Билет № 16

1.Система эпических жанров.

Эпический род литературы Мы уже знаем, что эпос — это один из трёх литературных родов, который раскрывает объективную картину действительности.  Эпические произведения по-другому ещё называют повествовательными.  Стержень эпического произведения — это повествование о персонажах, их судьбах, поступках, о событиях в их жизни, которые вмсете составляют сюжет. В основе всегда лежит событие, случай или целая история.  Но объективность в эпосе вовсе не означает, что настроения, эмоции и чувства не важны для автора. Именно они определяют поведение героев, развитие характеров. В идеале автор эпического произведения скрупулезно анализирует действительность, выясняя причины и следствия каждого шага и поступка героев.  Грамматически повествование ведется в прошедшем времени. Эта временная дистанция между временем событий и временем повестования — едва ли не самая существенная черта эпоса.  Цитата из Пронин В.А. Теория литературных жанров: Рассматривая эпос на примере гомеровских поэм, известный филолог и лингвист прошлого века А.А. Потебня дал следующую характеристику эпического творчества: «Эпос - perfectum. Отсюда спокойное созерцание, объективность (отсутствие другого личного интереса в вещах, изображаемых в событиях, кроме того, который нужен для возможности самого изображения). В чистом эпосе повествователя не видно. Он не выступает со своими размышлениями по поводу событий и чувствами (сравни лиро-эпические поэмы Байрона и другие). Не певец - поэт любит родину, а изображенный им Одиссей, который хочет увидеть дым родины, хотя бы затем умереть. Певец вполне скрыт за Одиссеем. Фиктивная вездесущность Гомера». Изначально эпос рассматривался как произведения про подвиги легендарных и мифических героев, необычайные приключения и путешествия. А значит, самыми первыми жанрами эпоса были миф, сказка, легенда, сказание.  Позднее возникает «классический эпос» - эпопеи Древней Индии и Греции («Махабхарата», «Рамаяна», «Иллиада», «Одиссея»). Еще позднее развивается героический эпос других народов.  Современный литературный эпос вместил в себя развитую систему жанров. Классификация их происходит по разным принципам: времени возникновения, особенностям языковой организации (прозаической или стихотворной) и т. д.  На самом деле, все содержательные и формальные критерии разделения на жанры весьма размыты, а границы жанров, как и было сказано — условны и подвижны.  В западной издательской практике используется такой четкий и объективный показатель как объем текста. Если в тексте больше 40000 слов, значит это роман (novel), 175550 - 40000 — большая повесть (novella); от 7500 до 17550 — короткая повесть (novellette), ну а меньше, чем 7500 — рассказ (short story).  С одной стороны — это формальный подход, но с другой, между количеством знаков и внутренним построением произведения, его логикой есть очень крепкая двусторонняя связь. (Пронин В.А. Теория литературных жанров) Чаще всего жанры эпоса группируют по признаку объема их тематики, т. е. большей или меньшей полноты охвата действительности, и, в общем, логично, что большие по объему произведения обычно охватываают больший объём реальности.  В зависимости от масштаба изображения событий и судеб выделяют три группы эпических жанров. Большие

• эпопея (иногда — роман-эпопея)

