Т вардовский. Теркин на том свете

 Убитый в бою Теркин является на тот свет. Там чисто, похоже на метро. Комендант приказывает Теркину оформляться. Учетный стол, стол проверки, кромешный стол. У Теркина требуют аттестат, требуют фотокарточку, справку от врача. Теркин проходит медсанобработку. Всюду указатели, надписи, таблицы. Жалоб тут не принимают. Редактор «Гробгазеты» не хочет даже слушать Теркина. Коек не хватает, пить не дают…      Теркин встречает фронтового товарища. Но тот как будто не рад встрече. Он объясняет Теркину: иных миров два — наш и буржуазный. И наш тот свет — «лучший и передовой».      Товарищ показывает Теркину Военный отдел, Гражданский. Здесь никто ничего не делает, а только руководят и учитывают. Режутся в домино. «Некие члены» обсуждают проект романа. Тут же — «пламенный оратор». Теркин удивляется: зачем все это нужно? «Номенклатура», — объясняет друг. Друг показывает Особый отдел: здесь погибшие в Магадане, Воркуте, на Колыме… Управляет этим отделом сам кремлевский вождь. Он еще жив, но в то же время «с ними и с нами», потому что «при жизни сам себе памятники ставит». Товарищ говорит, что Теркин может получить медаль, которой награжден посмертно. Обещает показать Теркину Стереотрубу: это только «для загробактива». В нее виден соседний, буржуазный тот свет. Друзья угощают друг друга табаком. Теркин — настоящим, а друг — загробным, бездымным. Теркин все вспоминает о земле. Вдруг слышен звук сирены. Это значит — ЧП: на тот свет просочился живой. Его нужно поместить в «зал ожидания», чтобы он стал «полноценным мертвяком». Друг подозревает Теркина и говорит, что должен доложить начальству. Иначе его могут сослать в штрафбат. Он уговаривает Теркина отказаться от желания жить. А Теркин думает, как бы вернуться в мир живых. Товарищ объясняет: поезда везут людей только туда, но не обратно. Теркин догадывается, что обратно идут порожняки. Друг не хочет бежать с ним: дескать, на земле он мог бы и не попасть в номенклатуру. Теркин прыгает на подножку порожняка, его не замечают… Но в какой-то миг исчезли и подножка, и состав. А дорога еще далека. Тьма, Теркин идет на ощупь. Перед ним проходят все ужасы войны. Вот он уже на самой границе. …И тут он слышит сквозь сон: «Редкий случай в медицине». Он в госпитале, над ним — врач. За стенами — война… Наука дивится Теркину и заключает: «Жить ему еще сто лет!»

