§ 2. Судные и уставные грамоты

В условиях феодальной раздробленности, монголо-татарского ига шло развитие местного законодательства, имевшего свои особенности как с точки зрения форм законодательных актов, так и их содержания.

Псковская судная грамота сохранилась в двух списках. Один из них — Синодальный начала 40-х годов XVI в.— имеет только 12 последних статей. Наиболее полный известный текст памятника (Воронцовский список) открыт Н. Мурзакевичем в 1847 г. в сборнике летописных статей XVI в.

Грамота вызывает споры прежде всего по вопросам времени составления и выделению ее составных частей. Уже само начало грамоты породило эти вопросы. В заголовке сказано: «Ся грамота выписана из великого князя Александровы грамоты и из княж Костянтиновы грамоты и изо всех приписков псковских пошлин, по благословению отец своих попов всех пяти соборов, и священноиноков, и дияконов, и священников, и всего божия священьства всем Псковом на вечи, в лето 6905». Такое начало несколько необычно для законодательных памятников и больше напоминает записи псков­ских летописей. Определение текста как грамоты может пониматься двояко: грамота как юридический акт или грамота как письменный документ. Впрочем, в одной из статей для обозначения текста упот­ребляется название «Правда».

Если исходить из имеющегося текста Псковской судной грамоты, то нетрудно заметить, что речь идет о своде отдельных законов, вы­писанных из каких-то грамот великого князя Александра и князя Константина и из приписанных к ним псковских обычаев, которые были утверждены духовенством и псковским вечем. Судя по имею­щейся в тексте дате (6905 г. от сотворения мира), написанной славянскими буквами под титлами, это 1397 год. Однако указания грамоты на великих князей Александра и Константина ставят под сомнение точность этой даты. Псковскими великими князьями, но­сившими имя Александра, были в XIII в. Александр Ярославич (Невский) и в XIV в. Александр Михайлович Тверской. Если Алек­сандрова грамота принадлежала одному из этих князей, то время ее составления — середина XIII в. или 20—30-е годы XIV в. Под именем Константина известен Константин Дмитриевич, княжив­ший в Пскове в 1407—1414 гг., т. е. после того, как Судная грамота была составлена. Дата 1397 г. противоречит утверждению о благо­словении грамоты попами «всех пяти соборов». Известно, что пя­тый собор в Пскове был построен в 1462 г.

Исследованиями Ю. Г. Алексеева так восстанавливается исто­рия текста Судной грамоты. Наиболее древним законодательным памятником Пскова была грамота Александра Невского. В виде «выписи» она вместе с приписками о псковских пошлинах вошла в состав первой редакции Псковской судной грамоты 1397 г. Неодно­кратное редактирование, исключение старых и включение новых статей привело в начале XV в. к созданию второй редакции. И, на­конец, третья редакция, дошедшая до нас, возникла после 1462 г.

Псковская судная грамота охватывает значительный круг воп­росов и в отличие от Русской Правды больше внимания уделяет разработке норм гражданско-правовых отношений. В грамоте име­ются статьи о княжеском суде, суде «владычного» наместника, суде посадника, определяется место судебного разбирательства (не на вече, а у «князя на сенях»). Много места отведено судебным тяж­бам по земельным делам, статьям о торговле, праве собственности, положению феодально зависимого населения (установление единого срока крестьянского перехода), по наследственному праву и т. д.

Новгородская судная грамота дошла до нас в един­ственном списке в сборнике 70-х годов XV в. Список этот не имеет конца, текст оборван на полуслове. Особый сборник, составленный, по мнению Л. В. Черепнина, при Иване III в середине XV в., вклю­чил целую группу документов. В него вошли подписанный в авгус­те 1471 г. между Новгородом и великим московским князем Коростынский договор и Судная грамота. Ссылка на Судную грамоту в Коростынском договоре позволяет датировать ее не позднее 1497г.

Первоначальная редакция Новгородской судной грамоты была составлена ранее — в 1385 г. Затем грамота, очевидно, прошла че­рез несколько переработок, пока в 1471 г. не получила вида той ре­дакции, которая сейчас имеется у исследователей и представляет свод судебных установлений.

