35. Психоаналитическая философия з.Фрейда. Неофрейдизм.

Основатель Теории психоанализа – австрийский ученый, психиатр Зигмунд Фрейд. На опыте лечения и диагностики психики разработал концепцию бессознательных психических процессов, перенеся их на социальные явления. По З. Фрейду психика человека состоит из противостоящих друг другу сфер - сознательного и бессознательного, разделенных особой психической инстанцией - предсознательным. Душевные процессы человека бессознательны. Бессознательное - особая психологическая реальность, присущая человеку, существует наряду с сознанием и в значительной степени контролирует его.

При динамической схеме психика представлена Совокупностью трех слоев:

1) «оно» - бессознательное;

2) «я» - сознание человека;

3) «сверх-я» - влияющая на личность внешняя реальность.

После формирования «сверх-я» в результате интерпретации социальных норм, запретов и поощрений весь психический аппарат начинает действовать как целое.

Главные факторы, руководящие психикой человека, - удовольствия и вытеснения, когда психика отторгает неприемлемое. З. Фрейд старается выяснить происхождение энергии бессознательного.

1-я психоаналитическая система: в основе бессознательного лежит сексуальный инстинкт - либидо.

После критики - 2-я психологическая схема: энергией бессознательного управляют Эрос - инстинкт жизни, и Танатос - инстинкт смерти.

Поведение человека объясняется инстинктом родового самосохранения. Все остальные стремления следствия неудовлетворенности и переключения сексуальной энергии на другие области (сублимация).

З. Фрейд по традициям социологии и антропологии биологизировал человека, сведя социальные и психические явления к физиологическим и биологическим процессам.

Одна из проблем психоанализа - «Эдипов комплекс», бессознательное влечение к родителю, которое определяет направление формирования личности и ее поведение в дальнейшей жизни.

З. Фрейд применил психоанализ, к межличностным отношениям, психологии масс, инстинктам культуры, которые трактовал в духе психологизма. Главная проблема - конфликт человека и общества.

По З. Фрейду, человек стремится к удовлетворению своих инстинктов и влечений, а общество подавляет их, что вызывает враждебное отношение человека к культуре общества. З. Фрейд использует для анализа религии и религиозности иллюзорность защиты человека от проявлений природы и несправедливостей культуры. Предложил переход от религиозной веры к атеизму. На основе учения Фрейда З. возникло философское течение Неофрейдизма. Его разработали А. Адлер, В. Рэйх, Г. Юнг, Э. Фромм. Э. Фромм, критикуя фрейдизм, построил учение на социальных понятиях: совокупность основных потребностей человека - схожих с животными. В существовании человека имеются основные противоречия - патриархат и матриархат, власть и подчинение, личное и историческое бытие. Цель - помочь человеку решить эти проблемы; главный способ - культивирование всеобщей любви. Смысл жизни состоит в активном проявлении личности во всех сферах. Основной мотив поведения – страсти.

36. Экзистенциализм и проблемы XX столетия.(м.Хайдеггер, ж.П.Сартр и др.)

Одним из наиболее глубоких и влиятельных течений философской мысли XX века является философия экзистенциализма. "Экзистенция" – означает существование. Именно в экзистенциализме наиболее наглядно демонстрируется поворот к проблематике человека в объяснении мира, наметившийся уже в конце XIX века и связанный с именами А. Шопенгауэра, Ф. Ницше и др.

Экзистенциализм сформировался в Западной Европе в период между дву­мя мировыми войнами. Наибольшее влияние на идеи экзистенциализма оказа­ли работы немецкого философа начала XX века Э. Гуссерля. После Непосредственными родоначальниками немецкого экзистенциализма признаны известные философы Мартин Хайдеггер и Карл Ясперс. Французскую ветвь экзистенциализма представляют писатели и философы Сартр,Марсель, Альбер Камю.

В России идеи экзистенциализма наиболее наглядно прослеживаются в наследии Н.А. Бердяева и Л.И. Шестова. Поставленные и разрешаемые в экзистенциализме вопросы, тесно связанные с самоосмыслением, самореализацией человека, оказались созвучными с поисками творческой интеллигенции, что предопределило широкое распространение идей этой философии в ее кругах.