• роман

Средние

• повесть

Малые

• рассказ

• новелла

• эссе

• очерк

• памфлет

• фельетон

• миф

• легенда

• притча

• сказка

В произведениях эпического рода используется весь арсенал художественных средств, которые доступны литературе: поступки, портреты, прямые характеристики, диалоги, полилоги, монологи, пейзажи, интерьеры, условности. При этом, у повествовательного произведения нет ограничений в размере — эпический род вмещает как короткие новеллы О. Генри, так и огромные романы-эпопеи, циклы романов, как «Сага о Форсайтах» Дж. Голсуорси.  Если говорить о возможностях отображения жизни, то повестовательные жанры, пожалуй, займут первое место. Эпическое произведение может «вобрать» в себя огромное количество характеров, обстоятельств, судеб, деталей. Повестовательная форма единственная, которая может проникать так глубоко во внутренний мир человека. При ее помощи могут быть показаны различные характеры — сложные, противоречивые, при этом показаны они могут быть в развитии, в движении.  Эти возможности используются далеко не во всех произведениях. «Но со словом «эпос» прочно связано представление о художественном воспроизведении жизни в ее целостности, о раскрытии сущности эпохи... Не существует групп художественных произведений, которые бы так свободно проникали одновременно и в глубину человеческого сознания и в ширь бытия людей, как это делают повести, романы, эпопеи». А теперь мы немного задержимся на повествовании и повествователе (мы уже затрагивали эту тему раньше, но все равно повторим). В произведениях повествовательных жанров помимо персонажей-действующих лиц присутвует еще одно лицо — тот самый «повествователь», от чьего имени ведется рассказ. Даже если он не персонифицирован (а мы вспоминаем, что часто персонифицированного повестователя называют «рассказчик»), его присутствие все равно значимо. Повестователь — это посредник между читателем и изображенным.  Обычно в тексте эпического произведения ничего не сказано о судьбе повесвующего, о его взаимоотношениях с персонажами, не сказано и о том, когда и при каких обстоятельствах ведет он рассказ, о его мыслях и чувствах.  «Дух повествования, по словам Т. Манна, часто бывает «невесом, бесплотен и вездесущ»; и «нет для него разделения между «здесь» и «там». А вместе с тем речь повествователя обладает не только изобразительностью, но и выразительной значимостью; она характеризует не только объект высказывания, но и самого говорящего. Эпическая форма, говоря иначе, воспроизводит не только рассказываемое, но и рассказывающего, она художественно запечатлевает манеру говорить и воспринимать мир, а в конечном счете — склад ума и чувств повествователя. Облик повествователя обнаруживается не в действиях и не в прямых излияниях души, а в своеобразном повествовательном монологе. Выразительные начала такого монолога, являясь его вторичной функцией, вместе с тем очень важны. Чуткий к словесному искусству читатель видит в рассказе, повести или романе не только сообщение о жизни персонажей с ее подробностями, но и выразительно значимый монолог повествователя». Что касается самого повестования, то оно может быть «объективным» (дистанцированным) и субъективным.

Объективное «Исконный» тип повествования; тут между персонажами и тем, кто рассказывает о них, существует «абсолютная дистанция». Как будто автор-рассказчик находится в ином мире, возносится над происходящим — он невозмутим и спокоен. Может взглядом охватить всю свою вселенную, обладает «даром всеведения».  «Художественные возможности такого повествования рассмотрены в немецкой классической эстетике эпохи романтизма. В эпосе «нужен рассказчик, — читаем мы у Шеллинга, — который невозмутимостью своего рассказа постоянно отвлекал бы нас от слишком большого участия к действующим лицам и направлял внимание слушателей на чистый результат». И далее: «Рассказчик чужд действующим лицам <…> он не только превосходит слушателей своим уравновешенным созерцанием и настраивает своим рассказом на этот лад, но как бы заступает место "необходимости"». Основываясь на таких формах повествования, восходящих к Гомеру, классическая эстетика XIX в. утверждала, что эпический род литературы — это художественное воплощение особого, «эпического» миросозерцания, которое отмечено максимальной широтой взгляда на жизнь и ее спокойным, радостным приятием.» Подобные представления о содержательных основах эпической формы (при всем том, что они опираются на многовековой художественный опыт) неполны и в значительной мере односторонни. Дистанция между повествователем и действующими лицами актуализируется не всегда. Об этом свидетельствует уже античная проза: в романах «Метаморфозы» («Золотой осел») Апулея и «Сатирикон» Петрония персонажи сами рассказывают о виденном и испытанном. В таких произведениях выражается взгляд на мир, не имеющий ничего общего с так называемым «эпическим миросозерцанием». Субъективное «В литературе последних двух-трех столетий едва ли не возобладало субъективное повествование. Повествователь стал смотреть на мир глазами одного из персонажей, проникаясь его мыслями и впечатлениями. Дистанция между ним и персонажем практически исчезает, точки зрения обоих совмещаются.  Такому способу изображения порой отдавал дань Толстой. Бородинская битва в одной из глав «Войны и мира» показана в восприятии неискушенного в военном деле Пьера Безухова; в «Анне Карениной» скачки, в которых участвует Вронский, воспроизведены дважды: один раз пережитые им самим, другой — увиденные глазами Анны... Герой, к которому приблизился повествователь, изображается как бы изнутри. «Нужно перенестись в действующее лицо», — замечал Флобер. При сближении повествователя с кем-либо из героев широко используется несобственно-прямая речь, так что голоса повествующего и действующего лица сливаются воедино. Совмещение точек зрения повествователя и персонажей в литературе XIX–XX вв. вызвано возросшим художественным интересом к своеобразию внутреннего мира людей, а главное — пониманием жизни как совокупности непохожих одно на другое отношений к реальности, качественно различных кругозоров и ценностных ориентаций».