§ 6. Общерусское летописание XVI—XVII вв.

С конца XV в. летописание все более жестко контролируется государственной властью. Летописи XVI в. становятся проводника­ми государственных политических концепций, послушными вырази­телями официальной идеологии. Отражая изменения в мировоззре­нии и культуре общества, в летопись начинают проникать вымысел, политическая легенда, использованные летописцами для пропаган­ды идей, возвеличивающих Московскую Русь и ее правителей. Ха­рактерной чертой летописания этого периода является тяготение к созданию монументальных по объему сводов, насыщенных мате­риалами нелетописного характера (делопроизводственной докумен­тацией, литературными произведениями и т. д.).

Летописные своды XVI в. Московский летописный свод конца XV в. послужил основой для развития последующего официального московского летописания. Одним из его важнейших этапов было создание в начале 40-х годов Воскресенской летописи, доведенной до 1541 г. Передав с некоторыми сокращениями свод конца XV в., ее составитель с почти протокольной точностью продолжал изложе­ние событий первых десятилетий XVI в. В описаниях битв, посоль­ских приемов и других событий видно стремление прославить вели­кокняжескую власть. Той же цели прославления великих князей служили и включенные в Воскресенскую летопись статьи по исто­рии Византии, в которых проводилась идея о преемственности власти московских князей от византийских императоров в соответ­ствии с доктриной «Москва — Третий Рим».

Важнейшие идеи, заложенные в Воскресенской летописи, были продолжены и развиты в царствование Ивана IV. Ряд грандиозных сводов, составленных при нем, открывает «Летописец начала царст­ва», охватывающий 1534—1556 гг. Он начинался вступлением на престол Ивана IV и завершался развернутым описанием триумфа победы над Казанью. В «Летописце начала царства» все приподнято и торжественно, поучающе и велеречиво. Но все эти особенности в «Летописце» сочетаются со значительной документальностью. В первую очередь, она относится к описанию внешнеполитических отношений Руси, особенно к приемам и отправлением посольств. В этом легко убедиться, сопоставив соответствующие фрагменты «Летописца» с посольскими книгами. Как и в предшествующем мос­ковском летописании конца XV в., но с еще большей подробностью, описываются военные походы царя, его путешествия. Несомненно, что составитель «Летописца» обращался к архивным материалам, таким, как посольские и разрядные книги, различные дворцовые записи.

Самым обширным общерусским сводом XVI в. является Нико­новская летопись (названная так по принадлежности в XVII в. од­ного из списков патриарху Никону). Первоначальная редакция Ни­коновской летописи, доводившая изложение до 1520 г., была состав­лена в конце 20-х годов XVI в. Возможным редактором ее был митрополит Даниил. Затем работа над летописью продолжалась в 1550—1560 гг. При составлении Никоновской летописи было привле­чено множество разнообразных источников. В основу свода были положены, по-видимому, Новгородская V летопись, восходящая в основных чертах к Новгородской IV летописи, а также значительное число местных летописей, сказаний и повестей, большинство из ко­торых в самостоятельном виде не дошли до нас. Благодаря этим источникам в Никоновской летописи имеется множество уникаль­ных сведений по самым различным, в том числе и древнейшим, пе­риодам истории Руси. Некоторые из них, похожие на позднейшие дополнения, нуждаются в тщательной проверке и анализе.

Никоновская летопись содержит ряд ценнейших повестей XIV в.: «О прихожении Тахтамышеве на Москву», о митрополите Михаиле-Митяе, о митрополите Фотии, о Тамерлане. Для изучения исторической географии исключительно богатые сведения содержит «Хождение митрополита Пимена», в котором самым подробным и точным образом описывается дорога из Москвы в Константино­поль через Рязанскую землю, по Дону и Азовскому морю.

Никоновская летопись имеет два основных списка: Оболенского и Патриарший. Можно считать весьма вероятным, что список Обо­ленского в части до 1510 г. является не только древнейшим спис­ком, но и оригиналом Никоновской летописи, с которого скопирован Патриарший список. Остальные части списка Оболенского, сделан­ные в более позднее время, не повлияли на Патриарший список, имевший свой особый протограф.

