Глава 40 отдельные деликты

§161. lniuria

582. Iniuria по древнему цивильному праву. Iniuria, посягательство на лич­ность, претерпевает, в качестве основания возникновения обязательств, зна­чительные изменения, начиная с законов XII таблиц и вплоть до периода им­перии.

В законах XII таблиц iniuria — это посягательство только на телесную не­прикосновенность римского гражданина и притом посягательство, выражаю­щееся в определенных, предусмотренных законом действиях, из которых каждое влечет за собою отличные от других последствия. Законы XII таблиц знают три вида iniuria:

(1) Самую тяжкую степень составляет членовредительство, membrum ruptum, которое влечет за собою мщение потерпевшего по началу: око за око, зуб за зуб (talio), если не достигнуто соглашение между сторонами: si membrum rupsit ni cum eo pacit talio esto.

(2) Вторую степень составляют менее тяжкие повреждения, os fractum, которые влекут за собою уже только обязанность уплатить потерпевшему штраф в размере 300 ассов, если потерпевшим был свободный человек, и в размере 150 ассов, если ранение причинено рабу.

(3) Наконец, третьей наиболее легкой степенью iniuria было нанесение побоев (без ранения), оскорбительных ударов и т.п. - verberatio, pulsatio -которые влекли за собою обязанность нанесшего их уплатить штраф в 25 ас­сов.

Таким образом, в законах XII таблиц iniuria охватывает только посяга­тельства на телесную неприкосновенность, которые влекут за собою обязан­ность уплаты штрафа в раз навсегда для отдельных видов iniuria установлен­ном размере.

583. Iniuria по преторскому праву. Обе эти черты деликта iniuria были глу­боко изменены преторским правом. Из посягательства на физическую не­прикосновенность iniuria была превращена в деликт против личности вооб­ще в посягательство как на телесную неприкосновенность, так и на личные нематериальные блага человека: честь, семейные отношения и т.п. Некото­рые исследователи (как например, Иеринг) отмечают двойственную функ­цию iniuria в той постановке, какую придало этому деликту преторское право: «реалистическую», при помощи которой охранялась физическая лич­ность, и «идеальную», служившую делу защиты как нематериальных личных благ, так и главным образом стоявших за ними имущественных интересов господствующих групп, не находивших себе иного способа защиты в римской системе деликтных обязательств.

Но претор не только значительно расширил понятие iniuria. Он соответст­венно изменил и порядок ответственности за iniuria: вместо исков о взыска­нии твердо установленных сумм штрафа, была введена actio iniuriarum aestimatoria, no которой сумма штрафа, при наличии iniuria atrox, в каждом отдельном случае устанавливалась претором, а в остальных случаях определя­лась судьей in iudicio.

584. Дальнейшее развитие iniuria. Дальнейшее развитие ответственности за iniuria заключалось в том, что изданный во время диктатуры Суллы закон lex Cornelia de iniuriis превратил в delicta publica отдельные виды физических посягательств на личность и насильственное вторжение в чужое жилище: pulsare, verberare, vi domum introire. Императорское законодательство распрост­ранило уголовную ответственность и на другие виды iniuria, и в конце кон­цов предоставило потерпевшему во всех случаях iniuria право выбора между actio iniuriarum aestimatoria и уголовным преследованием. Это последнее и стало по свидетельству Гермогениана обычным последствием iniuria.

Таким образом, в исторической судьбе iniuria отражаются все основные черты истории римских деликтов вообще: исторический путь роепа от акта частной мести через добровольную, а отчасти и обязательную композицию, к наказанию, налагаемому уголовным судом, и постепенный переход от край­не казуистической характеристики состава деликта к более обобщенному его определению.

§ 162. Furtum

585. Содержание furtum. Своеобразен и интересен и второй известный уже законам XII таблиц деликт; воровство, furtum. Основной деликт против собственности furtum не совпадал, однако с кражей в современном смысле. Его содержание было шире: это был деликт против имущественных прав во­обще.

Павел говорил, что —

furtum est contrectatio rel fraudulosa lucri faciendi gratia vel ipsius rei vel etiam usus eius possessionisve (D. 47.2.1.3).- кража есть наме­ренное в целях создания для себя выгоды присвоение себе или са­мой вещи, или даже пользования ею, либо владения.

Таким образом, для наличия furtum нужно было намерение создать для себя имущественную выгоду противоправным воздействием на чужую и, со­гласно возобладавшему взгляду юристов, движимую вещь, нужен был animus furandi. Нужно было чтобы нарушитель действовал invito domino, т.е. против воли собственника. Но самая contrectatio могла заключаться не только в тай­ном похищении вещи, подобно современной краже, не только в присвоении найденной вещи и не только в деянии раба, который, совершая побег, сам похищал себя у господина (D. 47. 2. 61), но также и в действиях, которые в современном праве были бы признаны присвоением, растратой или мошен­ничеством.

