УДК 303.442 ББК С.5.0.4 У40

Уйти, чтобы остаться: Социолог в поле: Сб. ст. / Под ред. У40 Виктора Воронкова и Елены Чикадзе. — СПб.: Алетейя, 2009. — 148 с. — (Серия «Качественные методы в социальных исследованиях»),

ISBN 978-5-91419-255-3

В сборнике представлены размышления социологов о полевой работе, о собственном опыте преодоления трудностей, о своих ошибках и на­ходках. Книга интересна не только для социальных исследователей, но и для широкого круга читателей, которые смогут составить впечатление о романтике социологического исследования.

УДК 303.442 ББК С.5.0.4

Виктор Воронков

РАЗМЫШЛЕНИЯ О ПОЛЕВОМ ИССЛЕДОВАНИИ

(Вместо введения)

Без полевой работы нет социолога_>

Предлагаемая вниманию читателя книга ни в коей мере не претендует на статус справочника или сборника рецептов для социологов, собираю­щих материалы для анализа при помощи «антропологических» методов.' Такой справочник вряд ли вообще возможен. С моей точки зрения, полевая работа не может быть жестко регламентирована. Разумеется, описание тех или иных рекомендуемых правил, которым должно следовать в поле, кочуют из одного учебника в другой.² Однако разнообразие жизнен­ных миров и социальных ситуаций неисчислимо,""так что всегда найдется случай, когда все_известные рекомендации нисколько не помогут Вам найти подход кцзыбранному сообществу и «прожить» в нем в процессе иссле­дования. Часто приходится действовать вопреки устоявшимся правилам. Задача исследователя заключается в том, чтобы понять логику полевой работы, постоянно включать «здравый смысл» — важнейший инструмент { социолога — и уместно использовать те или иные методы.

Без полевойтработы нет социолога. В чем собственно заключен смысл нашей профессии? В фокусе внимания социолога — социальное действие. «Социальным действием мы называем действие человека (независимо от того, носит ли оно внешний или внутренний характер, сводится ли к не­вмешательству или терпеливому приятию), если и поскольку действую­щий индивид или индивиды связывают с ним субъективный смысл» (Вебер, 1990:602). Человек действующий — объект внимания социолога, ибо именно своими действиями человек создает структуры, слои, властные ритуалы, символы и т. д. Подтвержденное смыслом действие есть ничто

Isbn 978-5-91419-255-3

9785914192553

7859"4ll"92553.

© Коллектив авторов, 2009

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2009

© «Алетейя. Историческая книга», 2009

¹ Впрочем, я не разделяю представлений о жестких границах между социальными науками. Имея явные различия в своем генезисе, социология и социальная антропология (этнология) сегодня, на мой взгляд, представляют единую науку с одним и тем же объектом исследования и применяемыми методами. Антропологи­ ческий поворот в социологии 1970-х годов заставил по-иному взглянуть на мето­ дологию, а проявившийся интерес антропологов к собственному обществу сделал границу между этими науками прозрачной и маркированной лишь институцио­ нальными рамками.

² На русском языке я рекомендовал бы начинающему исследователю следу- ' ющие книги: Штейнберг И., Шанин Т., Ковалев Е., Левинсон А. Качественные ] методы. Полевые социологические исследования / Под ред. И. Штейнберга. СПб.: Алетейя, 2009; Ильин В. И. Драматургия качественного полевого исследования. СПб.: Интерсоцис, 2006; Полевая кухня: как провести исследование / Под ред. \ Н. Гончаровой. Ульяновск, 2004.

ЩЯС>ЛШБК

<_.

6

Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

иное, как следование правилу. Задача социолога состоит в том, чтобы уста­новить смысл, связанный с этим действием. Цель «качественной» социоло­гии — поиск правил, которые регулируют социальные действия. Человек всегда действует с ориентацией на правила, которые он усвоил в процессе социализации. Каждая социальная среда создается правилами действия и взаимодействия. Работа социолога напоминает работу лингвиста, пыта­ющегося расшифровать и изучить неизвестный дотоле язык. Что делает лингвист в этом случае? Он по крохам собирает тексты, написанные на не­известном языке, тщательно их анализируя и сравнивая до тех пор, пока грамматические правила языка не станут ему ясными. Социолог также со­бирает «тексты», наблюдая действия исследуемых им людей, регистрируя свои наблюдения в полевых записях и пытаясь обсуждать увиденное не­посредственно с информантами из этой среды, пока ему не становятся яс­ными правила, определяющие их повседневные действия.