Пастернак. Доктор Живаго

Жанровое своеобразие романа «Доктор Живаго» состоит в том, что это роман лиро-эпический. Первая публикация произведения планировалась в журнале «Новый мир», но она затягивалась, и Пастернак в 1956 г. передал рукопись, над которой работал с перерывами несколько десятилетий, итальянскому радиожурналисту. Впервые текст был опубликован в Италии в 1957 г. В СССР роман критиковали, даже не читая. Многие советские исследователи считали, что роман надуман, его главный герой -доктор Юрий Андреевич Живаго — бледен, невыразителен, а стихотворения - неоправданная, искусственная добавка. В 1957 г. Пастернаку присудили за это произведение Нобелевскую премию, но правительство вынудило его отказаться. Премия была вручена его сыну только в 1989 г. По словам самого Пастернака, во время написания романа им владело чувство огромной внутренней свободы. Роман -духовная автобиография самого Пастернака. В нем отражены авторская концепция бытия, представления писателя о том, что в мире все взаимосвязано, и судьба человеческая связана с судьбой человечества. Поэтому в романе частная судьба героя призвана передать закономерности исторического развития и течения жизни вообще. Это произведение не столько о том, как складывается судьба человека, сколько роман о жизни эпохи в целом. Отсюда и своеобразие образа главного героя. В советской критике героя оценивали неоднозначно: относили к категории лишних людей, характеризовали как пустодушного и никчемного, сопоставляли с Климом Самгиным Горького. Главное содержание романа — духовная история человека, духовная жизнь доктора Живаго. Юрий Живаго - лирический герой. Роман построен по законам лирического самовыражения. Главную смысловую нагрузку несут не зарисовки событий, не жизненные обстоятельства, не поступки героев, а монологи, размышления героев, их разговоры, письма, поскольку в них запечатлен духовный опыт эпохи. По своим качествам Юрий Живаго - гениальный диагност общественных болезней, поскольку именно он раскрывает суть нравственных изломов эпохи. Особую роль в романе имеет поэтическая символика. Очень часто символы являются знаками судьбы. Например, Юра Живаго еще студентом ехал по Москве с Тоней: «Они проезжали по Камергерскому. Юра обратил внимание на черную протаявшую скважину в ледяном наросте одного из окон. Сквозь эту скважину просвечивал огонь свечи, проникавший на улицу почти с сознательностью взгляда, точно пламя подсматривало за едущими и кого-то поджидало. «Свеча горела на столе. Свеча горела...» — шептал Юра про себя начало чего-то смутного, неоформившегося, в надежде, что продолжение придет само собой, без принуждения. Оно не приходило» (кн. 1, ч. III, 10). Но оно пришло, и действительно «само собой», когда свеча, явившаяся ему в чужом окне, «переселилась» в его собственную комнату. Свеча - символ любви, метель - образ вихревой революционной эпохи. Революция осознается как неизбежность, водоворот событий, антигуманных по сути, которые герой не хочет и не может принять. Символически значима и фамилия главного героя: она связана с молитвой. Герой воспринимает жизнь в ее течении и обновлении. Он отражает авторское понимание событий: история подобна жизни растений, рост которых нельзя заметить, но он осуществляется ежесекундно, и потому все повороты истории естественны и закономерны, как и этапы жизни растения. Творение истории не закончилось, оно осуществляется каждый миг, и каждый человек творит историю. В переплетении судеб главных героев романа, даже в интимных деталях, автор подчеркивает приобщение человека к созданию истории, лепке мира. Об этом говорит и Лара, пытаясь ответить на вопрос, почему они любят друг друга (потому что так хотело все живое). Во встречах главных героев открывается предначертание свыше. И идея связи высшего предначертания, человека и истории является в романе одной из главных. Нравственно-философская идеология связана с антагонизмом образов Юрия Живаго и Стрельникова (Павла Антипова). Позиция Живаго — жизненная пассивность, философско-созерцательное отношение к жизни. Стрельников, напротив, активен, стремится преобразовать действительность, не задумываясь о средствах. Для него характерно другое понимание нравственности. Он убежден: невозможно в трагический, переломный момент жить в условиях искусственного рая, когда окружающие живут в муках, и не пытаться переделать это. Но для него отдельная человеческая жизнь ничего не стоит, поэтому он разрушает жизнь, а не способствует ее созидательному преобразованию. Позиция Живаго есть вслушивание в исторические события, попытка понять скрытый смысл эпохи. Причину бедствий он видит в гражданской войне, с которой и началась трагедия, самоистребление, пренебрежение нравственными законами, насилие. Поэтому одна из центральных тем -тема личной ответственности за прошлое и настоящее, тема разрушения и утверждения жизни.

 