В Судной грамоте сохранились в основном статьи по судоуст­ройству и судопроизводству. Она обращает внимание на суд архи­епископа (владыки), посадника, тысяцкого, определяет порядок рассмотрения отдельных дел, в том числе споров по земельным де­лам. Грамота фиксирует непосредственное вмешательство москов­ского великого князя в новгородские дела, что отразилось в ограни­чении боярского самоуправства и в установлении, хотя и деклара­тивно, «ровного» суда для бояр и молодших людей.

Новгородская судная грамота в отдельных своих частях перекли­калась с Псковской судной грамотой. Псковская и Новгородская судные грамоты в условиях феодальной раздробленности и ее пре­одоления, имея в качестве источника Русскую Правду и сосущест­вуя с ней, разрабатывали новые правовые нормы и в определенной степени подготавливали основу для общерусского законодательства.

Для понимания этого законодательства, выявления его предпо­сылок важно изучение материалов, возникших в Великом княже­стве Московском в XIV—XV вв. Это, прежде всего, комплекс устав­ных грамот — законодательных актов, исходивших от верховной власти и содержавших распоряжения относительно организации местного управления (наместничьи, губные, таможенные). Из 16 уставных наместничьих грамот, дошедших до нас, две — Двинская и Белозерская — вызывают особый интерес как с точки зрения раз­вития правовых норм, так и с точки зрения отражения в них осо­бенностей социально-экономического и политического развития Руси.

Составление Двинской уставной грамоты связано с восстанием на Двине 1397—1398 гг. против новгородцев. Воспользо­вавшись им, московский князь, стремившийся присоединить Двин­скую землю, послал туда своего наместника с уставной грамотой, которой он «пожаловал есмь бояр своих двинских, также сотского и всех своих черных людей Двинские земли». Возможно, что гра­мота явилась следствием переговоров между двинянами и Москвой. Грамота была составлена в интересах двинских бояр и отчасти ку­печества, на которых опирался московский князь, хотя внешне она была обращена ко всем двинянам.

Сравнительно небольшая по объему (18 статей) грамота отра­зила те тенденции, которые фиксировались нормами права этого времени: защиту интересов феодальных землевладельцев, утверж­дение господства боярства и их слуг, закрепление системы фео­дальной эксплуатации. В этом отношении Двинскую уставную гра­моту можно рассматривать как начальный этап законодательства складывавшегося Российского государства.

Вместе с тем в преамбуле, где говорится о возможности назначе­ния наместниками двинских бояр, и отдельных статьях грамоты отражено особое положение Двинской земли. Двинские бояре, купе­чество получили ряд привилегий: ограничение судебной власти на­местников, запрещение великокняжеским приставам въезжать на территорию Двинской земли, льготы двинским купцам на террито­рии Московского княжества, исключение двинских купцов из под­судности великокняжеских судебно-административных органов на Устюге, Вологде, Костроме и передача их дел для рассмотрения на Двину.

Двинская уставная грамота испытала влияние Русской Правды, жалованных грамот московских князей; использовала нормы обыч­ного права, а в ряде случаев нормы права Пскова и Новгорода.

Если Двинская уставная грамота начала выработку общерусско­го законодательства, то Белозерская уставная грамота 1488 г. непосредственно предшествовала Судебнику 1497 г. Вре­мя ее составления устанавливается точно по записи в конце грамо­ты. Уделяя основное внимание деятельности органов администра­тивного управления, Белозерская грамота подробно регламентирует повинности населения по отношению к наместникам, (в лице кото­рых выступает государственная власть), устанавливает администра­тивные и судебно-финансовые полномочия наместников, разрабаты­вает ряд положений, связанных с дальнейшим развитием феодаль­ной собственности и положением феодально зависимого населения, уточняет и развивает отдельные стороны уголовного права, в том числе ответственность за наиболее тяжкие и опасные для пра­вящего класса преступления. Одно из важных положений, нашед­ших отражение в статьях Белозерской уставной грамоты, — уста­новление соотношения между местным наместничьим судом и цент­ральным — великокняжеским.