Более того, с некоторого времени наряду с furtum rei появился furtum usus, деликт, заключавшийся в противоправном пользовании вещью, напри­мер, со стороны депозитария, принявшего вещь на хранение без права поль­зования ею со стороны нанимателя или ссудополучателя, которые пользуют­ся чужой вещью противно договору найма или ссуды, а также furtum possessions, заключавшийся в лишении владения вещью лица управомоченного на такое владение, например, залогодержателя по ручному залогу, доб­росовестного владельца, у которых вещь должна быть отобрана не иначе, как по суду и т.п.

586. Furtum manifestum и пес manifestum. По законам XII таблиц furtum влек за собой штрафной иск, actio furti, направленный на уплату двойной стоимости похищенной вещи (in duplum), если это был furtum пес manifestum, т.е. когда вор не был пойман с поличным.

При наличии же furtum manifestum, т.е. в случае, когда вор пойман с по­личным, он подвергался телесному наказанию. Этим наказанием могло быть даже немедленное убийство вора в случаях вооруженной или ночной кражи. В остальных случаях furtum manifestum магистрат отдает — addicit вора потер­певшему, и было спорно, становился ли вор немедленно рабом потерпевше­го или пребывал в течение 60 дней в правовом положении iudicatus, т.е. долж­ника, который в случае невыкупа его в течение указанного срока третьим лицом, мог быть продан в рабство trans Tiberim (Гай. 3. 189).

С различиями в последствиях furtum пес manifestum и furtum manifestum связаны и постановления законов XII таблиц о порядке производства обыс­ка. Первый — торжественный с соблюдением особых формальностей, обыск lance licioque влек за собою ответственность, как за furtum manifestum лица, у которого украденная вещь была обнаружена путем такого обыска. Второй вид обыска, производившегося без соблюдения особых формальностей, но в присутствии свидетелей, влек за собою ответственность по actio furti соnсерti in triplum, т.е. в размере тройной стоимости похищенной вещи, лица, у ко­торого эта вещь была обнаружена и которое вправе было предъявить в поряд­ке регресса actio furti oblati в том же размере к тому, у кого вещь была им добросовестно приобретена.

На почве преторских реформ система штрафных исков из furtum измени­лась: наряду с actio furti пес manifesti in duplum, с actio furti concepti и actio furti oblati in triplum претор, упразднив телесное наказание за furtum manifes­tum и приравнивавшиеся к нему случаи, ввел для всех этих случаев три иска in quadruplum: actio furti manifesti против вора, задержанного с поличным, actio furti поп exhibiti против того, у кого вещь была обнаружена путем обыс­ка, и actio furti prohibiti против того, кто сопротивлялся такому обыску.

Но уже задолго до времени Юстиниана actiones furti concepti, oblati, prohibiti, non exhibiti отпали, и в праве Юстиниана сохраняется единый штраф­ной инфамирующий иск actio furti против воров, пособников и укрывателей, направленный на взыскание двойной стоимости вещи в случаях furtum пес manifestum и четверной в случаях furtum manifestum. Этот иск может быть предъявлен не только собственником, но и владельцем вещи, и detentor'ом, и вообще любым лицом, интересы которого нарушены furtum'ом.

Существование наряду с штрафным иском actio furti также и actiones rei persecutoriae обусловливалось простым и очевидным положением: воровство не может служить основанием возникновения права собственности. Поэто­му, независимо от ответственности по actio furti, вор обязан возвратить похи­щенную вещь. Ее возвращение обеспечивали на общих началах виндикации, actio ad exhibendum, interdictum utrubi, а также иски из договоров, на основа­нии которых вещью обладало лицо, совершившее furtum usus: actio depositi directa, actio commodati directa и т.п.

Но в тех случаях, когда предъявление этих исков было невозможно, как, например, предъявление виндикации после гибели похищенной вещи, потер­певший вынужден был ограничиться предъявлением actio furti. В целях ее вос­полнения и была введена condictio furti va, которую собственник похищенной вещи, но не другое потерпевшее лицо, был вправе предъявить вместо винди­кации. Явно противореча общим началам, согласно которым право собствен­ности защищалось не обязательственным, а вещным иском, condictio furtiva была вместе с тем чистой actio rei persecutoria: в отличие от штрафной actio furti, этот иск прекращался не смертью, a capitis deminutio ответчика, а равно и возмещением вреда одним из лиц, совместно причинивших его, и не мог быть предъявлен в качестве actio noxalis.