Герой — человек, принадлежащий к миру культуры. Он осознает, что существуют эпохи, превращающие человека в песчинку, и поэтому сознательно отказывается от участия в истории, создает свой мир, своего рода оазис, где царят истинные ценности человеческого бытия: любовь, свобода духа, культура. Символична смерть главного героя от удушья (апоплексический удар). За несколько дней до смерти он ставит себе диагноз: душу и нервы «нельзя без конца насиловать безнаказанно», объясняет причину болезни: «от огромного большинства из нас требуют постоянного, в систему возведенного криводушия. Нельзя без последствий для здоровья изо дня в день проявлять себя противно тому, что чувствуешь: распинаться пред тем, чего не любишь, радоваться тому, что приносит тебе несчастье». Лишившись и Лары, и Антонины, герой лишается души, а это приводит к смерти физической. Стихи Юрия Живаго — смысловой итог произведения, его цель. А сам роман показывает, как рождаются и живут стихи. Прозаические и поэтические части романа связаны: можно понять, в какой жизненный момент родилось то или иное стихотворение. Роман Пастернака — проповедь не богословских основ, а живого христианства, необходимого для продолжения духовной жизни и развития нравственного сознания людей. Духовные завоевания давались ценой исторических трагедий и недоступных разумному пониманию жертв. Творчески одаренный, Юрий Андреевич Живаго в силу своего таланта знает: «единственное, что в нашей власти, это суметь не исказить голоса жизни, звучащего в нас». Постепенно он теряет возможность любимой вдохновенно-производительной, самостоятельной деятельности. Его друзья и сверстники приспосабливаются, изменяются и гордятся тем, что им удается сохранить внешнюю интеллигентность и устоять. А он постепенно опускается, страдает, упрекая себя в безволии, болеет и рано умирает. Для окружающих он попусту растратившийся, лишенный воли, «общественно лишний» человек. «Не выдался, - говорит о нем дворник Маркел. — Сколько на тебя денег извели! Учился, учился, а труды прахом пошли». Он же, не кривя душой и не теряя ясности художественного восприятия действительности, вынужден видеть страшную цену душевного извращения, которую платят его порабощенные современники. Именно в этом смысле следует понимать фразу: «Дорогие друзья, о, как безнадежно ординарны вы и круг, который вы представляете, и блеск и искусство ваших любимых имен и авторитетов. Единственно живое и яркое в вас, это то, что вы жили в одно время со мной и меня знали», мысленно обращенную им в 1929 г. к Дудорову и Гордону. Эта точная констатация разницы между творчески свободным художником и человеком, который, потеряв свободу, идеализирует свою неволю, вызвала в свое время обиду многих и в значительной мере обусловила запрет, наложенный на печатание романа.

 