Одна из центральных проблем философии экзистенциализма – проблема сущности и существования человека.

Сартр Центральным положением философии Сартра является тезис об абсолютной недерминированности человеческой реальности. Осознание своей уникальности – есть основополагающий конституирующий момент человеческой реальности. Единственная допустимая "зависимость от мира" – быть отличным от мира, не быть вещью, не быть объектом. Человек – причина самого себя, это – свобода (как свобода от общества, от других людей и даже самого себя). Но человек – "ничто", т. е. у него нет природы. И от человека зависит то, каким он будет, каков будет мир, в котором ему придется жить. Другими словами, по Сартру, у человека нет сущности, как чего-то предопределенного, заданного извне. Подлинная сущность человека обнаруживает себя в экзистенции. Экзистенция означает то, что может быть. Подлинная сущность человека проявляется в его исторической исключительности и незаменимости. Семья, род, церковь, государство – это общественные коммуникации, где человек думает и делает, как все. "Экзистенциальные коммуникации" включают внутренние, свободно избранные связи людей, в которых люди открываются друг другу как самоценные и неповторимые существа. Это требует сосредоточения в самом себе, осознания своих действительных устремлений и желаний, а также стремления понять другого. Предельной глубины экзистенциализм достигает тогда, когда анализирует субъективные переживания отчуждения личности от внешнего мира, переживания чувственного уровня: чувство апатии, одиночества, равнодушия и страха. Отсюда, со всей остротой встает проблема, которую глубоко анализировал М. Хайдеггер, который считал, что бытие внешнего мира формируется через бытие мира внутреннего, личностного.

В своей знаменитой работе «Бытие и время» Хайдеггер вводит сам термин «экзистенция», который становится обозначающим для различных выражений состояние бытия. Хайдеггер выстраивает фундаментальную систему экзистенций: «бытие-в-мире», «бытие-с-другим», «бытие-здесь» и т.д. Философско-антропологические вопросы решаются Хайдеггером: чтобы понять смысл любой формы бытия, человек должен отрешиться от всех целевых установок, осознать свою смертность, «бренность». В конечном счете, обретение смысла личностного бытия возможно лишь потому, что обретение бытия идет от человека, через поиски его собственного Я.

37. Русская философия XIX века историософские взгляды и идейная борьба по поводу судеб России «западников» (П.Я.Чаадаев, В.Г.Белинский, А.И.Герцен, Н.Г.Чернышевский и др.) и славянофилов (И.В.Киреевский, А.С.Хомяков, К.С.Аксаков, Ю.Д.Самарин и др.).

