§ 117. Толкование договора

378. Противоречие между словами и намерением сторон. По мере разви­тия торговых отношений и связанного с этим осложнения отдельных догово­ров возникает новая проблема.

Возможно несоответствие или противоречие между внешним выражени­ем договора и тем, что сторона действительно имела в виду. Ответ давался простой:

Qui aliud dicit quam vult, neque id dicit, quod vox significat, quia non vult, neque id quod vult, quia id non loquitur (D. 29. 5. 3). - Кто говорит одно, а хочет другого, тот не говорит того, что означают его слова, потому что он этого не хочет, но и не говорит того. что хочет, потому что он не те слова говорит.

Одним словом: что он сказал, того он не хочет, а что хочет, того он не ска­зал; стало быть. договор не состоялся. Но греческая культура подходила к де­лу тоньше. В Риторике Аристотеля (1. 13. 17) мы читаем: «Нужно обращать внимание не на слово (logos), а на намерение (dianoia)». Правда, это касалось закона, и римские юристы также восприняли это в отношении толкования закона и устами Цельза сказали:

Scire leges non hoc est verba earum tenere, sed vim ac potestatem (D. 1. 3. 17). - Знание законов не в том состоит, чтобы соблюдать их слова, а силу и значение.

Из области толкования закона эта мысль была перенесена в область толкова­ния договора, поскольку сторона legem contractui dicit - провозглашает закон договора (D. 19.1.13.26); еще раньше эта мысль получила применение при тол­ковании воли наследодателя. выраженной в его завещании. Борьба между сло­вом и волей стороны проходит через всю классическую юриспруденцию; начало этой борьбы ярко изображено Цицероном (Об ораторе, 2.32) в рассказе о гром­ком наследственном процессе, так называемая causa Curiana, в кагором в каче­стве адвоката участвовал знаменитый юрист старой школы «veteres» бывший консул и верховный жрец Квинт Муций Сцевола и на другой стороне известный оратор Красе. Поскольку это дело знаменует поворотный пункт в истории тол­кования договора, стоит на нем несколько остановиться.

379. Causa Curiana. Некто оставил завещание, в котором написал: «Если у меня родится сын и он умрет, не достигнув совершеннолетия, то я желаю чтобы Курий был моим наследником». Случилось так, что сын вовсе не родился. Сцевола доказывал, что по буквальному тексту завещании Курий в данном случае не имеет прав, а наследство должно перейти к наследникам по закону. Красе ссылался на волю завещателя, на смысл завещания и отстаивал права Курия. Дело происходило около 90 г. до н. э. в эпоху Суллы когда Ци­церон был еще юношей. В передаче Цицерона, юрист Сцевола говорил de antiquis formuhs - о древних формулах права, de conservando iure civili о не­обходимости соблюдать консервативное начало в гражданском праве, что -

captivum esset populo quod scriptum esset neglegi et opinione quaeri veritatem - было бы ловушкой для народа, оставив в пренебреже­нии написанный текст, заниматься розыском воображаемой во­ли завещателя.

Это означало бы —

Interpretatione disertorum scripta simplicium hominum pervertere -толкованием красноречивых адвокатов [намек на Красса] извра­щать писания простых людей.

Сцевола себя прямо называет представителем «простых людей», т. е. тех, которые, по образцу и подобию Катона Старшего, сидят на земле. Иначе ар­гументирует Красе.

Он ссылается на то, что как раз —