее развития представляет собой единство разных сил — природных, собственно социальных и духовных. Соотношение их в ходе истории меняется и никогда не может быть предсказано с абсолютной точностью. Общество — вероятностная система с еще далеко не полностью реализованными потенциальными возможностями и с закономерной непредсказуемостью многих событий. Есть основания полагать, что мировая цивилизация в целом находится на рубеже, когда необходимо без промедления решать глобальные проблемы современности и определять новые горизонты развития. Это заставляет по-новому взглянуть на процессы взаимодействия культур и цивилизаций, религий и моральных учений, политических и экономических концепций. Человечество способно выжить, развиваться и эволюционировать при исключении насилия как пути решения всех проблем общества и обеспечения права каждого человека и биосферы в целом на существование в соответствии с их предназначением и сущностью