П. Я. Чаадаев ( 1794 – 1856 ) – старший среди “западников”(Н.В. Станкевич, В.Г. Белинский, А.И. Герцен). “ Я, благодарение Богу, не богослов и не законник, а просто христианский философ … Есть только один способ быть христианином, это – быть им вполне.” Религиозная потребность “послужить идеалу правды”, глубокое ощущение течения истории всецело владели Чаадаевым. Это “ нетерпение сердца “ ввергло Чаадаева в неправославие : основная богословская идея его есть идея Царства Божия, неба на земле. От протестантизма эта позиция отличается убежденностью Чаадаева, что основа всего - Церковь с ее таинствами, с ее преображающей мир силой. Историческое бытие не может понято вне христианства. Эта концепция требует раскрытия на конкретном историческом материале. Чаадаев не слышит Одоевского: Запад гибнет. Чаадаев ослеплен внешними достижениями Запада: “ На Западе все создано христианством “ и даже: “несмотря на всю неполноту и порочность, присущие европейскому миру…Царство Божие до известной степени осуществлено в нем .“ О России: ”Провидение как бы совсем не было озабочено нашей судьбой.” После 1835 г. Чаадаев прозревает: “ …я держусь взгляда, что Россия призвана к необъятному умственному делу: ее задача – дать в СВОЕ ВРЕМЯ разрешение всем вопросам, возбуждающим споры в Европе, ПОСТАВЛЕННАЯ ВНЕ СТРЕМИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ, которое там ( в Европе ) уносит умы…, ОНА ПОЛУЧИЛА В УДЕЛ задачу дать в свое время разгадку человеческой загадки. “ Этот поворот к Родине, к Православной Церкви, только намеченный у Чаадаева, у Н.В. Гоголя ( 1809 – 1852 гг. ) свершился вполне. Никто так не ощущал сущность трагической коллизии “ культура и Церковь “. В 1847 году Гоголь издает “ Выбранные места из переписки с друзьями, ” на которую Белинский обрушил всю энергию своего неистовства в своем социально – детерминированном ( горизонтальном ) подходе. Но Гоголь в другом – вертикальном – измерении: душа человеческая вовсе не способна, в нынешнем его состоянии …к любви. Тема добра – неотвратима, неустранима, она стоит перед каждым во всем своем страшном и грозном объеме, но она не имеет опоры в нынешнем строе души. Гоголь осознает, что разъединенность красоты и добра, искусства и нравственности означает, в сущности, всю нереальность эстетического гуманизма; подлинно красоту и добро может соединить лишь то, что выше и глубже обоих начал, - религия. “ Есть внутри земли нашей примиритель, который покуда не всем виден, это – наша Церковь. В ней правило и руль наступающему новому порядку вещей, - и чем больше вхожу в нее сердцем, умом и помышлением, тем больше изумляюсь чудной возможности примирения тех противоречий, которых не в силах теперь примирить Западная Церковь, которая только отталкивала человечество от Христа.” Эта позиция Н.В. Гоголя выдвигает единственно возможное основание для идеологии православной культуры. На ниве этой очень своевременно появляется группа старших славянофилов (А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин). А.С. Хомяков (1804 – 1860 ). Сила и твердость просветленной разумом веры, которая отличает Хомякова среди всех русских религиозных мыслителей , связана с духовной атмосферой, в которой жил с детства Хомяков. Юношей он попадает на войну, где ведет себя с отменной храбростью. Даже в юные годы и всю свою жизнь Хомяков строго соблюдал посты, посещал в воскресные и праздничные дни все богослужения. Его мысль и подлинная жизнь в Церкви осмысливалась им в свете святоотеческих писаний. Не от науки шел он к Истине, а, наоборот, - все светилось для него светом полноты Истины, которую излучает Церковь. Хомяков в подлинном смысле “ христианский философ “. И, как истинно верующий Хомяков был исключительно СВОБОДЕН. Для интуиции Хомякова Церковь есть “духовный организм”, воплощенный в видимой (исторической) своей “плоти”, но самая сущность Церкви, ее основа, есть именно духовный организм – “единство благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати”. “Даже на земле Церковь живет не земной человеческой жизнью, но жизнью божественной и благодатной…, живет не под законом рабства, но под законом свободы… каждый человек находит в Церкви самого себя, но себя не в бессилии своего духовного одиночества, а в силе духовного единения с братьями, со Спасителем ”. Церковь есть ПЕРВОРЕАЛЬНОСТЬ – и в приобщении к ней впервые и отдельная личность открывается самой себе, - и не в случайных эмпирических проявлениях, а в своем подлинном и глубинном начале. В своей антропологии Хомяков решительно отвергает индивидуализм. Личность должна быть связана с Церковью, где в свободном единении во имя Христа личность обретает всю полноту любви. Ядро антропологии Хомякова – его учение о целостности человека. Отсюда идут построения и в гносеологии, и в философии истории. В гносеологии Хомяков, вдохновляясь теорией религиозного познания и прокладывая дорогу онтологизму в учении о познании, пришел к учению о “живом знании”. Индивидуальное сознание восполняется в Церкви. В историософии у Хомякова было очень глубокое осознание не только особого пути России, но и всемирной задачи России: “Зап. Европа развивалась не под влиянием христианства, а под влиянием латинства, т.е. христианства односторонне понятого”. И всемирная задача России состоит в том, чтобы освободить человечество из процесса того одностороннего и ложного развития, какое получила история под влиянием Запада. И.В. Киреевский (1806 – 1856). Среди славянофилов именно Иван Киреевский ясно прозревал главное, ключевое. “Весь душа и любовь”, - говорили о нем в Оптиной пустыни. Киреевский весь смысл русского своеобразия видит в предании: “…в России собиралось и жило то устроительное начало знания, та Ф христианства, которая одна может дать правильное основание наукам ”. Киреевский имеет в виду непрерывность святоотеческой традиции. Не внешнее восстановление форм важно. Важно ВНУТРЕННЕЕ УСТРОЕНИЕ ДУХА, “каждая нравственная победа в тайне одной христианской души есть уже духовное торжество для всего христианского мира”. Решающим для развития просвещения является “то, не замеченное до сих пор, начало жизни, мышления и образованности, которое лежит в основании мира Православно – Словенского”. Русский склад определился высшим началом Православной истины – цельностью и разумностью – святоотеческой традицией, учил Иван Киреевский. В русской культуре с 60-х годов Х1Х века начинается парадоксальный и очень болезненный разрыв. Это время Достоевского, Л. Толстого, Тютчева, Фета, Серова, Бородина, Римского – Корсакова, А. Григорьева, Н. Данилевского, К. Леонтьева. Это время ознаменовано новым эстетическим подъемом. Но русское самосознание не следовало за творчеством. К философии устанавливается пренебрежительное отношение. Приходит разночинец. Начинается подлинная борьба за мысль и культуру, борьба с мнимым “прогрессизмом”, с опрощенством, со снижением самого культурного уровня. Отречение от философии – была болезнь одичания умственной совести. “Человеческая личность шире истины”, - утверждает Михайловский. На все вопросы были уже готовые и безусловные ответы. Это было самое дурное доктринерство. В начале 70-х – бурный взрыв “хождения в народ”. “То была подлинная драма растущей души, то были муки рождения больших дум и тревожных запросов сердца”, - так оценивалось это движение. Религиозный смысл и характер тогдашнего русского кризиса был раскрыт и показан Ф.М. Достоевским (1821 – 1881). Свобода праведна только через любовь, но и любовь возможна только в свободе, - через любовь к свободе ближнего. Несвободная любовь вырождается в страсть… Великий Инквизитор есть именно жертва несвободной любви к ближнему, любви, не чтущей свободы ближнего. Забота о благе ближнего не от любви, но от самочиния в гордыне. Органическую цельность нельзя обрести через возврат к природе. Нельзя потому, что мир вовлечен в кризис, - органическая эпоха оборвалась. Как выйти из разлагающегося быта? В братстве и любви во Христе, в Церкви. Русская религиозная Ф рассматриваемого периода отразила глубинные искания русского духа, открыла и показала ИСТОЧНИК БЫТИЯ РУССКОГО ДУХА.