Методологически авторы этой книги придерживаются позиций пони­мающей социологии и рассматривают социальную реальность как разно­образие «жизненных миров». Каждый воспринимает мир и вещи в этом мире, исходя из позиции, в которой он находится, исходя из определенной перспективы. Осмысление мира повседневности возможно благодаря ме­ханизму типизации опыта. Типизация же изменяется от группы к группе, а также внутри группы с течением времени. Иностранец, незнакомый с нашей «культурой», понимает вещи и инструменты, которые нами исполь­зуются и типичное употребление и значение которых для нас само собой разумеются, совершенно иначе, нежели их воспринимаем мы. Аналогич­ное происходит с нами, когда мы попадаем в чужой социальный мир. Ин­терпретируемый людьми мир может быть понят только тем, кто интерпре­тирует его сходным образом. Такие интерпретации передаются в процессе социализации и безмолвно овладевают нами (Шютц, 2004).

Можем ли мы выяснить у наших информантов непосредственно то, ка­кими правилами они руководствуются в тех или иных повседневных си­туациях? Вероятно, наши расспросы (интервью) помогут понять лишь небольшую часть всей совокупности применяемых правил. Чаще всего, люди не рефлектируют по поводу базовых правил социальной рутины, большинство практик являются для них фоновыми. Если вернуться к при­меру с лингвистом, столкнувшимся с незнакомым языком, то вряд ли ему удастся выявить грамматические правила этого языка лишь в процессе ин­тервью. Многие ли из нас в состоянии с ходу сформулировать большую часть правил грамматики родного языка? Мы их можем и не знать вовсе (в школе учились плохо, например) или совершенно забыть. Но говорим-то мы правильно! Что же у нас может выяснить посредством интервью за­езжий лингвист?! Лучший способ изучения чужого языка — погружение в среду носителей. На наш взгляд подобный метод хорош не только в линг­вистической дидактике, но и в социологическом исследовании.

7

В. Воронков. Размышления о полевом, исследовании

—1

Именно потому интервью хорошо только как вспомогательный, хотя и необходимый в большинстве случаев, инструмент в социологической pa- \ боте. Оно лишь частично в состоянии помочь нам достичь поставленной / цели. Полевая работа это нечто большее, нежели сбор интервью или ре- ! гистрация наблюдения. Если мы хотим действительно понимать наших ) информантов, нам придется встроиться в их жизнь. ^_ I

Участвующее наблюдение — важнейший социологический метод

Процесс выявления значений вещей или идей предполагает актив­ность наблюдателя, который хотел бы понять эти значения. Отсюда сле­дует неизбежность участвующего наблюдения как важнейшего из социо­логических методов. Все наши исследования исходят из того, что 1) дей­ствующие субъекты приписывают определенный смысл своим действиям, 2) этот смысл определяет или, по крайней мере, участвует в определении этих действий, 3) понимание этого смысла необходимо для объяснения социальных феноменов. Венский социолог Роланд Гиртлер убедительно обосновывает преимущества исследователя, использующего метод участ­вующего наблюдения для сбора данных (Girtler, 1992:21-23). Путем по­степенного сближения своего восприятия с интерпретациями членов ис­следуемого сообщества исследователю удается «понять» и «объяснить» их действия. Через «со-переживание» действий другого исследователь стано­вится в состоянии понимать те смыслы, которые приписывает своим дей­ствиям этот другой. Аналогичным образом социолог знакомится с «запа­сом знаний» (правилами) исследуемой общности, чтобы наблюдаемые им действия «понять» и «объяснить».

Здесь следует поставить важный методологический вопрос, как иссле­ дователь, осуществляющий участвующее наблюдение, может убедиться в том, что он зафиксировал «правильные» правила или адекватные интер­ претации? Исследователь, обремененный профессиональными знаниями, культурными стереотипами и идеологическими установками, неизбежно приносит в поле какое-то априорное понимание, которое может тормозить сам процесс познания. Разумеется, исследовательская ситуация не может быть tabula rasa. Конечно, хорошо бы на время эмпирической работы «за- , быть» все, что мы знали об объекте исследования до выхода в поле. Хотя полное исключение предварительного понимания, разумеется, невозмож­ но, но к этому, на мой взгляд, следует стремиться. Наблюдающий, во вся­ ком случае на время, должен отстраниться от своей научной позиции, он должен контактировать в исследуемой группе как человек среди себе по-л добных (Шютц, 2004).

На наш взгляд, это один из параметров борьбы с идолами, искажающи­ми видение социальной реальности, трансцендентной познающему субъ-

8 Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

В. Воронков. Размышления о полевом исследовании 9

екту (Бэкон, 1977:73-74, 307-310). В определенном смысле исследова­тель-полевик должен ресоциализироваться, чтобы увидеть мир глазами тех, кого изучает. Такая задача доступна далеко не всем, и ее окончатель­ное выполнение, наверное, невозможно. Но для того чтобы достичь про­фессиональной социологической цели, мы должны сохранить эпистемоло­гическое убеждение в возможности приближения к чужому жизненному миру. Участвующий наблюдатель должен, в конце концов, овладеть конст­руктом общего ощущения обыденной жизни, при помощи которого дейст­вующие интерпретируют свой мир, чтобы он мог вообще использовать свое научное описание (Cicourel, 1974:80). Он начинает видеть изучаемую культуру «изнутри». Понимание может быть достигнуто только при актив­ном участии в жизни наблюдаемых через внутреннее видение.

