2.Поэтическая фонетика: звук и образ. Аллитерации, ассонансы.

Словесная форма произведений, по преимуществу сти­хотворных, часто обладает также той или иной степенью звуковой организованности. По аналогии с лингвистической «фонетикой» (гр. phone — звук) — звуко­вым строем того или иного национального языка — эту организованность можно называть «поэтической фонети­кой» — звуковым строем художественной речи отдельных произведений. Такая построенность поэтических текстов заключается часто в звуковых повторах, которые не связаны прямо с предметной изобразительностью произведений, но только усиливают их эстетическое совершенство. Это от­носится прежде всего к рифмам в стихах, из которых состоит произведение. Но звуковые повторы возникают не только в оконча­ниях стихов, но и в их начале, и посредине. Они усилива­ют изобразительность и выразительность художественной речи и иногда создают ее благозвучие — эвфонию (гр. ей — хорошо, благо, phone — звук). Это могут быть повторы гласных звуков, называе­мые ассонансами (созвучиями). При установлении ассонансов в поэтических текстах надо иметь в виду имен- но звуки, из которых состоят слова, а не буквы, которыми эти звуки обозначаются. Те и другие не всегда совпадают. Так, в русском языке есть такие гласные буквы, которые, если с них начинается слово или если они стоят после других гласных, означают не один гласный звук, а два звука: гласный и произносимый перед ним полугласный, так называемый «йот» (j). Так, буква «я» означает ja («яма», «маяк»), «ё»—jo («ёлка», «поёт»), «ю» — jy («юг», «приют»). Буква «е» после другой «е» произносится .как «je» («сильнеje») и как «о» («у нejo»), после «о» — как «jo» («моjo»). Эти же буквы, если они стоят после согласных, означают уже не «йотированные» гласные, а мягкость предшествующих им согласных звуков («ляг», но «лак», «мед», но «мот», «люк», но «лук»). Как было сказано, русское стихосложение, особенно силлабо-тоническое и тоническое декламационное, осно­вывается не на долготе и краткости гласных звуков, а на их ударности и неударности. Тем не менее при художе­ственной декламации стихотворений, при выделении мно­гих слов эмфатическими, а иногда и логическими акцентами, ударные гласные таких слов несколько мело­дически удлиняются и в них «я», «ё», «ю» достаточно ясно слышатся как «а», «о», «у»). Таковы ассонансы в стихотворении Пушкина «Не пой, красавица, при мне...»: Увы! напоминают мне Твои жестокие напевы И степь, и ночь — и при луне (о)  Черты далекой, бедной девы. Я призрак милый, роковой, Тебя увидев, забываю; (о) Но ты поёшь — и предо мной Его я вновь воображаю. Вот ассонанс в стихах Есенина: Я снова здесь, в семье родной, Мой край, задумчивый и нежный! Кудрявый сумрак за горой Рукою машет белоснежной. Седины пасмурного дня Плывут всклокоченные мимо, И грусть вечерняя меня Волнует непреодолимо. Гораздо чаще возникают повторы согласных зву­ков, называемые аллитерациями (сходствами букв). При рассмотрении сочетаний согласных звуков надо иметь в виду, что многие из них — звонкие, но не сонор­ные («б», «в», «г», «д», «ж», «з» и т. д.); если они стоят перед глухими согласными или в конце слова, то сами произносятся как соответствующие глухие согласные. Так, «б» перед глухим переходит в «п», «в» — в «ф», «г» — в «к» п или в «х», «д» — в «т», «з» — в «с», «ж» — в «ш» («шубка», п ф ф к х т т лоб», «лавка», «бровь», «снег», «легкий», «зодчий», «лед», с с ш ш «возчик», «воз», «рожки», «hoж». Вот несколько примеров поэтических аллитераций: А вы, надменные потомки Известной подлостью прославленных отцов, п Пятою рабскою поправшие обломки Игрою счастия обиженных родов! (М, Лермонтов) Или: Пастухи пустыни, что мы знаем! с Мы как сказки детства вспоминаем Минареты наших отчих стран. Расстели же, Вечный, над пустыней На вечерней тверди темно-синей Книгу звезд небесных — наш Коран!(И. Бунин) Или Но нежданно по портьере Пробежит вторженья дрожь. Тишину шагами меря, Ты, как будущность, войдешь.(Б. Пастернак) Иногда словесные повторы бывают более сложными — представляют собой сочетание гласных и согласных зву­ков. Например: Ночевала тучка золотая На груди утеса-великана; Утром в путь она умчалась рано, По лазури весело играя... (М. Лермонтов) Или: В сто сорок солнц закат пылал, В июль катилось лето, была жара, жара плыла — на даче было это. (В. Маяковский) Все эти стихи производят впечатление звуковой орга­низованности, но не заключают в себе звуковой изобра­зительности. В лучших произведениях звуковые повторы не только усиливают эстетическое совершенство произведения, но в единстве с его семантикой и с его предметной изобрази­тельностью сами получают в какой-то мере изобразитель­ную функцию. Поэт живописует тогда не только значени­ем слов, обозначающих те или иные предметные детали его образов, но и самыми звуками своей поэтической речи. Такая функция словесной изобразительности называется звукописью. Для нее еще более важны не отдельные звуки, но их сочетания. При декламации поэтических про­изведений они должны получать соответствующие, собст­венно фонетические акценты. Вот картина лунной ночи, которой начинается стихо­творение Державина «Видение мурзы»: На темно-голубом эфире Златая плавала луна; В серебряной своей порфире Блистаючи с высот, она Сквозь окна дом мой освещала И палевым своим лучом Златые стекла рисовала На лаковом полу моем. Здесь семантически-словесное изображение луны, ее све­та, его цветовых оттенков и эффектов усиливается звуко­вым изображением. Аллитерации сонорных звуков «л», «н», «м», «р», в связи с повторами гласного «а» создают впечатление яркости и, вместе, плавности и мягкости, мо­гут вызывать, по ассоциации, соответствующие зритель­ные представления. Ассоциации эти усиливаются тем, что звук «л», наиболее часто повторяемый, является на­чальным звуком слова «луна». Звукопись здесь применена в пейзажно-бытовом описании. Иногда звукозапись осуществляется и в повествова­тельном словесном изображении, она может усиливать не внешние, а внутренние, эмоциональные мотивы. Вот грустный рассказ старого цыгана в поэме Пушкина «Цыганы»: Они ушли на третью ночь. — И, брося маленькую дочь, Ушла за ними Мариула. Я мирно спал; заря блеснула; Проснулся я, подруги нет! Ищу, зову — пропал и след. Тоскуя, плакала Земфира, И я заплакал... Через весь рассказ проходит ассонанс звука «у». Но это не просто ассонанс — звук этот по своему фонетиче­скому характеру легко ассоциируется со звуками плача, завыванием ветра. Он соответствует жалобному повество­ванию, усиливает его художественное впечатление. Иногда звукопись применяется для усиления не зри­тельных и эмоциональных впечатлений, но впечатлений слуховых. Звуками своей поэтической речи поэт жи­вописует звуки, возникающие в самой изображаемой жиз­ни. Такой вид звукописи называется звукоподра­жанием. Так, в поэме Пушкина «Медный всадник» бедный чи­новник Евгений бросает отчаянный вызов «кумиру на бронзовом коне» и бежит от него по улицам столицы, а тот преследует его. Евгений — Бежит и слышит за собой — Как будто грома грохотанье — Тяжело-звонкое скаканье По потрясенной мостовой. Воспринимая это изображение, мы не только видим «мед­ного всадника», но как бы слышим удары копыт его коня — аллитерации резких звукосочетаний: «гр», «тж», «зв», «ск», «тр». У Маяковского в стихотворении «Хорошее отношение к лошадям» словесно «инструментована» целая бытовая сценка: Били колыта. Пели будто: — Гриб. Грабь. Гроб. Груб Ветром опита, льдом обута, улица скользила. Лошадь на круп грохнулась. и сразу за зевакой зевака, штаны пришедшие Кузнецким клёшить, сгрудились, смех зазвенел и зазвякал: Лошадь упала!

