2.Рифма. Рифма и клаузула. Виды рифм. Способы рифмовки.

РИФМА «отмечает сходным звучанием слов определенное место (большей частью конец) в метрических и евфонических звукорядах». (Валерий Брюсов, «О рифме», «Печать и Революция», кн. I, 1924 г.) Отсюда к рифме прежде всего должно подходить со стороны ее звукового состава и со стороны композиционного ее значения (об этом подробно см. книгу В. Жирмунского: «Рифма, ее история и теория» Петроград 1923 г.).

Согласно деления, даваемого Валерием Брюсовым в его «Науке о стихе», евфонически можно разбить рифмы на следующие основные группы: 1) собственно рифмы или верные рифмы; 2) ассонансы (см.); 3) диссонансы — созвучие, где одинаковы конечные согласные, но различны ударные гласные (напр., «напрасный — пресный — кипарисный») и 4) полурифмы (см.) — созвучие слов до ударной гласной (убогий — убитый). Собственно рифмы или верные рифмы (как и ассонансы) могут быть подразделены на более мелкие группы (см. напр. слова: «омоним» и «тавтология»), из которых особый интерес представляют так называемые сочные и глубокие рифмы. Под сочными рифмами Брюсов понимает такие верные рифмы, в которых созвучна и согласная, предшествующая ударной гласной — так называемая опорная согласная (напр. рада — ограда), а под глубокими — рифмы, в которых созвучны не только опорная согласная, но и предшествующие ей слоги (напр., «миновало — овала»). Сочные и глубокие рифмы отличаются, таким образом, от обычных верных рифм тем значением, какое в них имеет опорная согласная и звуки слева от нее. Если теперь представить себе, что созвучие справа от удара и опорной согласной будет становиться в рифме все приблизительней, то характер рифмы постепенно изменится. В современной рифме мы и видим такой процесс перенесения созвучности в предударную часть рифмующихся слов при одновременном ослаблении звучальной точности в заударной части. Следует, однако, подчеркнуть вслед за Брюсовым, что изменение характера рифмы не есть ее разрушение. Если у поэтов-классиков рифмы более точны, чем у современных поэтов, то и у них не всегда наблюдается равновесие в значении предударной и заударной части рифмы. Можно сказать, что поэты классики обращали главное свое внимание на созвучие заударных частей рифм, а новые — предударных. Приэтом, однако, ни поэты классики, ни подлинные поэты современности не забывали «пренебрегаемых» ими моментов: у Пушкина, как отмечает Валерий Брюсов, есть «новые рифмы» (т.-е. со звучальным центром в предударной части), а у современных поэтов усиление звучального сходства в предударных частях не всегда ведет к окончательному ослаблению «заударной» созвучности. В самом деле — хорошие современные рифмы — не диссонансы, не полурифмы, а ассонансы нового типа («сходные по произношению слова» по определению Брюсова) т.-е. рифмы с уравновешенной созвучностью предударных и заударных частей, как, напр., «детства — одеться», «папахи — попахивая», «Ковно — нашинковано» и т. д. Такова в общих чертах характеристика звуковойстороны рифмы.

Основной композиционной функцией рифмы является, как сказано выше, закрепление определенного места — большей частью конца — в метрическом и евфоническом звукоряде. Отчетливо обнажая границы звукорядов, рифма дает следовательно возможность естественного расчленения стихотворного материала и объединения отдельных звукорядов в группы высшего порядка — полустрофа, строфа (см. Строфа). Композиционное значение рифмы с этой стороны особенно ясно в тех случаях, когда рифмы создают «внутренние строфы» в свободных стихах (см. Свободные стихи). Закрепляя то или иное место звукоряда (по положению в стихе рифмы могут быть не только конечными, но находиться и в начале, и в середине, и внутри стиха), рифмы могут соответствовать, или не соответствовать метрической, евфонической или синтаксической направленности звукоряда в целом (или какой-либо комбинации этих направленностей), и в зависимости от этого усиливать (или ослаблять) композиционную свою роль. Рассмотрим, напр., расхождение метрической направленности звукоряда и рифм. Основным делением рифм в метрическом отношении является деление по числу слогов (с этой стороны различаются рифмы мужские, напр. «грусть — наизусть», женские, напр. «услугу — кольчугу»), дактилические («странники — изгнанники») и гипердактилические, т.-е. рифмы 4-х сложные, пятисложные и т. п. (напр., сковывающий — очаровывающий). Расхождение метрической направленности звукоряда и рифм и может получиться в том случае, если, напр., в ямбическом звучащем стихотворении рифмы будут дактилическими, как мы это видим в нечетных стихах Лермонтовской «Молитвы»:

В минуту жизни трудную,

Теснится ль в сердце грусть,

Одну молитву чудную

Твержу я наизусть.

