2. Гуманизм и милосердие как сущностная основа профессионально - этической системы социальной работы;

Гуманизм как таковой не сводится к эмоциональному переживанию симпатии к конкретному человеку или всем людям без разбора. Требовать от социального работника способности к такому переживанию (сентиментальному «человеколюбию») столь же нелепо, как требовать от литературоведа любви ко всем книгам. В этом смысле можно сказать, что социальный работник может испытывать (и имеет на это право, если иметь в виду возможность естественного несовпадения человеческих вкусов, пристрастий, убеждений и т. д.) глубокие антипатии, вплоть до отвращения, к своему клиенту, но как раз в силу гуманизма своей профессии и своих убеждений он обязан творить ему благо. Он не имеет права ставить свои профессиональные обязанности в зависимость от сиюминутно переживаемых, преходящих эмоций.

Гуманизм во все времена проверялся на принципе: человек – цель или средство? Для гуманистов всех времён человек был единственной целью бытия. Именно человек - основное богатство. В истории этической мысли вклад Канта в развитие этого этико-гуманистического принципа велик. Сущность гуманизма выражена, как уже отмечалось, в категорическом императиве (нравственном законе, предписании) Канта: поступай так, чтобы относиться к человечеству и в своём лице, и в лице всякого другого как к цели, и никогда - только как к средству. Этика социальной работы решает вопрос о соотношении цели и средств на конкретном уровне. В сущности, всякий раз деятельность социального работника оценивается в единстве её целей и средств, когда устанавливается соотносительная ценность целей и средств. Цель может оправдывать средства или не оправдывать в зависимости от того, какова цель, каковы средства, каков характер их связи в данном конкретном виде деятельности. Понимание и оценка различных гуманистических ценностей отдельными социальными работниками могут не совпадать с нравственными требованиями, предъявляемыми к профессии. Социальный работник трактует проявления добра в своей деятельности с известной долей конкретности, так как имеет дело с клиентом, интересы которого и нравственный облик не всегда могут вызывать симпатию. Не менее важно и то, что профессиональная мораль «накладывается» в процессе подготовки специалиста на моральное сознание личности, уже имеющей не только представления о нравственных ценностях, но и определённый опыт нравственной жизни. Ложное понимание справедливости, добра и зла может лишить социальную работу его нравственного смысла. В социальной работе не существует особой нравственной деятельности. Все виды деятельности социальных работников имеют нравственную сторону, которая в определённых условиях может выйти на первый план, если эту деятельность начинают оценивать как выражение профессиональной морали. Цели социальной работы определяются потребностями и интересами общества, их субъективность относительна. Цели социальной работы на уровне специалистов воспринимаются как мотивы их деятельности. Совокупность идеалов и ценностей, которые определяют сущность социальной работы, выступают нравственным мотивом их деятельности. Эти ценности определяют поведение специалиста только в наиболее общих для профессии чертах. В сознании отдельной личности общие черты поведения социального работника могут претерпеть некоторые изменения, обусловленные особенностями его воспитания и образования.

В христианской этике милосердие рассматривается как моральный принцип, которому должен следовать каждый человек. При этом милосердие требует не только простого понимания, но такого понимания, которое основывается на любви. Не моральный долг, а любовь – эта та сила, на которой держится мир. Без любви все требования морали лишаются своего основания. Несмотря на различие подходов в оценке роли милосердия в христианской морали и профессиональной этики, эти позиции объединяет характеристика его как общественного чувства (наряду с великодушием, добротой),играющего большую роль во взаимодействии людей. Если общественные чувства способствуют укреплению связей между людьми, то антиобщественные (ненависть, гнев и др.) приводят к их разрушению.

Сочувствие – моральное чувство, которое не может рассматриваться в качестве принципа, морального закона. Роль морального закона (принципа) выполняет милосердие. Являясь понятием этики, милосердие трактуется как сострадательное, участливое, заботливое отношение к другому человеку. Милосердие часто используется в словосочетании «милосердная любовь». Оно означает, что мотивом милосердного отношения к другим людям является любовь, а не личная польза и выгода И в этом понимании милосердие является не только одним из основных качеств социального работника, но приобретает статус морального принципа, моральной установки социального работника. Противоположностью милосердию в социальной работе является если не жестокосердие, то, в лучшем случае, безразличие, даже если оно искусно маскируется под добродетель.То, что в реализации милосердия как морального императива для социальной работы содержатся свои трудности, обусловленные не особенностями личности социального работника, а объективными факторами, обсуждается и религиозными мыслителями. Собственные моральные установки социального работника должны выполнять функцию контролёра с тем, чтобы сочувственное отношение к клиенту, не являющегося нравственной личностью, было сочувствием тому, что он, как личность не смог выбрать верные нравственные ориентиры в своей жизни. Трудности, которые в реальной жизни могут подстерегать тех, кто сознательно избрал милосердие как моральный принцип, разрешимы, если следовать заповеди любви к человеку. Не случайно в оценке деятельности социального работника как выражение определённой награды являются такие слова – добрый, отзывчивый человек. Социальный работник только в том случае принесёт пользу своим трудом отдельным людям и обществу, если нести людям добро соответствует его сущности.