Я часто слышу возражения против интенсивного проникновения со­циолога в изучаемую среду. Скепсис связан с проблемой сверхиденти­фикации: участвующий наблюдатель пытается интериоризировать образ­цы поведения субъектов в поле исследования. К минусам здесь, казалось бы, можно отнести то, что исследователь теряет способность концентри­роваться на задачах наблюдения. Он утрачивает возможность отстране­ния, теряет познавательную дистанцию в отношении объекта наблюдения и искажает этим результаты своих наблюдений. В связи с этим они якобы теряют ценность, так как становятся несравнимыми с наблюдениями дру­гих исследователей, к ним не применимы традиционные критерии досто­верности и надежности. Роланд Гиртлер приводит убедительные аргумен­ты против этих сомнений. Тождество результатов исследования совсем не обязательно является показателем их достоверности. Сходство может быть объяснено общими установками исследователей, влиянием опреде­ленного предварительного знания (= предрассудков). Исследователь дол-1 жен стараться осмыслить и тем самым осуществить рефлексивное отстра­нение от предпонятий. Успешная борьба с идолами возможна лишь при тесном контакте с исследуемой областью в условиях эпистемологической трансгрессии. Исследователь, становясь постепенно членом группы на оп­ределенных ролях, получает шанс достичь результатов, приближающихся к адекватному знанию. Хотя это знание ситуативно, т. е. ограничено кон­текстами познаваемого и познающего.

Общий смысл этих рассуждений можно свести к тому, что отказ от дис­танции позволяет исследователям приблизиться к познаваемому объекту гораздо в большей степени, чем все ухищрения по соблюдению дистан­ции во время наблюдения. Исследователь-полевик постоянно балансиру­ет между включенностью, участием и отстраненностью. На разных этапах полевой работы в разных ситуациях требуется импровизация, связанная с управлением дистанцией. Этот профессиональный навык редко осозна­ется. Ему можно научиться только методом проб и ошибок. Степень и мас­штаб погруженности в изучаемый контекст, длительность полевой рабо-

ты, каналы доступа в поле и проводники — все эти обстоятельства влияют на степень дистанцированности. Во всяком случае, миф о возможностях простого наблюдения (предполагающего возможность неучастия исследо­вателя в жизни сообщества) давно развенчан полевиками.

На мой взгляд, постулат сохранения дистанции по отношению к иссле­довательскому полю опирается не только на наивно-реалистические эпис­темологические позиции, которые давно деконструированы сторонниками альтернативной позиции. Дистанцированность в полевой работе исходит из презумпции комфортности и безопасности исследователя. Дистанциро-^, ванный полевик — оксюморон — исходит из меры удобства, а также стра- I ха слишком тесно заниматься проблемами людей, с которыми можно стол­кнуться. Во всяком случае, я убежден, что личная вовлеченность в жизнь людей, с которыми приходится иметь дело в процессе сбора эмпирических данных, существенно помогает пониманию их жизненного мира, а тем са­мым исследованию. При этом я считаю, что выделение последовательных этапов исследования — в значительной степени условность, которая по­стоянно нарушается в прагматике социологической работы. Находясь в поле, исследователь уже приступает к анализу, а аналитическая работа заставляет его вновь возвращаться в поле с новыми вопросами.

Участвующее неструктурированное наблюдение — единственный ме­тод (в отличие от других стандартных методов исследования в социоло­гии), который позволяет без фильтров узнать что-то «реальное» о людях. Не советую постоянно проблематизировать свою роль наблюдателя. Нуж­но ясно представлять, что развитие именно человеческих отношений с на­блюдаемыми дает возможность получать ценную информацию.

В противоположность количественным методам качественная методоло­гия предполагает подлинную коммуникацию между исследователем и чело­веком, принадлежащим к исследуемому сообществу. В отличие от тради­ционной процедуры, когда респонденту предлагается анкета с заранее под­готовленными вопросами, которые находит важными исследователь (но не опрашиваемый!), получение информации в «свободном» полевом исследо­вании есть результат непосредственной коммуникации. Лишь в такой ис­следовательской ситуации, где индивид не изъят искусственно из повсед­невного мира — как, например, это происходит при стандартизованном интервью, — возникают определенные шансы на результаты, которые со­ответствуют социальной реальности изучаемых людей (Girtler, 1992:39).

