12.2.2. Архитектура.

_ч

Образование Халифата привело к широкому размаху строительства. Возводились различные типы построек: как куль­товые (мечеть, минарет, медресе), так и светские сооружения — караван-сараи и крытые рынки, роскошные дворцы пра­вителей и знати, укреп­ленные цитадели, горо­дские стены с башнями и воротами, величествен­ные мосты и другие по­стройки.

_\

В культовой архитек­туре самым распростра­ненным типом сооруже­ния была мечеть {араб, масджид - «место для поклонения»). Считает­ся, что прототипом ме­чети явился дом Мухам­меда в Медине, огороженный двор которого имел с южной стороны навес, укрепленный на пальмовых стволах. Классический тип арабской мечети, кото­рую называют колонной, или дворовой, представляет собой прямоугольный участок, огороженный высокой стеной. Основным элементом композиции яв­ляется двор, окруженный аркадой на колоннах или столбах. Колонны чаще все­го расположены в несколько рядов, в сторону кнблы (направление на Мекку), они образуют обычно глубокий колонный зал. Киблу отмечает также специаль­ная, украшенная надписями и орнаментом ниша - михраб. Рядом с мечетью возвышался минарет {араб, минара - «маяк») - высокая круглая башня с купо­лообразным завершением. Для зодчих, возводивших мусульманские культовые здания, образцом, естественно, являлись большие столичные мечети - в Дамас­ке, Самарре. Однако в различных областях Халифата строители широко исполь­зовали местные, привычные для народа традиционные приемы и архитектурные формы. Поэтому тип колонной мечети в каждой из арабских стран получил своеобразную интерпретацию.

Блистательными образцами арабской архитектуры являются дворцовые комп­лексы, которые включали дворцы, крепость, мечети, жилые дома, бани, склады, кладбище и сады. Дворцовые помещения группировались вокруг центрального двора, откуда можно было пройти в парадный зал и жилые помещения, располо­женные вокруг внутренних двориков.

Одним из лучших памятников мусульманской архитектуры стал дворцовый ансамбль близ Гранады - Альгамбра (от араб. аль-Хамра - «красная»). На запад­ном склоне холма расположена его самая старая часть - Алькасаба (от араб, кас-ба - «крепость»). Сама Алькасаба входит в общую оборонительную систему, плотным кольцом длиной 1400 м замыкающую холм. Северная часть комплекса была укреплена наиболее сильно, поскольку здесь расположены дворцовые зда­ния. Покои и помещения для личных приемов сконцентрированы вокруг боль­ших открытых дворов — Львиного и Миртового. Башни ансамбля вырастают на гребне обрывистого ущелья. Главенствует среди них квадратная башня Комарес, высотой 45 м. В оформлении интерьеров были использованы разноцветный мрамор, мозаика, керамические изделия, раскрашенный алебастр. Все это отра­жается в воде фонтанов.

Задача зодчего Альгамбры заключалась в использовании всех доступных ему средств для создания роскошного, поражающего богатством своих интерьеров дворца, предназначенного и для пышных приемов, и для интимной жизни вос­точного правителя. В архитектуру дворца органично включены вода и зелень. Идущая древними подземными водопроводами холодная и чистая вода снабжает весь дворец, его бассейны и фонтаны, пробегает светлыми ручейками в специ­альных желобках, устроенных в мраморных плитах пола, и выходит в сад и в го­род, наполняя его улицы тихим журчанием. Во дворце бьющие из фонтанов сверкающие струи оживляют и дополняют вертикальный ритм колонн. Их отра­жение в зеркальной поверхности водоемов еще более усиливает впечатление легкости и хрупкости архитектурных форм. Своды и стены дворца покрыты огромным количеством красочных декоративных украшений — сталактиты спускаются со сводов; на стенах, арках и карнизах развертываются виртуозно ис­полненные арабески; игра света и теней в ячейках сталактитов, во множестве ко­лонн, полуколонок, арок и карнизов придает интерьеру дворца сказочный, фан­тастический облик.

В Средней Азии и Иране наряду с колонной мечетью появились четырехай-ванные ансамбли, архитектуру которых позднее стали воспроизводить и в свет­ском строительстве. Айван - это сводчатый куполообразный зал, открываю­щийся во внутренний двор мечети или медресе. Вход в него образуют мощные пилоны, соединенные арками. Айваны возводились в мечетях со стороны, обра­щенной к Мекке. Это, очевидно, заложило основу четырехайванной мечети (и других культовых и гражданских зданий). Она представляла собой большое сооружение с квадратным или прямоугольным внутренним двором. К середине каждой из его сторон в виде глубокой сводчатой ниши выходил айван. Стены двора между айванами были решены в виде аркад, возведенных в один или два яруса. Снаружи вся постройка была замкнута глухой стеной, над которой видны лишь верхушки айванов. Рядом с мечетью возвышались минареты, представляв­шие собой высокие, тонкие, круглые в сечении башни с балкончиком. Муэдзин, сообщавший о времени молитвы, поднимался туда по винтовой лестнице, зак­люченной внутрь башни.