3. «Нравственная философия» В.С. Соловьёва. (В лекции).

Главный труд B.C. Соловьева по этике - "Оправдание добра: нравственная философия" (1897) - призван был, по замыслу автора, стать первой частью системы "положительной" философии. Идея положительной" философии возникла у Соловьева в связи с критикой "отвлеченных начал", которую он пытался основать на "некотором положительном понятии того, что есть подлинно целое или всеединое". Отсюда и проистекала его "положительная" философия "всеединства", которую он подразделял на три части: этическую, гносеологическую и эстетическую, выражающие соответственно нравственную деятельность, теоретическое познание и художественное творчество. Соловьеву удалось завершить только первую часть своей системы: за "оправданием добра" должны были последовать "оправдание истины" и "оправдание красоты"; однако эти части остались разработанными на уровне отдельных статей по "теоретической философии" и "положительной эстетике".

Предметом нравственной философии, по Соловьеву, является понятие добра в его непосредственной взаимосвязи с нравственным смыслом жизни. Первый момент, по Соловьеву, определяет чистоту добра, второй - ее полноту, а третий - силу, действенность. Соловьев рассматривает понятие добра в единстве трех ступеней его проявления, что нашло свое отражение в структуре и содержании произведения, состоящего из трех частей:

1) добро в человеческой природе;

2) добро как безусловное, божественное начало ("добро от Бога");

3)добро в человеческой истории.

Данная последовательность рассмотрения ступеней добра проистекает, согласно Соловьеву, из самоочевидного религиозного ощущения, "слагаемого из трех нравственных категорий:

1) несовершенства в нас,

2) совершенства в Боге

3) совершенствования как нашей жизненной задачи".

Характерно, что Соловьев начинает свое исследование не с безусловного божественного "прообраза" добра или исторических форм его осуществления, а с самоочевидных "первичных данных нравственности", присущих природе человека: чувств стыда, жалости и благоговения, исчерпывающих собой все сферы возможных нравственных отношений человека: к тому, что ниже его, что равно ему и что выше его. Первая часть "Оправдания добра" завершается критикой "отвлеченного эвдемонизма" и его разновидностей, которые не в состояний выразить полноту добра. Благо, как безусловная желательность и действительность добра, отделяется здесь от самого добра, и в своей отдельности понимается как благополучие, являющееся неопределенным и неосуществленным требованием жизни.

Вторая часть сочинения Соловьева начинается с определения "единства нравственных основ". Обосновывая коренную внутреннюю связь стыда, жалости и благоговения,

Ключевым моментом второй части можно считать главу "Безусловное начало нравственности", в которой Соловьев пытается определить полноту, совершенство добра (единство добра и блага), выступающую в трех видах:

1) безусловно сущее, вечно действительное совершенство - в Боге;

2) потенциальное совершенство - в человеческом сознании и воле, вмещающих в себя абсолютную полноту бытия как идеал и норму;

3)действительное становление и осуществление совершенства во всемирно-историческом процессе".

Это позволяет Соловьеву сформулировать категорический императив "этики всеединства": "В совершенном внутреннем согласии с высшею волею, признавая за всеми другими безусловное значение, или ценность, поскольку и в них есть образ и подобие Божие, принимай возможно полное участие в деле своего и общего совершенствования ради окончательного откровения Царства Божия в мире".

Итак - нравственная философия, с точки зрения Соловьёва – это «не более как систематический указатель правого пути жизненных странствий для людей и народов»; назначение же нравственной философии в том, чтобы показать добро как правду и обосновать возможность приближения к Царству Божию через нравственное совершенствование человека и человечества.

Добро, с точки зрения Соловьёва, обладает тремя основными признаками: чистотой, полнотой и силой. Чистота Добра определяется тем, что оно ничем не обусловливается, то есть ни от чего не зависит и является абсолютно автономным и самоценным. Полнота Добра заключается в том, что оно всё собою обусловливает, то есть все прочие категории нравственной и не только нравственной философии определяются по тому, как они относятся и согласуются с категорией Добра. Сила же Добра в том, что через него всё осуществляется, ибо Добро – единственная самодостаточная творческая сила во Вселенной (Добро «само по себе ничем не обусловлено, оно всё собою обуславливает и через всё осуществляется».