У Данилевского группировка явлений основывается на законах. Проанализируем их.

1. Закон сродства языков, на основе чего и формируется культурно-исторический тип.

II. Закон, утверждающий, что для становления цивилизации, свойственной самобытному культурно-историческому типу, необходима политическая независимость народа. При этом государство рассматривалось как сугубо внешняя культуре форма, обеспечивающая благоприятные условия для ее самобытного развития.

III. Закон непередаваемости цивилизаций: «Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему предшествовавших или современных цивилизаций» [14. С. 91]. Данный закон Данилевский разъяснял весьма подобно, ибо здесь суть его взглядов. На множестве примеров Данилевский показывал, что начала одного типа могут быть искажены, уничтожены, но не могут быть заменены началами другого типа. В последнем случае произойдет просто уничтожение другого народа, превращение его из самостоятельного субъекта истории в этнографический материал для иной культуры.

При этом Данилевский вовсе не отрицал историческую преемственность, что ему часто приписывается. Более того, он подчеркивал, что преемственные культурно-исторические типы имеют естественное преимущество перед уединенными. Цивилизации как таковые не передаются, но существуют способы их воздействия друг на друга, имеющие иной механизм, чем передача. Причем, если что и усваивается одной цивилизацией от другой, то это в основном достижения науки и техники, промышленности, т. е. национально наименее окрашенные элементы. Заметим, что эти идеи во многом созвучны культурологическим концепциям XX века.