Русская революция всегда была в сознании Пастернака главным событием века, экспериментальной проверкой социальных теорий прошлого. В своем начале она виделась ему возмездием обществу за извращение способности любить, восхищаться Божьим замыслом, плодотворно и самостоятельно в нем участвовать. В лирическом сюжетном плане это сводится к отношениям Юрия Живаго, Ларисы Федоровны Антиповой и Павла Антипова-Стрельникова. Юрий Андреевич подчиняется любви как высшему началу, для него это стремление сделать человека счастливым, ничего ему не навязывая, расплачиваясь за это ценою собственных потерь и лишений. Его кажущееся безмолвие — следствие трезвой оценки. Как художник, свидетель, исследователь, наконец, врач, он может правильно поставить диагноз и вылечить — помочь, если это возможно, жизни справиться с болезнью. Его творческая воля — талант — делает его неспособным к насилию. Его останавливает перспектива насилия над жизнью, которое, независимо от цели, ведет к извращению и гибели. Хотя Комаровский виноват не только в искалеченной судьбе Лары, но и в его собственном разорении и сиротстве, Живаго теряет способность отстаивать любимую, лишь только она по своей воле встает на сторону чужой подчиняющей силы. Муж Лары Антипов во власти возмущения и ревности подчиняется благородной героической идее. Он бросает любимую жену и дочь, чтобы защищать их в мировую войну, а затем — завоевывать в гражданскую. Но романтически воспринятая идея социальной справедливости, которой он беззаветно и, как следствие, все более бесчеловечно служит, предает его самого и приводит к самоубийству как единственному средству избежать мучительного насильственного конца. В одном из черновиков романа, после первой встречи со Стрельниковым в штабном вагоне, Юрий Живаго думает: «Как он любил всегда этих людей убеждения и дела, фанатиков революции и религии! Как поклонялся им, каким стыдом покрывался, каким немужественным и ничтожным казался себе всегда перед лицом их. И как никогда, никогда не задавался целью уподобиться им и последовать за ними. Совсем в другом направлении шла его работа над собой. Голой правоты, голой истины, голой святости неба не любил он. И голоса евангелистов и пророков не покоряли бы его своей все вытесняющей глубиной, если бы в них не узнавал он голоса земли, голоса улицы, голоса современности, которую во все века выражали наследники учителей — художники. Вот перед кем по совести благоговел он, а не перед героями, и почитал совершенство творения, вышедшего из несовершенных рук, выше бесплодного самоусовершенствования человека». Эти мысли выражены в стихотворениях Юрия Живаго. Двенадцать из них были напечатаны еще при жизни Пастернака в журнале «Знамя» (1954, № 4), остальные тоже опубликованы на несколько лет раньше самой прозы. Создавая их от имени героя романа, автор обрел новые возможности свободы и глубины лирического самовыражения. Всякий человек ограничен событиями своей биографии, профессией, тем, что о нем заранее известно, Пастернак сумел найти выход в стихах. Главы второй книги освещены горячим огнем творческой одаренности главного героя. Его «прирожденный талант» сказывается не только в тетради стихов, завершающих повествование, — он служит «постижению мира изнутри с его лучшей и наиболее ошеломляющей стороны». Именно поэтому академик Д.С. Лихачев называет Живаго лирическим героем лирической прозы романа. Талант, как «детская модель вселенной, заложенная с малых лет» в сердце, вытесняет волю, обращая все душевные силы на наблюдение и вслушивание, чтобы не заглушить голоса жизни. Подчиненностью воле обстоятельств объясняются бесчисленные лишения, выпавшие на долю Юрия Живаго: потери дома, семьи, Лары, которые он несет с честью и полным сознанием неизбежности. «Дарование учит чести и бесстрашию, — писал Пастернак, — потому что оно открывает, как сказочно много вносит честь в общедраматический замысел существования». Понимание «замысла существования» наполняет монологи Живаго и слышится в репликах душевно близких ему людей. «Личная заинтересованность побуждает его быть гордым и стремиться к правде. Это выгодная и счастливейшая позиция в жизни может быть и трагедией, это второстепенно». Единственный волевой поступок Юрия Андреевича, его рискованнейший побег из партизанского плена, побег к Ларе, оказывается возможен благодаря стечению благоприятно сложившихся обстоятельств. Жизнь и природа покровительствуют и строят их любовь. «Они любили друг друга потому, что так хотели все кругом: земля под ними, небо над их головами, облака, деревья... Никогда, никогда, даже в минуты самого дарственного, беспамятного счастья не покидало их самое высокое и захватывающее наслаждение общей лепкою мира, чувство отнесенности их самих ко всей картине, ощущение принадлежности к красоте всего зрелища, ко всей вселенной». Их любовь в романе соотнесена с естественностью любви первых людей на земле, и появление в их раю Комаровского становится образом грехопадения. Не простившись как следует, превозмогая «колом в горле ставшую боль, точно он подавился куском яблока», Юрий Андреевич отходит в сторону и уступает свою жизнь и любовь, почувствовав в Ларе душевный разброд и злую страсть к разрыву. Душевное горе обостряет восприимчивость таланта. Сочувствие окружающей природы усаживает его за работу. Передавая герою свои стихи, Пастернак сознательно освобождает их от свойственной ему нагнетенной метафоричности, расширяет круг своих тем. В первую очередь это относится к стихотворениям евангельского цикла, которые дают высшее нравственное оправдание характеру их автора, Юрия Живаго, объясняют несвойственные нашему времени и нашей литературе отзывчивость и мягкую податливость души. Отсутствие жестких принципов и дидактических тенденций в характере героя роднит его с открытой доверчивостью романа в целом.

 

В романе Пастернака сошлись все линии его творческих устремлений: к возвращению к детской простоте взгляда на окружающее, к выявлению естественности жизни, к способности литературных традиций открывать неизведанное. Сошлись заложенные в его творчестве устремления прозы к поэзии. В полной мере проявились и мировоззренческие основы творчества Пастернака: его убежденность в подлинной ценности силы духа и внутренней «тайной свободы» человека, всюду остающегося самим собой и не поддающегося тирании сильной воли - собственной или чужой. Отразилось и понимание человеческой истории как части природы, в которой человек участвует помимо своей воли, и высшей красоты действительности как художественного творчества.