2. Символизм.

Русский символизм заявляет о себе в первой половине 1890-х годов. Отправными точками его истории обычно называют несколько публикаций; в первую очередь это: «О причинах упадка…», литературно-критическая работа Д. Мережковского и альманахи «Русские символисты», выпущенные за свой счёт студентом Валерием Брюсовым в1894 году. Эти три брошюры (последняя книжка вышла в 1895 году) были созданы двумя авторами (часто выступающими в рамках этого издания как переводчики): Валерием Брюсовым (как главный редактор и автор манифестаций и под масками нескольких псевдонимов) и его студенческим товарищем — А. Л. Миропольским.

Таким образом, Мережковский и его супруга, Зинаида Гиппиус, находились у истоков символизма в Петербурге, Валерий Брюсов — в Москве. Но наиболее радикальным и ярким представителем раннего питерского символизма стал Александр Добролюбов, «декадентским образом жизни» в студенческие годы послуживший созданию одной из важнейших биографических легенд Серебряного века.

В Москве «Русские символисты» издаются за свой счет и встречают «холодный прием» критики; Петербургу больше повезло с модернистскими изданиями — уже в конце века там действуют «Северный вестник», «Мир искусства»… Однако Добролюбов и его друг и сокурсник по гимназии, В. В. Гиппиус, первые циклы стихов также издают на собственные средства; приезжают в Москву и знакомятся с Брюсовым. Брюсов не был высокого мнения о искусстве стихосложения Добролюбова, но сама личность Александра произвела на него сильное впечатление, оставившее след в его дальнейшей судьбе. Уже в первые годы двадцатого века, будучи редактором появившегося в Москве наиболее значительного символистского издательства «Скорпион», Брюсов опубликует стихи Добролюбова. По собственному, более позднему, признанию, на раннем этапе своего творчества, наибольшее влияние из всех современников Брюсов воспринял от Александра Добролюбова и Ивана Коневского (молодой поэт, чье творчество получило высокую оценку Брюсова; погиб на двадцать четвёртом году жизни).

Самостоятельно от всех модернистских группировок — особняком, но таким, что нельзя не заметить, — создавал свой особый поэтический мир и новаторскую прозу Фёдор Сологуб (Фёдор Кузьмич Тетерников). Роман «Тяжёлые сны» писался Сологубом ещё 1880-е годы, первые стихи помечены 1878 годом. До 1890-х годов работал учителем в провинции, с 1892 года поселяется в Петербурге. С 1890-х годов в доме писателя собирается кружок друзей, нередко объединяющий авторов из разных городов и враждующих изданий. Уже в двадцатом веке Сологуб стал автором одного из самых известных русских романов этой эпохи — «Мелкий бес» (1907), вводящий в круг русских литературных персонажей жуткого учителя Передонова; а ещё позднее в России его объявляют «королём поэтов»…

Младшими символистами в России называют в основном литераторов, выступающих с первыми публикациями в 1900-е годы. Среди них были и действительно очень юные авторы, как Сергей Соловьёв, А. Белый, А. Блок, Эллис, и люди весьма солидные, как директор гимназии И. Анненский, учёный Вячеслав Иванов, музыкант и композитор М. Кузмин. В первые годы столетия представители юного поколения символистов создают романтически окрашеный кружок, где зреет мастерство будущих классиков, ставший известным под названием «Аргонавты» или аргонавтизм.

В Петербурге начала века на звание «центра символизма» более всего, пожалуй, подходит «башня» Вяч. Иванова, — знаменитая квартира на углу Таврической улицы, среди обитателей которой в разное время были Андрей Белый, М. Кузмин, В. Хлебников, А. Р. Минцлова, которую посещали А. Блок, Н. Бердяев, А. В. Луначарский, А. Ахматова, «мирискусстники» и спиритуалисты, анархисты и философы. Знаменитая и загадочная квартира: о ней рассказывают легенды, исследователи изучают здесь проходившие собрания тайных сообществ (Гафизиты, теософы и др.), жандармы устраивали здесь обыски и слежки, в этой квартире впервые публично прочитали свои стихи большинство знаменитых поэтов эпохи, здесь в течение нескольких лет одновременно жили сразу трое совершенно уникальных литераторов, чьи произведения нередко представляют увлекательные загадки для комментаторов и предлагают читателям неожиданные языковые модели — это неизменная «Диотима» салона, супруга Иванова, Л. Д. Зиновьева-Аннибал, композитор Кузмин (автор романсов сначала, позднее — романов и поэтических книг), и — конечно хозяин. Самого хозяина квартиры, автора книги «Дионис и дионисийство», называли «русским Ницше». При несомненной значимости и глубине влияния в культуре, Вяч. Иванов остается «полузнакомым континентом»; отчасти это связано с его длительными пребываниями за границей, а отчасти — со сложностью его поэтических текстов, кроме всего, требующих от читателя редко встречаемой эрудиции.