Композиционно такое расхождение очень существенно. Объединенные дактилическими рифмами, выделяющими их из общего строя, соответственные звукоряды выдвигаются на первый план и стихотворение строится как бы на чередовании руководящего мотива и припева, лейтмотива и рефрена («С души как бремя скатится, — Сомненья далеко» — второе отзвук первого). Еще более интересны случаи расхождения синтаксической (и связанной с ней смысловой) направленности звукоряда и положения рифмы. Как удачно напоминает Мюллер-Фрейенфельс (см. его книгу «Поэтика», Харьков 1923, Культ.-просв. изд. «Труд») «по Вундту звуковая рифма возникла из смысловой». Расхождение между смысловой (и синтаксической) значимостью рифмующихся слов в пределах объединенных ими звукорядов, как таковых, и композиционной значимостью рифм, как элементов этого объединения, и происходит порой благодаря контрасту между положением и композиционным значением рифмы с одной стороны и значением рифмующегося слова самого по себе, — с другой, т.-е. вследствие разрыва между звуковой и смысловой рифмовкой звукорядов. Возьмем, напр., следующие Тютчевские стихи:

Лишь жить в самом себе умей,

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно волшебных дум.

Дающие определенное композиционное членение полустрофе, рифмы — «умей» и «твоей» — совершенно очевидно не имеют столь важного значения в смысловом и синтаксическом строе соединяемых ими звукорядов, как таковых. Смысловой центр соответственных звукорядов сосредоточен в словах: «в самом себе» и «в душе», синтаксически же «твоей» — член второстепенный, что и подчеркнуто enjambement (см.), а слову «умей» лишь видимо придана синтаксическая значимость, ибо синтаксическая роль этого слова могла быть придана глаголу «жить» (живи). Мы видим таким образом, что между смысловой (и синтаксической) и звуковой рифмовкой разбираемых звукорядов существует расхождение, и оно придает особую окраску композиционной роли рифм «умей» и «твоей» в образовании полустрофы. Эта окраска заключается в ярко выраженной служебности рифм, обнажаемой, кроме всего прочего,затушеванной созвучностью слов, находящихся перед рифмами:

Лишь жить в самом себе умей,

Есть целый мир в душе твоей.

Расхождение между евфонической направленностью звукорядов и объединяющих их рифм можно наблюдать в тех случаях, когда в рифмах появляются новые звуки, не имеющиеся в звукоряде, или когда затушеванные в последнем звуки выдвигаются в рифме на первый план. Композиционное значение рифмы от этого, кончено, увеличивается.

Интересный случай композиционной значимости рифмы в связи с особенностью звукового ее строя имеем мы в стихотворении Тютчева: «Я знал ее еще тогда»... Это стихотворение написано сплошь мужскими рифмами, причем из 15 составляющих его стихов лишь две пары имеют разные ударные гласные (это рифмы — «лучом — голубом» и «темноты — цветы»), а остальные 11 стихов имеют одну и ту же ударную гласную а. Интересно, кроме того, что эти отличные от прочих по своей ударной гласной рифмы находятся в I и II строфах (в стихотворении всего 3 строфы и 5 стихов в каждой), а третья строфа сплошь однообразна по рифмовке, причем даже одно из пары рифмующихся слов в этой строфе то же, что и в первой строфе («звезда»). И вот любопытно, что эти общие с первой строфой рифмы («звезда — года» в I-й и «звезда — чужда» — в третьей) занимают в третьей строфе как раз то же место, которое в первой и во второй строфах занимают отличные по своей ударной гласной от всех прочих рифмы (т. е. «лучом — голубом» и «цветы — темноты»). При ближайшем рассмотрении стихотворения такая композиционная роль рифм оказывается обусловленной всем замыслом произведения, еще раз подчеркивая этим то основное эстетическое положение, что в настоящем художественном творении ничего случайного нет, и что довлеющая себе рифма есть просто «игрушка, глухого ребенка» (слова Верлэна).