Никоновская летопись в варианте, представленном списком Обо­ленского, в 70-е годы XVI в. подверглась отчасти переработке, сле­ды которой видны в замечаниях и приписках составителей. Никоновская летопись легла в основу грандиозного много­томного Лицевого свода XVI в., работа над ним продолжалась свы­ше 30 лет. Русская часть Лицевого свода представлена шестью то­мами (Голицынский, Лаптевский, Остермановский, Шумиловский, Синодальный и «Царственная книга»), передающими ход событий с 1114 г. Первый том русской истории не сохранился. Кроме того, летопись была дополнена изложением событий всемирной истории в трех томах, главным образом на основе хронографов с привлече­нием сочинений Иосифа Флавия, «Александрии», «Троянских дея­ний» и пр. Все девять томов снабжены иллюстрациями (16 000 ми­ниатюр). Они представляют ценнейший источник для изучения са­мых разнообразных сторон русской истории, культуры, быта. Изложение событий Лицевого свода доведено до 1567г.

С давних пор ученых занимают два последних (русских) тома Лицевого свода (Синодальный и «Царственная книги»). Синодаль­ный том охватывает события с 1533 по 1567 г. с пропусками 1542—1553 и 1560—1563 гг. «Царственная книга» передает события 1533—1553 гг. Из сравнения событий 1533—1542 гг., кото­рые описаны в обоих томах, выясняется, что «Царственная кни­га» — набело переписанный текст Синодального тома, который был правлен редактором. В свою очередь, и том «Царственной книги» правлен той же редакторской рукой. Характер исправлений резко меняет политическую концепцию первоначального текста по ряду важнейших событий 40—50-х годов XVI в. Правка настолько смела и тенденциозна, что многие историки видят в редакторе Ивана Гроз­ного. Ряд исследователей называют в качестве редактора иных лиц (например, дьяка И. Висковатого).

События времени царствования Ивана Грозного нашли отраже­ние не только в официальном летописании, но и в одном из лето­писцев частного происхождения, известном под названием Пискаревского (по фамилии его владельца в XIX в.). Пискаревский лето­писец завершается описанием событий 1615 г. В основе летописца лежат своеобразные воспоминания двух москвичей, ярко и непо­средственно передающих события тех лет.

Летописание XVII в. В XVII в. официальное общегосударствен­ное летописание прекращается. Это происходит из-за несоответствия летописей новым задачам историографии, призванной собирать в систематическом виде все сведения по истории России, осмыслив их в плане единой концепции и показав их в связи со всемирной исто­рией.

Правда, в XVII в. продолжают создаваться исторические сочи­нения, сохраняющие название летописи или летописца и некоторые внешние формы летописного повествования, но, по существу, эти произведения далеки от летописей. Характерным примером таких летописей может служить «Новый летописец», посвященный собы­тиям Смутного времени.

Некоторое оживление летописной формы относится к середине XVII в. и связано с деятельностью партиарха Никона. Этому в не­малой степени способствовало собирание древних рукописей, в том числе и летописей, как самим Никоном, так и его окружением в Но­воиерусалимском монастыре. Среди таких летописей особенно ха­рактерен свод 1652 г., который продолжает древнюю часть летопи­си своеобразной церковной хроникой. Особое внимание уделяется в своде митрополиту Филиппу, задушенному по приказанию Ивана Грозного и канонизированному по настоянию Никона в 1651 г.,— событие, имевшее большое значение для прославления церкви в преддверии острейшей борьбы между царской и патриаршей властью, развернувшейся в середине XVII в. Вообще многие собы­тия русской истории получают в летописании патриарха Никона черты церковной окраски и осмысленности.

Сибирские летописи. Летописная форма исторического повество­вания сохраняется в России XVII в. в виде областного, местного летописания. Особенно интенсивно она развивается в Сибири. Воз­можно, что уже в конце XVI в. одним из полковых казацких писа­рей было составлено «Написание, како приидоша в Сибирь...».

На основе «Написания» Киприан составил первую официальную Сибирскую летопись, возможно, использовав и материал каких-то татарских записей. Этот свод Киприана выявляется как общий ис­точник Есиповской, Кунгурской и Строгановской летописей. Сама же Киприановская летопись прославляла заслуги и героизм Ерма­ка. Эту тенденцию в оценке Ермака сохранила Кунгурская лето­пись, обнаруженная в 1703 г. Семеном Ремизовым, знаменитым картографом и историком Сибири начала XVIII в., и приложенная к его собственной так называемой Ремизовской летописи или «Исто­рии сибирской». Наряду с положенной в ее основу Есиповской ле­тописью Ремизов широко привлек устные предания, материалы фольклора.