Участвующее неструктурированное наблюдение — важнейший метод полевого исследования, при котором заранее не существует сколько-ни­будь жесткого систематического плана. Невозможно дать точные указа­ния, как долго и каким образом нужно наблюдать. Такая открытая перс­пектива предоставляет исследователю широкие рамки, в границах кото­рых он постоянно может привлекать и интерпретировать всё новые сферы своего меняющегося знания о предмете.

10

Яж

S2H

I • i •

Уйти, чтобы остаться. Социолог в поле

В. Воронков. Размышления о полевом исследовании 11

Профессиональный навык полевика-социолога — умение управлять эпистемологической дистанцией, т, е. особый профессиональный само­контроль. Такие навыки развиваются в том случае, когда исследователь сочетает несколько ролей, поскольку только сам наблюдающий, благода­ря прямым контактам с исследуемой социальной общностью, может ис­толковать и упорядочить полученные данные о жизненном опыте людей, принадлежащих к конкретной социальной среде. Это означает также, что в идеальной ситуации социолог должен сочетать действия наблюдателя, интервьюера, расшифровщика данных и аналитика. Дифференциация ро­лей обязательно наносит ущерб исследованию¹. На наш взгляд, только погружаясь в жизнь сообщества как в определенную языковую среду, ис­следователь может постепенно приближаться к пониманию жизненного мира и его практик.

Поскольку исследовательский процесс трудно контролировать со сторо­ны, необходимо исходить из презумпции доверия к социологу как профес­сионалу. Этос социолога включает в себя профессиональную честность. Ее аналог — профессиональная честь врача или педагога. Установка на дове­рие предполагает необходимость автономной исследовательской мотива­ции в нашей работе. К сожалению, мы постоянно встречаемся с искаже­ниями и фальсификацией процесса и результатов исследований (как в ка-

' Не ставя здесь задачи полемизировать с «количественниками», я хочу отме­тить одну опасную тенденцию в среде собственно антропологов. Наиболее нагляд­но она проявилась в работе Валерия Тишкова (Тишков, 2001:26). Автор, оправ­дывая свое неучастие в полевой работе в Чечне, пытается обосновать валидность «делегированного интервью» как эффективного метода исследования. Тишков использовал для анализа интервью, взятые у информантов «партнерами», «обла­дающими достаточными образованием и наблюдательностью». Таким образом, исследователь между своим жизненным миром и жизненным миром информанта водружает еще один фильтр (жизненный мир посредника). Какие артефакты воз­никают при интерпретации полученных результатов, понять невозможно. Как тут не вспомнить «верандных» социологов (этнологов) Малиновского: «Антрополог должен покинуть свой удобный шезлонг на веранде миссионерского дома, прави­тельственной станции или бунгало плантатора, где, вооружившись карандашом и записной книжкой, а временами и виски с содовой, он привык собирать показания своих информаторов, записывать их фольклорные рассказы, заполняя листы бу­маги текстами, продиктованными дикарями. Он должен отправиться в деревни и видеть туземцев за работой на огородах, на берегу моря, в джунглях; он должен плавать вместе с ними к далеким песчаным отмелям и к чужим племенам, наблю­дать за ними во время рыбной ловли, торговли и ритуальных морских экспедиций. Информация должна поступать к нему во всем ее многоцветий в ходе его собствен­ных наблюдений за туземной жизнью, а не выжиматься по каплям — с помощью разговорных трюков — из неохотно отвечающих ему информаторов, которые избе­гают трудностей наблюдения в некомфортных полевых условиях. Сидя в кресле на веранде местной администрации и потягивая виски с содовой, эти исследователи опрашивают пригнанных полицейскими из соседней деревни запуганных абориге­нов (Малиновский 1998:143).

чественных, так и количественных исследованиях). Люди, оправдывающие такой подлог политическими или экономическими соображениями, не мо­гут считаться профессиональными социологами, какими бы умными, эруди­рованными и приятными они ни были. Особое внимание следует обращать на искажения, связанные с неосознанными компромиссами и ориентация-ми, возникающими из-за отсутствия навыка постоянного самоконтроля и саморефлексии, а также глубокого интереса к предмету исследования.

Участвующее наблюдение не только важнейший, но и, вероятно, труд­нейший метод в социологии (антропологии), так как требует глубинной мотивации, особых навыков и большой доброжелательности к людям. Ко­нечно, исследователь постоянно ловит себя на том, что пытается оценить заранее затратность взаимодействия с тем или иным информантом. Он с трудом заставляет себя выслушивать людей, неинтересных, казалось бы, с точки зрения исследования. Это часто представляется трудноразреши­мой проблемой. Однако если социологу удается ликвидировать дистан­цию с членами сообщества, которое он изучает, роль наблюдателя больше не является для него проблемой.