Как правило, рифмы находятся на окончаниях стихов (стихотворных строк). Исходя из этого, важным признаком для классификации рифм являются сами окончания стихов, называемые клаузулами. В русском стихосложении, метрически основанном на чередовании сильных мест (ударных слогов) и слабых мест (безударных слогов) клаузулы могут быть четырех типов. 1. Мужская клаузула. Стих оканчивается ударным слогом. Духовной жаждою томим Это может быть завершение стопы ямба, или анапеста, усеченные стопы хорея, дактиля и амфибрахия, или различные варианты дольников, тактовиков, акцентных стихов, завершающиеся иктом. 2. Женская клаузула. Стих оканчивается одним безударным слогом. В пустыне мрачной я влачился В данном случае этот одиночный безударный слог – усеченная стопа ямба. По аналогии с мужской клаузулой можно найти массу вариантов осуществления такого окончания. 3. Дактилическая клаузула. Стих оканчивается двумя подряд безударными слогами: По вечерам, над ресторанами «Незнакомка» Блока на писана четырехстопным ямбом, как и пушкинский «Пророк». Но у Блока непарные строки заканчиваются двумя безударными слогами, пиррихием, следующим за последней ямбической стопой. Дактилическая клаузула может получаться в случае добавления одного безударного слога к хорею, при «полностопном», не усеченном дактиле, при усечении на последний слог стопы анапеста. 4. Гипердактилическая клаузула. Стих оканчивается тремя и более безударными слогами подряд. Вечер, тайно очаровывающий (Брюсов) Это четырехстопный хорей, после последней стопы которого следуют три безударных слога. Данный тип клаузулы наиболее редок. Стихи могут слагаться как с однородными клаузулами, так и с чередованием разных клаузул – упорядоченным (закономерным) и неупорядоченным. В этом мире есть большие звезды, В этом мире есть моря и горы, Здесь любила Беатриче Данте, Здесь ахейцы разорили Трою (Гумилев) Это пример белого стиха с однородными женскими клаузулами. Как весенней теплою порою Из-под утренней белой зорюшки, Что из лесу, из лесу из дремучего Выходила медведиха Со милыми детушками медвежатами Погулять, посмотреть, себя показать. Села медведиха под белой березою; Стали медвежата промеж собой играть, По муравушке валятися, Боротися, кувыркатися. (Пушкин) Здесь неурегулированно чередуются разные клаузулы – мужские, женские, дактилические. Я пришла к поэту в гости. Ровно полдень. Воскресенье. Тихо в комнате просторной, А за окнами мороз. И малиновое солнце Над лохматым сизым дымом... Как хозяин молчаливый Ясно смотрит на меня! У него глаза такие, Что запомнить каждый должен, Мне же лучше, осторожной, В них и вовсе не глядеть. Но запомнится беседа, Дымный полдень, воскресенье В доме сером и высоком У морских ворот Невы. (Ахматова) В этом стихотворении три первых строки каждого четверостишия оканчиваются женским клаузулами. А последняя – мужской. Это урегулированное чередование разных клаузул. В данных примерах мы видим, как зависит интонация стиха от характера клаузул и их чередования. Все примеры нарочно даны по нерифмованных (белым) стихам. Если же взять рифмованные стихи, то эта зависимость станет еще более отчетливой, ведь рифма один из главных инструментов мелодики стиха. И рифма, будучи, как правило, завершением стихотворной строки, определяет в рифмованных стихах тип клаузулы. Соответственно, рифмы в русском стихосложении подразделяются на мужские, женские, дактилические и гипердактилические. Вернемся к «Пророку» Пушкина, и теперь рассмотрим рифмы: Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, И шестикрылый серафим На перепутье мне явился. Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он: Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы. Вот пары соответствующих рифм: Мужские томим – серафим, сон – он Женские влачился – явился, зеницы – орлицы А теперь посмотрим чередование разных типов рифмы у Блока: По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Вдали, над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. Здесь рифмы дактилические чередуются с мужскими: ресторанами – пьяными, переулочной – булочной и глух – дух, дач – плач Пример использования дактилической рифмы: Исчезли стены разбегающиеся, Пропали городские зданья: Ярчеют звёзды зажигающиеся Любимого воспоминанья. Я слышу, как в гнездо укладываются Над дремлющим затоном цапли, Как сумерки с лугов подкрадываются, Роняя голубые капли; Я вижу очертаний скрадываемых Клубы и пятна... мошки, росы... Заречных сёл, едва угадываемых, Лилово-сизые откосы; Возов, медлительно поскрипывающих, Развалистую поступь в поле; Взлет чибисов, визгливо всхлипывающих И прядающих ввысь на воле... И в грёзе, жестко оторачиваемой Сегодняшнею скорбной былью, Я чувствую, как сон утрачиваемый, Своей души былые крылья. (Даниил Андреев) Гипердактилические рифмы применяются сравнительно редко, хотя в русском языке довольно много слов с длинными безударными окончаниями, на что указывал еще Брюсов. Но все-таки этот тип рифмы редко используют, вероятно, из-за того, что приходится почти целиком ограничиваться грамматическими рифмами, которые сейчас не в почете… Стихи можно строить также на однородных рифмах. Например, вся поэма Лермонтова «Мцыри» имеет только мужские рифмы: Немного лет тому назад, Там, где, сливаяся, шумят, Обнявшись, будто две сестры, Струи Арагвы и Куры, Был монастырь. Из-за горы И нынче видит пешеход Столбы обрушенных ворот, И башни, и церковный свод; Но не курится уж под ним Кадильниц благовонный дым, Не слышно пенье в поздний час Молящих иноков за нас. Из всех типов рифм в русаком языке больше всего женских. Они составляют приблизительно 50-55% от общего числа рифм. Несколько уступают им мужские – 35-40%. Дактилические и гипердактилические рифмы сравнительно редки – на их долю приходится около 10%. У разных поэтов соотношение используемых рифм может быть различным. Скажем, Гумилев очень редко пользуется дактилическими рифмами, а Цветаева – часто. Любопытно, что в других европейских языках тоже могут быть выделены рифмыф мужские, женские и дактилические, но соотношение их может быть совершенно иным. Например, в английском языке подавляющее большинство рифм (более 80%) – мужские. Соответственно, в английской поэзии стихотворения очень часто построены на одних мужских рифмах. Таковы, например, многие сонеты Китса. У английских поэтов вообще нет той свободы маневра, какая есть у русских – у нас возможно сочетание всех основных типов клаузул (и рифм) в одной строфе, да и сами типы сочетаний клаузул чрезвычайно разнообразны. Благодаря этому, и ритмика русского стиха очень богата.