§ 163. Damnum iniuria datum

587. Закон Аквилня. Есть основание думать, что наряду с iniuria и furtum как законы XII таблиц, так и дальнейшее законодательство знали и другие де­ликты: деяния, причинявшие другому лицу имущественный вред, но без на­личия у делинквента animus furandi, без намерения lucrum sibi faciendi. От­дельные случаи такой ответственности были до известной степени обобщены плебисцитом, принятым по инициативе трибуна Аквилия (время издания не­известно) и получившим название lex AquiHa. Ульпиан говорил:

Lex Aquilia omnibus leglbus quae ante se de damno iniuriae locutae sunt, derogavit, sive XII Tabulfs, sjve alia quae fuit: quas teges nunc referre non est necesse (D. 9.2.1. pr.). - Закон Аквилия отменил все предшествовавшие постановления о неправомерно причиненном вреде, как законов XII таблиц, так и другие, на которые ныне нет надобности ссылаться.

Lex Aquilia состояла из трех глав:

(1) Первая устанавливала ответственность за убийство раба или животного.

(2) Вторая регулировала ответственность adstipulator'a за ущерб, причи­ненный основному кредитору, stipulator'y, освобождением должника от обя­зательства.

(3) Третья определяла ответственность за ранение чужого раба или живот­ного и за уничтожение или повреждение чужой вещи.

Для ответственности за убийство или ранение раба, или животного а так­же за уничтожение или повреждение чужой вещи нужно было наличие неко­торых особых условий:

(1) Вред должен был быть причинен сотроге, непосредственно действием правонарушителя: для применения закона правонарушитель должен был убить животное, а не причинить ему смерть, вызвав, например, испуг побу­дивший животное совершить смертельный прыжок в пропасть.

(2) Вред должен был быть причинен corpori, непосредственным матери­альным воздействием на чужого раба, на чужое животное или вещь; таким вредом не считалось, например, снятие оков с раба, который тем самым по­лучал возможность бежать от господина, или открытие клетки, из которой вылетела птица.

(3) Наконец, вред должен был быть причинен собственнику раба, живот­ного или вещи; других лиц, заинтересованных в неприкосновенности пост­радавшего имущества, lex Aquilia не охраняла.

Кроме того, причинение вреда должно было быть виновным. При этом требовался не умысел, а небрежность, хотя бы и легкая. При наличии указан­ных условий вред подлежал возмещению в размере высшей стоимости, какую убитый раб или животное имели в последний до убийства год, и высшей сто­имости, какую раненый раб, или животное, либо поврежденная вещь имели в последний месяц до учинения над ними деликта, а при деликте adstipulatora - в размере суммы долга, от уплаты которого должник был освобожден adstipulator'ом. Сумма подлежавшего возмещению убытка удваивалась в слу­чае отрицания виновником своей ответственности (crescit in duplum contra infitiantem).

588. Actio legis Aquiliae. Юстиниан, как и Гай, считал иск из lex Aquilia од­новременно actio poenalis и actio rei persecutoria. Штрафной характер иска проявлялся во взыскании не действительно нанесенного ущерба, а высшей стоимости, раба, животного, или вещи в последний год или месяц перед со­вершением деликта, а также в том, что подлежавшая возмещению сумма уд­ваивалась в случае отрицания ответчиком своей ответственности. Подобно штрафным искам, иск из lex Aquilia мог предъявляться наряду с actiones rei persecutoriae. Этот иск мог предъявляться к каждому из нескольких лиц сов­местно причинивших вред; он предъявлялся в качестве actio noxalis если причинитель вреда был persona alieni iuris, прекращался со смертью делинквен­та, наследники которого несли, однако, в период империи, ответственность в пределах своего обогащения.

589. Расширение сферы действия. Преторское право и практика приме­нения lex Aquilia юристами значительно расширили сферу действия этого за­кона: была признана ответственность за вред, хотя бы он и не был damnum согроге corpori datum. И если не вполне ясно, предоставлял ли претор во всех таких случаях actio utilis, или для случаев, когда вред не был причинен cor­pori, был введен особый иск, то несомненно, что иск из lex Aquilia стал со временем предоставляться наряду с собственниками также и носителям ограничейных вещных прав на потерпевшего раба или вещь, а равно и владель­цам и даже detentor'ам и наконец кредиторам собственника убитого или ра­неного раба или уничтоженной либо поврежденной вещи. Таким образом, не выдвинув соответствующего общего правила, римское право практически обеспечивало возмещение всякого вреда, виновно причиненного чужому имуществу.

От практики применения lex Aquilia и ведут свое происхождение основ­ные начала деликтной ответственности в гражданских кодексах ряда капита­листических стран.

§ 164. Rapina

589-а. Rapina, грабеж, первоначально не выделялся из furtum, и грабитель должен был отвечать как fur manifestus или как fur пес manifestus, в зависи­мости от того, был ли он задержан при совершении деликта или нет. Практи­чески это приводило к тому, что большей частью грабитель отвечал, как fur пес manifestus ибо обыкновенно ему удавалось скрыться. В целях усиления репрессии грабежа претор Лукулл в 76 г. до н.э. ввел особый иск actio vi bonorum raptorum, первоначально чисто штрафной, а в праве Юстиниана — сме­шанный. Во всяком случае, по истечении года со дня грабежа, ответствен­ность понижалась до простого возмещения убытков.

