Глава 10 о книгах

Единственное связующее звено в книге Монтеня – случайность. Он излагает мысли по мере того, как они появляются, представляя естественный их ход. М. хотел бы обладать более совершенным знанием, но он хочет провести остаток жизни спокойно, а не в упорном труде.

От книг он ищет лишь разумной занимательности, и занят изучением только одной науки, науки самопознания. В поэзии первое место отдает античным авторам: Вергилию, Лукрецию, Катуллу и Горацию. Прекрасные античные поэты избегали не только напыщенности и некоторой выспренности испанцев и петраркистов, но даже умеренных изощренностей. Поэты первого рода без всякого напряжения проявляют свой талант, поэты другого толка нуждаются в посторонней помощи. Что касается книг, приносящих большую пользу, то здесь М. отдает предпочтение трудам по истории Плутарха и Сенеки. Вообще история его привлекает потому, что именно она позволяет внимательно рассмотреть человека. Важно, чтобы историк был добросовестным, относился с вниманием к самым малейшим деталям и не искажал факты.

Глава 11 о жестокости

Добродетель благороднее обычной склонности к добру, ведь ее достижение всегда предполагает противодействие и борьбу. И эпикурейцы, и стоики считали, что надо самому искать случаев применить свои добродетельные порывы на практике (Сократ например, бедный, стойко противостоял злобе своей жены). Но что делать, если добродетель поднялась на такие высоты, что далека от борьбы с каким-либо порочным стремлением? Добродетель становится сущностью души, превращается в привычку у таких людей (вспомним, с каким спокойствием приняли свой конец Сократ и Катон).

Добродетель самого Монтеня случайна и преходяща. К счастью, у него не так много пороков, но этим он обязан скорее судьбе, чем разуму. Пороки вроде не из худших, и хоть М. способен им оказывать лишь слабое сопротивление, он не позволяет увеличиться их числу. Всем хорошим в себе М. обязан своему происхождению.

Наихудшим из пороков М. признает жестокость, тем более, в мире, который избрал христианские ценности. Щадить должно не только людей, но и животных, и растения. Между нами и ими существует какая-то связь, какие-то взаимные обязательства.

Глава 16 о славе

Одному Богу принадлежат вся слава и почет. Мы, обладая несовершенной сущностью и постоянно нуждаясь в ее улучшении, должны прилагать все усилия только к этому и ничему больше.

Насчет славы у древних были разные представления: Эпикур (его точку зрения поддерживает М.) не придавал ей никакого значения, Аристотель ставил достаточно высоко, бессовестный Цицерон вообще признавал только показную добродетель.

Слава, по сути, дело голой удачи, следовательно, ценности никакой не имеет. Вся слава, на которую притязает М. , это слава о том, что он прожил свою жизнь спокойно и по собственному разумению. Сколько людей, отмеченных разными добродетелями, умерли, оставаясь в тени. Надо быть доблестными ради себя самого и ради того преимущества, которое состоит в душевной твердости, противостоящей ударам судьбы. Для художника извинительно стремиться к тому, чтобы завоевать известность своими творениями, но деяния доблести и добродетели слишком благородны по своей сущности, чтобы домогаться другой награды, кроме заключенной в них самой ценности.