Ри́фма (этимология не доказана, возможно от др.-греч. ῥυθμός — размеренность, ритм или древне-нем. rim — число) — созвучие в окончании двух или нескольких слов. Наиболее употребительна в стихотворной речи и в некоторые эпохи в некоторых культурах выступает как её обязательное или почти обязательное свойство. В отличие от аллитерации и ассонанса (которые могут возникать в любом месте текста), рифма определяется позиционно (положением в конце стиха, захватывающим клаузулу). Звуковой состав рифмы — или, вернее сказать, характер созвучия, необходимый для того, чтобы пара слов или словосочетаний прочитывалась как рифма, — различен в разных языках и в разное время.

В зависимости от положения ударения в рифмованном слове различают несколько типов рифмы:

• мужская рифма, где ударение стоит на последнем слоге рифмованного стиха. Например, именно такой тип использован в стихотворении М. Ю. Лермонтова «Смерть»:  Оборвана цепь жизни молодой, Окончен путь, бил час, пора домой, Пора туда, где будущего нет, Ни прошлого, ни вечности, ни лет.

• женская рифма, где оно падает на предпоследний.

• дактилическая рифма, в которой ударение находится на третьем слоге от конца строки. Так рифмуются 1 и 3 строки стихотворения С. А. Есенина «Русь», а 2 и 4 являются ещё одним примером мужской рифмовки:  Потонула деревня в ухабинах, Заслонили избёнки леса, Только видно, на кочках и впадинах, Как синеют кругом небеса.