Данилевский, используя аналогический метод, выделяет три способа распространения цивилизаций:

а) простейший способ - пересадка с одного места на другое посредством колонизации. Фактически это создание очагов собственной культуры в иных регионах при превращении аборигенов любыми способами в этнографический материал,

б) прививка, под которой обычно и понимают передачу цивилизации.. Чтобы подчеркнуть, что и здесь нет никакого усвоения чужой культуры, Данилевский ссылается на садоводческую практику. Прививка не приносит никакой пользы дичку и не меняет его природы: черенок остается черенком, дичок - дичком. По мере роста черенка садовник срезает с подвоя ненужные ветки и в конце концов от него остается один ствол, который является только средством для привитого растения. То же происходит и в культуре, если к ней прививаются чуждые начала: самобытная культура становится средством для чужой, испытывая глубокие потрясения, и может либо погибнуть, либо сбросить чуждую культуру и восстановить себя;

в) способ воздействия, подобный влиянию почвенного удобрения на растение или улучшенного питания на животный организм. Такой способ преемственности Данилевский и считает адекватным, ибо при нем сохраняется самобытность культуры, народа и одновременно налицо плодотворное взаимодействие цивилизаций. Народы знакомятся с чужим опытом и используют наименее национальные его элементы. Остальное же принимается только к сведению как элемент сравнения.

IV. Закон, устанавливающий зависимость богатства и полноты развития культурно-исторического типа от разнообразия и уровня самостоятельности входящего в его состав этнографического материала (народов). Отсюда Данилевский делает вывод о необходимости политической интеграции близких по языку народов и вреде для их культуры политической раздробленности, что иллюстрируется на примере славянства.. Формы интеграции могут быть различны - федерация, политический союз или иные. Главное, чтобы они создавали возможности самостоятельного развития в рамках объединения для каждого из близких народов. При этом интеграция должна существовать только между членами одного типа. Если же она распространяется за его пределы, то приносит вред культурам, подчиняя их чуждым интересам.

V. Закон краткости периодов цивилизации; «Ход развития культурно-исторических типов всего ближе уподобляется тем многолетним одноплодным растениям, у которых период роста бывает неопределенно продолжителен, но период цветения и плодоношения — относительно короток и истощает раз навсегда их жизненную силу>> [14. С. 92]. Или иначе: «... период цивилизации каждого типа сравнительно очень короток, истощает силы его и вторично не возвращается» [14. С. 106].

Н. Я. Данилевский выделяет четыре периода в развитии культурно-исторического типа: 1) этнографический период, самый длительный, когда формируется запас сил будущей созидательной деятельности народа, складывается его национальный характер и, следовательно, особый тип его развития; 2) государственный период, носящий переходный характер, когда, в основном в силу внешнего влияния (например, агрессии), народ строит государство как условие независимого самобытного развития;

3) период собственно цивилизации, самый короткий, период плодоношения, когда накопленные народом силы обнаруживают себя в самых различных формах культурного творчества; это время растраты накопленного запаса, культура быстро иссякает и приходит к естественному концу;

4) период естественного конца культуры, имеющий две формы: апатия самодовольства - окостенение, одряхление культуры, когда завет старины считается вечным идеалом для будущего, апатия отчаяния - обнаружение неразрешимых противоречий, осознание ошибочности идеала, отклонения развития от прямого пути.

Итак, исторический процесс осуществляется через самобытные культурно-исторические типы. Но существует ли единство истории, прогресс человечества? Ответ на этот вопрос у Н. Я. Данилевского неоднозначен и во многом противоречив. Русского ученого часто обвиняли в том, что он вообще отрицает единство истории и социальную преемственность, а если и признает последнюю, то в противоречии со своими исходными положениями.

Действительно, высказывания Данилевского часто противоречат друг другу. Однако необходимо видеть логику его концепции. Дело в том, что социально-исторический процесс принципиально антиномичен и в нем одинаково значимы оба начала: общеисторическое и культурно-своеобразное. Линейный подход к истории этого принять не может, что на практике обычно ведет к подавлению самобытного начала неким общим, обычно ложным (логика тоталитарных режимов). Именно это раньше других осмыслил Данилевский и попытался сформулировать, хотя и в недостаточно адекватной форме, теоретический образ отмеченной антиномии, подчеркнув гибельность для человечества установления единоличного господства какого-либо культурного типа.