В Москве 1900-х годов авторитетным центром символизма без колебаний называют редакцию издательства «Скорпион», где несменным главным редактором сделался Валерий Брюсов. В этом издательстве готовили выпуски самого известного символистского периодического издания — «Весы». Среди постоянных сотрудников «Весов» были Андрей Белый, К. Бальмонт, Юргис Балтрушайтис; регулярно сотрудничали и другие авторы — Фёдор Сологуб, А. Ремизов, М. Волошин, А. Блок и т. д., издавалось много переводов из литературы западного модернизма. Существует мнение, что история «Скорпиона» — это история русского символизма, но, вероятно, это всё же преувеличение.

2. Бунин рассказы 1910 года.

3. «Иоанн Рыдалец» (1913)

4. «Чаша жизни» (СПб., 1915; Париж, 1922)

5. «Господин из Сан-Франциско» (1915)

6. «Лёгкое дыхание» (1916)

7. «Сны Чанга» (1916, 1918)

8. «Храм Солнца» (1917)

В 1911 —1913 годах Бунин все шире охватывает различные стороны русской действительности. В этот период он пишет “Суходол”, “Последнее свидание”, “Хорошая жизнь”, “Чаша жизни”, “Игнат” и другие повести. Например, в повести “Суходол” Бунин пересматривает традиции поэтизации усадебной жизни, преклонения перед красотой угасающих дворянских гнезд.      Накануне революционных событий Бунин пишет рассказы, особенно обличающие погоню за наживой. В них звучит осуждение буржуазного общества. В рассказе “Господин из Сан-Франциско” писатель особенно подчеркнул эфемерность власти денег над человеком. Стоило богатому господину умереть, его деньги, положение перестают играть малейшую роль в судьбе его семьи. В рассказе осуждается этот престарелый господин, который в погоне за своими миллионами погубил тысячи жизней других людей.      Классическими произведениями о любви стали рассказы “Легкое дыхание” и “Холодная осень”. В них с невероятной силой показаны характеры русских женщин. “Легкое дыхание” — поэтический взлет юной, восторженной души, которая сгорела в пламени своих невыраженных чувств, задохнулась необычайно легким дыханием. “Холодная осень” — позднее произведение писателя. В нем через рассказ о жизни женщины, которая пронесла через войну, смерть, лишения любовь к человеку и родине, чувствуется бунинская тоска по родине, его переживания, любовь к России.      Живя в эмиграции, Бунин жестоко страдал от разлуки с Россией, мрачно убеждал всех и себя самого в ее конце, писал в первые годы раскаленным пером полустатьи, полупамфлеты, полурассказы. Однако почерневшая от горя душа его не переставала украдкой возвращаться в родные места. 

Хотя его популярность у массового читателя начала XX в. никак не могла соперничать со славой Л.Андреева или М.Горького, в первой половине 1910-х Бунин среди литературной элиты завоевывает репутацию едва ли не ведущего современного прозаика: в 1910 выходит повесть Деревня, в 1912 – сборник Суходол: повести и рассказы 1911–1912, в 1913 – книга Иоанн Рыдалец: Рассказы и стихи 1912–1913, в 1916 – Господин из Сан-Франциско: Произведения 1915–1916. Эти книги – безусловные шедевры дореволюционной прозы Бунина. И уже в 1915 издательство А.Ф.Маркса выпустило второе собрание сочинений писателя – в 6 томах.

Первая мировая война была воспринята Буниным как величайшее потрясение и предзнаменование крушения России. С резкой враждебностью встретил он и Февральскую революцию, и Октябрьскую, запечатлев свои впечатления от этих событий в дневнике-памфлете Окаянные дни (опубл. в 1935, Берлин). Писатель вдумывается здесь в национальные истоки русской катастрофы, впивается взглядом в большевиков – «демонов» XX века, с неистовостью человека, более всего презирающего любую фальшь и позу, отвергает интеллигентскую «литературность» в восприятии происходящего: «Теперь стала реальностью действительность, порожденная исконной на Руси жаждой бесформенности (здесь и далее в цит. – курсив Бунина) ...я – только стараюсь ужасаться , а по-настоящему не могу. Настоящей восприимчивости все-таки не хватает. В этом и весь адский секрет большевиков – убить восприимчивость... Да, мы надо всем, даже над тем несказанным, что творится сейчас, мудрим, философствуем…».