• гипердактилическая рифма, в которой ударение падает на четвёртый слог или дальше, — используется значительно реже остальных. Примером может служить строка В. Я. Брюсова:  От луны лучи протягиваются, К сердцу иглами притрагиваются…

Так же рифмы различаются по точности созвучий и способам их создания:

• богатые рифмы, в которых совпадает опорный согласный звук. Примером могут служить строки из стихотворения А. С. Пушкина «К Чаадаеву»:  Любви, надежды, тихой славы Недолго нежил нас обман, Исчезли юные забавы, Как сон, как утренний туман.

• бедные рифмы, где частично совпадают заударные звуки и ударный гласный.

Так же в стихосложении выделяется группа неточных рифм, являющихся сознательным художественным приёмом:

• ассонансные рифмы, в которых совпадает гласный ударный звук, но не совпадают согласные.

• диссонансные (контрсонансные) рифмы, где, напротив, не совпадают ударные гласные:

Было

социализм -

восторженное слово!

С флагом,

с песней

становилась слева,

И сама

на головы

спускалась слава

• усечённая рифма, в которой имеется лишний согласный звук в одном из рифмующихся слов.

• йотированная рифма, которая является одним из широко распространённых примеров усечённой рифмы; так в ней, как видно из названия, дополнительным согласным звуком становится звук «й». Этот вид рифмы используется в данном стихотворении А. С. Пушкина в 1 и 3 строчке: Мчатся тучи, вьются тучи; Невидимкою луна Освещает снег летучий; Мутно небо, ночь мутна…

• составная рифма, где рифмующаяся пара состоит из трёх и более слов, как во 2 и 4 строках Н. С. Гумилёва:  Ты возьмёшь в объятья меня И тебя, тебя обниму я, Я люблю тебя, принц огня, Я хочу и жду поцелуя.

• банальные рифмы, например: любовь — кровь, розы — слёзы, радость — младость. Над предсказуемостью подобных, так часто встречающийся у разных авторов рифм подшучивал ещё А. С. Пушкин в «Евгении Онегине»:  И вот уже трещат морозы И серебрятся средь полей… Читатель ждёт уж рифмы «розы», На вот, бери её скорей…

Обыкновенно стихи с разными родами рифмы чередуются; прежняя версификация даже настаивала на этом, но возможны в стихотворении и сплошь мужские рифмы («К детям» Хомякова), сплошь женские («Не остывшая от зною» Тютчева), сплошь дактилические («Тучи» Лермонтова).

Расположение рифмующих строк внутри строфы может быть упорядочено различным образом. Например, в четверостишии возможны кольцевая (опоясывающая или охватная) рифма abba, смежная рифма aabb, перекрёстная рифма abab и, реже, сквозная рифма aaaa.

Также существуют следующие поэтические приёмы и термины для них:

• Панторифма — все слова в строке и в последующей рифмуются между собой (например — рифмуются соответственно 1ое, 2ое и 3е слова двух строчек)

• Сквозная рифма — рифма, проходящая через всё произведение (например — одна рифма в каждой строке)

• Эхо-рифма — вторая строка состоит из одного слова или короткой фразы, зарифмованной с первой строкой.

Рифмы бывают точные и неточные.  В точной достаточной рифме совпадают:  а) последний ударный гласный,  б) звуки, начиная от последнего ударного гласного.  Точной рифмой считается и рифма типа "пишет – слышит – дышит" (Окуджава). Также к точным относятся т.н. йотированные рифмы: "Тани – заклинаний" (АСП), "опять – рукоять" (Фирнвен).  Пример строфы с точными рифмами(совпадают именно звуки, а не буквы): Приятно, катану сжимая,  Врага превращать в винегрет. Катана – мечта самурая,  Но лучше ее – пистолет. (Гарет)  В неточной рифме совпадают не все звуки, начиная от последнего ударного гласного: "навстречу – сеча", или "книга – Кинга" у Медведева. Неточных рифм может быть гораздо больше, чем точных, и они могут очень украшать и разнообразить стих.