Иными словами согласно Данилевскому, «прогресс состоит не в том, чтобы все идти в одном направлении, а в том, чтобы все поле, составляющее поприще исторической деятельности человечества, исходить в разных направлениях...»! [14. С. 871]. Следовательно, «ни одна цивилизация не может гордиться тем, что она представляла высшую точку развития» в сравнении с другими [14. С. 109]. Каждый культурный тип вносит свой вклад в общую сокровищницу человечества, и в этом единстве многообразия и осуществляется прогресс.

В данном ключе Данилевский раскрывал и соотношение общечеловеческого и национального. Он действительно отрицал подход, когда национальное как случайное, частичное противопоставляется общечеловеческому как существенному, необходимому, как некой всеобщей цели. Согласно его мнению, никакой такой общечеловеческой задачи вовсе не существует: «Задача человечества состоит не в чем другом, как в проявлении, в разные времена и разными племенами, всех тех сторон, всех тех особенностей направления, которые лежат виртуально в идее человечества» [14. С. 116].

Общечеловеческого, подчеркивал Данилевский, в реальности вообще нет: это слишком тощая абстракция, которая уже, беднее национального, включающего в себя все богатство самобытного. Желать общечеловеческого - значит стремиться к бесцветности, неоригинальности, неполноте. Но от общечеловеческого нужно отличать всечеловеческое, которое и состоит в совокупности всего народного. Оно подобно городу, где каждый отстраивает свою улицу по собственному плану, а не теснится на общей площади и не берется за продолжение чужой улицы. Конечно, такой всечеловеческой цивилизации реально не существует, поскольку она представляет собой идеал, бесконечно достигаемый последовательным или совместным развитием всех культурно-исторических типов.

Н. Я. Данилевский создавал свою концепцию тогда, когда Россия мучительно искала свой путь в индустриальную цивилизацию. Ученый стремился теоретически обосновать необходимость ее самобытного пути во всечеловеческой эволюции. В этом аспекте Данилевский оказался жестко завязан на политических реалиях 70-80-х годов XIX века (особенно на борьбе вокруг «восточного вопроса») и во многих оценках был неубедителен. Он был убежден, что славянство для сохранения своей культуры от экспансии Запада должно избавиться от болезни подражательности и объединиться на основе начал собственного культурно-исторического типа. В противном случае судьба славянства будет печальной, а потому для всякого славянина... после Бога и Его святой Церкви, - идея славянства должна быть высшею идеен), выше науки, выше свободы, выше просвещения, выше всякого земного блага, ибо ни одно из них для него недостижимо без ее осуществления - без духовно, народно и политически самобытного, независимого славянства» [14. С. 127]. Именно здесь главное расхождение Данилевского с мессианской трактовкой «русской идеи», например, Ф. М. Достоевским или В. С. Соловьевым. Данилевский не мог согласиться с тем, что ради каких-либо абстрактных, пусть и благородных, целей нужно пожертвовать собственной самобытностью. Недопустимы какая-либо единая всемирная организация, господство какого-либо одного культурного типа, ибо это вредно и опасно для прогресса. Как показал последующий исторический опыт России, Данилевский оказался прав.

Таким образом, теория Н. Я. Данилевского представляла собой одну из первых попыток сформулировать новый взгляд на историю как на нелинейный многовариантный процесс и дать элементы его социологической интерпретации. Конечно, многие положения теории устарели, неприемлем слишком явный натурализм и редукционизм Данилевского, не отработан понятийный аппарат концепции. Впрочем, во многом это отражение непроясненности тенденций развития самой индустриальной цивилизации в той форме, в какой они выявились только в XX веке. Тем не менее по ряду аспектов Н. Я. Данилевский выступил предтечей (к сожалению, своевременно не оцененным) многих идей последующей мировой социологии. В частности, можно отметить следующее: глубокую критику плоского эволюционизма; элементы оригинальной теории культуры, социологии знания и этносоциологии; попытки структурно-функционального анализа социальных организмов и др. Пафос же работы Н. Я. Данилевского - всечеловеческое как форма сохранения всего национально-культурного многообразия - оказался полностью созвучен умонастроениям человечества конца XX столетия.