Упала лошадь! Здесь звуками слов изображены и скрежет конских копыт по льду улицы, и их скольжение, и удар падения лошади, и беззаботный смех прохожих. Итак, в произведениях художественной литературы, преимущественно стихотворных, подбор и очертания зву­ков также становятся часто, наряду с поэтической семан­тикой, интонацией, ритмикой, одной из сторон их словес­ной формы, выражающей их идейное содержание. Звуковые повторы усиливают эстетическое совершенство произведений, иногда вместе с тем живописуют изобра­женную жизнь в ее внешней или внутренней, эмоциональ­ной стороне, иногда воспроизводят ее звуки. Звуки слов поэтической речи, не имеющие ни одной из этих функций, не относятся к художественной форме произведений, не входят в ее состав. Различные уровни художественной речи рассмотрены выше в отдельности. Но в тексте произведений они нахо­дятся в нерасчлененном единстве и во взаимодействии с другой стороной формы — с предметной изобразитель­ностью. С помощью слов текста в их номинативном и иносказательном значении воспроизводятся предметные детали изображенной жизни. С помощью интонационно-синтаксических приемов текста усиливается эмоциональная выразительность его семантики. Ритм усиливает интонаци­онно-синтаксическую экспрессивность речи. В единстве предметной изобразительности, художест­ венной речи и композиции форма произведений выражает их идейное содержание. ' Ассонанс