§165.MetusMdolus

590. Metus. Metus, угрозы, направленные на склонение другого лица к совершению юридической сделки или действий фактического характера, ста­ли признаваться деликтом со времени введения претором Октавием, не­сколько ранее эдикта Лукулла о rapina особого иска actio quod metus causa. Этот иск, направленный на возмещение in quadruplum причиненного угроза­ми вреда, принадлежал, однако, к числу actiones arbitrariae (п. 63). Ответчик, добровольно выдав истцу по предложению судьи неправомерно полученное им, освобождался от ответственности.

Но в то же время actio quod metus causa могла быть предъявлена не толь­ко к лицу, побудившему угрозами истца совершить определенные действия но, вместо него, и к другим лицам, получившим от этих действий какие-ни­будь выгоды. К этим лицам иск предъявляется in quadruplum полученного ими обогащения.

590-а. Dolus, обман, мошенничество вошел в ряд деликтов со времени введения претором и известным юристом Gallus Aquilius 66 г. до н.э. инфамирующего иска actio doli, направленного на простое возмещение причинен­ного обманом вреда. В некоторых случаях для избежания инфамирующих последствий этого иска, actio doli заменялась простой actio in factum. Вслед­ствие недостаточной определенности понятия actio doli под это понятие под­водили весьма разнообразные отношения, и actio doli так же, как и actio in factum, нередко использовались юристами в случаях, когда затруднительно было подыскать другой подходящий иск. Таким образом, иски из dolus стали играть субсидиарную роль, значительно расширив область деликтной ответ­ственности.

§ 166. Fraus creditorum

591. Сделки in fraudem creditorum. Fraus creditorum — совершение долж­ником сделок, направленных на уменьшение его имущества с целью укрыть это имущество от обращения на него взыскания кредиторами. Понятно, что такие деяния in fraudem creditorum могли быть признаны деликтом только после того, как обычной формой принудительного исполнения судебных ре­шений стало обращение взыскания на имущество должника: ввод кредитора во владение имуществом должника» missio in possessionem и затем продажа этого имущества с публичных торгов (venditio bonorum). Иск к должнику, умышленные действия которого привели к уменьшению имущества, служив­шего источником покрытия требований кредиторов, получивший название actio Pauliana по имени оставшегося неизвестным претора, применялся уже во времена Цицерона. Иск был направлен на поворот сделки, совершенной должником во вред кредиторам, и возвращение соответствующих вещей или прав в состав имущества должника. Предъявление actio Pauliana предполага­ло наличие некоторых определенных условий:

(1) Имущество должника должно было быть уменьшено соответствующим действием, хотя бы и отрицательным, например, пропуском срока для предъ­явления определенного иска.

(2) Должник должен был действовать, зная о том, что он уменьшает свое имущество. Намерения причинить вред кредиторам не требовалось. Достаточ­но было, чтобы должник был conscius fraudis.

(3) Наконец, для предъявления иска не к должнику, а к третьему лицу — контрагенту должника по сделке, или лицу, которое получило известную вы­году от действия или бездействия должника, надо было, чтобы это лицо так­же сознавало вредные для кредитора последствия действий должника, также было conscius fraudis.

Преторский эдикт, которым была введена actio Pauliana, требовал наличия этого условия во всех случаях. Однако, практика стала считать его необходи­мым только в случаях возмездного предоставления должником выгоды треть­ему лицу, когда это третье лицо в споре с кредиторами своего контрагента стремилось избегнуть ущерба, certat de damno evitando. Если же выгода была предоставлена должником третьему лицу безвозмездно, и это лицо спорило с кредиторами в целях сохранения этой выгоды, certat de lucro cessando, это ли­цо рассматривалось всегда как conscius fraudis.

592. Истец и ответчик по actio Pauliana. При наличии этих условий иск предъявлялся от имени всех кредиторов особым curator bonorum, которого назначал претор. Ответчиком по иску был, по усмотрению истца, либо долж­ник, либо третье лицо, к которому перешло имущество должника. Разумеет­ся, предъявление иска к третьему лицу более соответствовало интересам кре­дитора. Предметом иска было возмещение всего ущерба, причиненного кредиторам действиями должника или выдача обогащения, если ответчик — третье лицо не был conscius fraudis, а также по истечении года со дня совер­шения должником действия, причинившего вред кредиторам. Только в объе­ме обогащения мог быть предъявлен иск и к наследникам ответственных лиц.

По образцу actio Pautiana сложилось оспаривание сделок, совершенных во вред кредиторам, также и в современных капиталистических государствах.