Исходя из идеи Добра, Владимир Соловьёв даёт довольно парадоксальный ответ на вопрос о свободе воли. По Соловьёву, полная свобода возможна лишь в отрицании Добра, в самом же Добре свободы нет. Соловьёв полагает, что Добро не может быть предметом произвольного выбора: «Добро определяет мой выбор в свою пользу всей бесконечностью своего положительного содержания, следовательно, этот выбор бесконечно определён».Таким образом, свобода воли осуществляется только при выборе зла, причём выбор зла является актом иррациональным, так как лишь разумность добра может быть логически обоснована. Итак, основным признаком свободы является иррациональность.

Вся нравственность, с точки зрения Соловьёва, покоится на фундаменте трёх добродетелей: стыда, жалости и благоговения; все же прочие добродетели вторичны по отношению к этим трём и являются лишь их частным развитием.

Стыд – проявление отношения человека к тому, что ниже его; в первую очередь это относится к его плотской природе и всему, что с этим связано. Стыд – продукт борьбы двух начал в человеке: низшего, природно-животного, и высшего, разумно-духовного. Человек стыдится всего, что принижает его достоинство как разумного и духовного существа, всего, что низводит его на низшие, сравнительно с ним, животные, стадии развития. Через стыд человек преодолевает в себе плотские начала. Например, такие добродетели, как целомудрие и мужество, по Соловьёву, суть проявления стыда.

Только благодаря половому размножению человечество может продолжать своё существование, но при этом закрепляется и существует тот злой порядок вещей, при котором жизнь новых поколений людей обеспечивается смертью старых поколений. Таким образом, всякий раз, когда человек совершает половой акт, он вновь и вновь утверждает этот порядок, порядок жизни детей за счёт смерти отцов.

Соловьёв полагает, что одно из важных проявлений нравственного развития – аскетизм. Основой своей аскетизм имеет чувство стыда, так как главная задача аскетических практик – утверждение господства духа над телом. Однако, как замечает Соловьёв, аскетизм сам по себе не является благом; могут быть и злые аскеты (например, многие представители инквизиции), аскетизм лишь позволяет усилить духовную мощь человека, а на что эта мощь будет направлена – иной вопрос.

Другая важнейшая добродетель – жалость. Жалость определяется Соловьёвым, как признание за другим его права на существование, уважение его достоинства и благополучия. Жалость заключается в отношении к другому как к равному себе и желании для него того же, чего желаешь себе. «Когда я жалею другого, - пишет Соловьёв, - я только вижу в нём сродное мне, желающее жить и наслаждаться жизнью». Идея жалости есть идея правды и справедливости. Правда состоит в том, что все люди, несмотря на различия между ними, подобны между собою в главном. Справедливость заключается в умении мерить себя и других одной мерой и относиться к другим, как к себе. Из различного отношения к жалости проистекают два противостоящих друг другу типа поведения: альтруизм, основанный на жалости, и отрицающий жалость эгоизм. Соловьёв полагал, что принцип эгоизма ложен по своей сути, хотя бы потому, что объективно он невозможен, в силу того, что человек не живёт один, он член человеческого сообщества. В противоположность эгоизму альтруизм совершенно разумен и оправдан с точки зрения совести. Альтруизм действует по двум правилам: правилу справедливости (не причинять страдания другим), и правилу милосердия (помогать другим). Лишь на основе альтруизма возможно гармоничное развитие общества, в случае же, если в обществе будет преобладать эгоизм, оно неизбежно погибнет под действием центробежных сил.

И, наконец, благоговение – третье основание нравственности, на котором зиждется отношение человека ко всему, что выше его. Благоговение возникает из признания человеком того, что над ним существует некое трансцендентальное начало, вызывающее духовный трепет. Соловьёв считает его чувством естественного порядка, из которого проистекает религия как верование (на этом, кстати, Соловьёв строит свою теорию возникновения религии вообще).

В человеческом сознании идея благоговения проходит несколько стадий развития, соответствующих стадиям его взросления. Изначально это чувство проявляется в любви детей к родителям как высшим по отношению к ним существам. Зависимый от родителей ребёнок воспринимает их как Провидение, под защитой которого протекает его детство. Сначала вера в Провидение воплощается в матери, которая непосредственно заботится о ребёнке в его младенчестве. По мере взросления чувство благоговения переносится ребёнком на отца, выступающего в роли ещё более высокой инстанции. В конце же выясняется, что и сам отец занимает подчинённое положение по отношению к пантеону ушедших предков, на которых и переходит благоговейное почитание. И именно из культа предков Соловьёв выводит возникновение религии.

Анализ существа добродетелей, и в первую очередь благоговения, приводит нас к вопросу о том, где Соловьёв полагал источник нравственности как объективной данности. «Добро от Бога» - даёт Соловьёв однозначный ответ.

Билет № 15