Византийская традиция строительства крестово-купольных храмов была ис­пользована арабскими зодчими при строительстве медресе (араб. Мадрасе — «изу­чать») и мавзолеев. Они имеют форму куба, на котором возвышается купол.

Сохранилось много мавзолеев, построенных над могилами особо почитаемых лиц. Среди них - мавзолей Гур-Эмир в Самарканде, построенный в начале XV в. В его архитектуре доминирует огромный ребристый купол, нависающий над высоким цилиндрическим барабаном. Нижняя часть здания представляет собой восьмигранник. Пропорции постройки таковы, что на долю купола и ба­рабана приходится более половины общей высоты здания. Купол покрыт узором из голубых и синих изразцов, не менее великолепно украшен и барабан. Пыш­ное решение интерьера контрастирует со строгим надгробием Тимура. Архитек­тура мавзолея отличается своеобразием форм, гармонией пропорций и соверше­нством конструкции.

Однако самым известным памятником архитектуры этого типа является мав­золей Тадж-Махал в Агре (Индия), построенный Шах-Джаханом в память люби­мой жены. Квадратный в плане, со скошенными углами, он перекрыт пятью куполами. Общая высота мавзолея около 75 м. Два здания из красного песчани­ка по сторонам белоснежного мавзолея, кипарисовый сад с водоемом, каналами и фонтанами создают гармоничный и прекрасный архитектурный ансамбль.

12.2.3. Арабская поэзия. При всем совершенстве архитектуры арабского Вос­тока в ней все же ощущался недостаток пластических жанров искусства. Их ме­сто заняла поэзия. Это было не случайно. С одной стороны, основной формой существования бедуинской культуры доисламской Аравии была поэтическая. С другой стороны, любые идеи в поэтической форме выражались и запомина­лись лучше, чем в прозе. Это прекрасно понимали и правители, содержавшие при себе целые армии придворных поэтов, которые должны были прославлять их, и не жалели ничего, лишь бы приблизить к себе кого-то из знаменитых сти­хотворцев. Ведь хорошие стихи сразу становились достоянием базара — средото­чия религиозно-культурной и политической жизни того времени - и могли на­долго прославить заказчика.

Особая композиционная форма арабской поэзии - касыда - послужила осно­вой для создания целой системы поэтических форм в исламских странах. Она сложилась во второй половине VIII в. и представляла собой небольшую поэму в 15—200 бейтов (двустиший). Касыда обычно состояла из трех частей, различ­ных по жанру и не связанных ни сюжетно, ни стилистически, но образующих в сознании слушателя стройную, целостную картину. Первая, лирическая часть стала отправной точкой в создании любовной лирики и поэзии, воспевающей радости жизни. Вторая часть, описывающая трудную жизнь героя в пустыне, да­ла начало жанрам описаний, «охотничьей» поэзии и произведений, в которых

возвеличивались геро- изм и благочестие. Тре- тья часть касыды, посвя- >

щенная воспоминаниям о покинутом любимом крае, вдохновила поэтов на создание жанров оп­лакивания и осмеяния. Касыдный строй стиха был очень популярен в придворных кругах. Этот же жанр открывал перед поэтом два пути: тради­ционный — подробная разработка композиции и индивидуальный — создание новых стиле­вых форм.

Основным жанром арабской поэзии в VII-VIII вв. стал панегирик как наиболее светский

и легко превращаемый в политический инструмент Ведь часто поэты являлись религиозно-политичес­кими лидерами и использовали свои произведения для отстаивания своих инте­ресов. Именно в стихах были сформированы образы идеального правителя, го­сударственного мужа, военачальника.

Очень популярен у арабов был жанр газели - лирического стихотворения из 7 или 14 бейтов. Газели представляли собой гимн любви и страсти, свободный от всяких религиозных рамок, в котором соединялись отточенность художествен­ной формы, философичность и гуманизм. При этом любовь часто понималась как подвижничество, всепоглощающее стремление к единственному и недости­жимому идеалу, предопределенному свыше, знаком чего являются «вечные» лю­бовные пары, например, Лейла и Меджнун.

Другими классическими жанрами поэзии стали: кит'а — стихотворение из 8— 12 строк с единым содержанием, обычно в такой форме слагались погребальные плачи, а также восхваления и поношения во время поэтических перебранок; ге­роический эпос; возвышенные оды; рубай - короткие философские изречения.

