1.2 Средний уровень

Второй уровень представляет собой как бы спуск на ступень вниз, к более конкретному плану. Здесь мы отвлекаемся от глобального подхода противостояния цивилизаций и имеем дело с концепцией "сверхдержав" или "великих держав". В отличие от цивилизационного подхода, который ставит во главу угла сочетание духовной ориента­ции и географической территории, средний уровень геополитики опе­рирует с реальностью государств или блоков государств в их конкрет­ном политическом оформлении. Здесь цивилизационный импульс об­лекается в формы реально существующих стран с соответствующими политическими, административными, экономическими, стратегически­ми, военными организмами.

Если на первом уровне уместнее всего говорить о евразийском полюсе и атлантистском полюсе, то здесь от имени этих полюсов выступают конкретные государства. В наше время наиболее закончен­ными воплощениями этих цивилизационных полюсов являются, соот­ветственно, США и Россия.

То, что понимает под "Большой Игрой" Эмрик Шопрад (см. Часть 9), относится именно к этому уровню. И в своей статье он совершен­но справедливо предлагает истолковывать код важнейших событий международной жизни — в первую очередь, конфликты — как про­явление традиционной борьбы англосаксонского мира (США) с Росси­ей.

1.3 Региональная геополитика

Еще более низкий уровень геополитических процессов начинается там, где мы имеем дело не с прямым противостоянием сил США и России, а с конкуренцией частных интересов отдельных региональных держав. Конечно, и за этими трениями подспудно стоят "великие дер­жавы", использующие региональные проблемы в своих планетарных планах. Но в то же время региональные государства сплошь и рядом основываются в своих взаимоотношениях на принципах, очень сход­ных с теми, которые управляют планетарными геополитическими про­цессами. До того момента, когда реальным суверенитетом стали обла­дать только великие державы или стратегические блоки континенталь­ного масштаба, региональная геополитика была самой настоящей пол­ноценной геополитикой, но постепенно она стала зависеть от более общего контекста и утратила свою самостоятельность.

И все же для удобства исследований в определенных случаях мож­но применять геополитические методики и к уровню региональных конфликтов и трений, не забывая, впрочем, о более широком контек­сте Большой Игры и Очень Большой Игры.

1.4 Кажущиеся противоречия

Теперь применим разделение геополитической дисциплины на раз­личные уровни к проблеме оси Москва-Берлин и Москва-Пекин.

С точки зрения "Очень Большой Игры" (цивилизационный под­ход), решающим фактором для планетарного господства той или иной цивилизационной модели будет контроль над береговой зоной Евра­зии. Наиболее существенными секторами этой береговой зоны явля­ются на Западе — Европа, на Юге — Ближний Восток, восточнее — Иран, Индия, Китай, Япония (шире, тихоокеанский ареал).

Атлантисты (ранее Англия, сейчас США) стремятся оторвать бере­говую зону от внутриматериковых пространств, где находится "геогра­фическая ось истории", полюс Евразии (исконно русские земли). Ев­разийцы стремятся прорвать эту удушающую осаду и сделать из дер­жав "береговой зоны" своих стратегических партнеров, т.е. включить их в континентальный блок. В таком случае Евразия получает доступ к "теплым морям" и способна на равных противостоять атлантизму в планетарном масштабе. Более того, такое континентальное объедине­ние заведомо ставит Евразию в привилегированные условия и крах атлантистской цивилизации становится неизбежным.

Итак, Очень Большая Игра состоит в организации оси Берлин (столица Европы)-Москва(столица Евразии)-Токио (столица Тихооке­анского ареала) с южной осью Москва-Тегеран. Подсобной осью явля­ется ось Москва-Дели. При этом теоретически можно было бы вклю­чить сюда и оси Москва-Анкара, Москва-Пекин и Москва-Париж, если бы между Анкарой и Тегераном, Пекином и Токио, Берлином и Парижем не было укорененных исторических противоречий на тре­тьем (региональном) уровне.

Создание оси Москва-Берлин-Токио-Тегеран является долгосроч­ным геополитическом императивом всей евразийской стратегии, и этот императив не зависит от конкретного состояния соответствующих государств. Такая конфигурация континентального альянса является наиболее устойчивой и совершенной по принципиальным соображени­ям, и если удастся ее реализовать, это будет означать радикальную и безвозвратную победу Суши над Морем, установление над миром По­рядка Евразии. Такая евразийская формула не зависит от конкрет­ных обстоятельств — Москва, Берлин, Токио, Тегеран могут в опре­деленные периоды времени отказываться исполнять евразийскую мис­сию, искать сиюминутно выгодных, но исторически безысходных аль­янсов в противоположном блоке. Всё это зависит от конкретики исторических обстоятельств, но и она не в силах отменить основных геополитических тенденций, которые проясняются в полной мере только в долгосрочной перспективе, проступая как грандиозный план сквозь внешне хаотическое мельтешение "реальной политики".

Союз Москвы с Берлином (шире, Европой) и Токио (шире, Тихоо­кеанским пространством) не произвол исторического момента, это -судьба. От нее можно стараться ускользать сколь угодно долго, но рано или поздно она даст о себе знать в полный голос.

Это фундаментальный вывод геополитики в ее наиболее ортодок­сальном, классическом выражении, и отрицать этот вывод можно лишь вместе со всей этой наукой целиком.