I — повторение в стихе однородных гласных звуков, напр. «ночами без улыбки вырос сын»; II — рифма, где совпадают только ударные гласные, а согласные совпадают частично или совсем не совпадают, напр. «море» и «много». В развитии романской средневековой поэзии А. играет особо важную роль (см. Рифма).

Литературная энциклопедия. — В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.

ассона́нс

(франц. assonance – созвучие), приём звукописи; повтор ударного гласного в разных словах одного речевого отрезка. Поэты применяют его в силлаботонических и тонических стихах для подчёркивания ритма: «Счастлив, кто посетил сей мир…» (Ф. И. Тютчев, «Цицерон), «В соседнем доме окна жолты…» (А. А. Блок, «Фабрика»).

Литература и язык. Современная иллюстрированная энциклопедия. — М.: Росмэн. Под редакцией проф. Горкина А.П. 2006.

Ассонанс

АССОНАНС — повторение одинаковых гласных. Ассонанс преследует те же цели, что и аллитерация (см. это слово), и является подобно последней, часто при том сочетаясь с ней, могучим средством выразительности поэтического языка. Примером замечательного употребления ассонанса служит следующий, отмеченный Вячеславом Ивановым, в ряду других отрывков из «Цыган» Пушкина — отрывок:

Ах, быстро молодость моя

Звездой падучею мелькнула.

Но ты, пора любви минула

Еще быстрее; только год

Меня любила Мариула, —

Однажды, близ Кагульских вод

Мы чуждый табор повстречали

и т. д.

Во всем этом отрывке звучит «у», придавая стиху унылую напевность.

Но гармонизацией, конечно, не исчерпывается значение ассонанса. Умелое расположение ассонансов, подобно аллитерации, выдвигает и объединяет отдельные слова или их группы. И с этой стороны ассонанс еще более, чем аллитерация, может усилить смысловое или чисто звучальное значение слова. С другой стороны ассонанс становится порой важным ритмическим моментом (см. ритм). Так, в силлабическом стихосложении (см. стихосложение), где число гласных имеет основное значение, ассонансы подчеркивают ритм, закрепляя его рисунок.

При характеристике ассонансов следует принимать во внимание различную долготу разных гласных, от которых ассонансы получают своеобразную окраску. Надо, однако, иметь в виду, что чисто эмоциональное воздействие известного звука не является чем-то постоянно присущим ему, а зависит от его окружения. Так, ассонанс на «у» не всегда будет иметь унылую напевность, как в приведенном примере из «Цыган».

Встречаясь в краесозвучии, ассонанс представляет разновидность приблизительной рифмы, например, сочетания: «поезд» и «пояс» или (вместе с аллитерацией) «синими» и «имени» — в этом примере ассонирует «и», аллитерируют «н» и «м». Такого рода приблизительные созвучия весьма распространены в современной поэзии и вытесняют точную рифму. Этот процесс внешне ознаменовывает ту настроенность, которая царит в разорванной душе современных поэтов и которая мешает им пользоваться таким средством полной гармонизации стиха, как рифма.