При этом необходимо учитывать, что появление новых жанровых форм было лишь надводной частью айсберга поэтической эволюции. Вообще, поэтическое творчество было строжайшим образом канонизировано и состояло из трех основ­ных разделов: метрики - аруза, рифмы - кафийи, поэтических троп и фигур -бади. Эти же требования наложились на национальные литературы, которые ак­тивно переводились на арабский язык и также должны были подчиняться основ­ным положениям арабского канона. Это привело к тому, что с VIII в. до конца X в. мусульманская культура фактически становится одноязычной. Столь жест­кие рамки, казалось бы, должны были неминуемо упростить и обеднить мир изящной словесности, однако этого не произошло. Более того, стремясь превзой­ти в мастерстве предшественников и соперников-современников, поэты прояв­ляли удивительную изобретательность в разработке традиционных тем и сюже­тов, в поэтическом языке.

Ограниченная строгими рамками традиционной композиции и жанров, арабская поэзия развивалась за счет усложнения поэтической техники. Поэты увлекались чисто формальными задачами: наполняли свои стихи сложными по­этическими фигурами, многостепенными метафорами, изысканной игрой слов, заботились не только о звуковом, но и о зрительном эффекте, подбирая в бейтах такие слова, начертание букв которых превращало стихотворения в рисунки. Это связано с уже упоминавшимся выше почтительным отношением арабов к написанному слову, которое является как бы стадией воплощения божества вслед за идеями разума и звучащим словом. Недаром арабы сравнивали свое письмо с драгоценностями и цветами, а чернила - с духами. В поэзии же красо­та тела сравнивалась с линиями букв.

В VIII в. в мусульманстве появилось новое религиозное учение - суфизм («чистый» от несогласий и противоречий). Суфии представляют собой древнее духовное братство, происхождение которого неизвестно. Свое учение суфии из­лагали не только в специальных трактатах, но и в поэтической форме. Суфийс­кая литература — особое явление в арабской культуре, связанное с ярко выра­женной символикой и метафоричностью, которыми увлекались многие поэты. Суфизм открывал необычайно широкие возможности для творчества, ведь с од­ной стороны, это поэзия созерцания, мистического стремления к божественной истине и растворения в божестве, а с другой - изощренной чувственности, любви и жизни. Поэтому суфийские стихи всегда многоплановы: за видимым «земным» планом, воспевающим любовь, чувственный восторг, блаженство опьянения, скрывается глубокий мистический смысл. Именно в этом взаимоп­роникновении земного и мистического — секрет особого обаяния лучших образ­цов суфийской лирики, среди которой — знаменитые рубай Омара Хайяма.

Власть и влияние суфизма распространились на всю культуру мусульманского Востока. И особенно это проявилось в ирано-таджикской поэзии, классический период которой приходится на X—XV вв. Эта поэзия (на языке фарси) сумела воспринять наиболее ценные элементы арабо-мусульманской культуры, сохра­нив при этом многие самобытные черты древней иранской традиции. Для этого составлялись специальные перечни арабских и персидских стихотворных разме­ров, а отечественные жанровые формы рубай и месневи дополнялись арабской касыдой, газелью и др. Рубай представляют собой стихотворный афоризм из че­тырех строк. Первые две строки содержат экспозицию, третья - вывод и уже последняя - собственно «летучие слова». Месневи - это поэма, довольно объем­ная, господствующей в ней является парная рифма строк. В этой форме писали такие признанные мастера поэзии, как Рудаки, Руми, Низами.

К концу IX в., помимо поэзии и научных трактатов, в арабской культуре появилась проза. Именно тогда из устного народного творчества родились зна­менитые новеллы «Тысячи и одной ночи». В X в. также сложилась макама, со­единяющая в разных пропорциях особенности классической поэзии и новел­листики, которая писалась саджем - особым размером рифмованной прозы. Макамы стали предтечей европейского «плутовского романа», появившегося в Испании в XVI в.

Темы борьбы созидающего, животворящего и разрушительного начал, идея Любви и Разума как главных движущих сил общественного развития, тема осо­бой роли поэтического слова и поэта-пророка, составившие основное содержа­ние литературы мусульманского Востока, в сочетании с отточенностью формы превратили восточную литературную традицию в одухотворяющий фактор для арабской культуры последующих веков. Следы ее влияния можно обнаружить не только на Востоке, но и в других культурных традициях: в поэзии вагантов и ста­ропровансальских трубадуров, Пушкина и Байрона, многих других европейских и американских писателей и поэтов.

Литература:

Арабская средневековая культура и литература. - М., 1978

Бартольд П. Ислам и арабская культура. - М., 1992

Веймарн Б. В. Искусство арабских стран и Ирана. - М., 1974

Грюненбаум Г. А. Основные черты арабо-мусульманской культуры. — М., 1981

Грюненбаум Г. А. Классический ислам: Очерк истории. — М., 1986

Еремеев А. Д. Ислам: образ жизни и стиль мышления. - М., 1990

Искусство ислама. М., - 1990

Очерки истории арабской культуры У-ХУвв. - М., 1982

Родионов М. А. Ислам классический. - СПб., 2001

10. Яковлев Е. Г. Искусство и мировые религии. — М., 1985