16. Конституция Российской Федерации и международное право.

Оценку Конституции России как источника международного частного права разделяют многие российские исследователи. Очевидно, что Конституция Российской Федерации в системе российского национального права с научной и практической точек зрения рассматривается как фундамент, на основе которого формулируются, в частности, и основы международного частного права. Конституция России является не просто источником, а особым источником российского национального права, так как «имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации».

Помимо национального законодательства коллизионные нормы могут содержаться в международных договорах с участием Российской Федерации. Но до сих пор Россия не является участницей многих универсальных международных конвенций в сфере коллизионного права (Конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров, от 15 июня 1995 г.; Конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже, от 22 декабря 1986 г. и др.). Коллизионные нормы содержатся также в договорах, заключенных после распада Союза ССР в рамках Союза Независимых Государств (Соглашение о порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности, от 20 марта 1992 г.; Конвенция о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 22 декабря 1993 г., а также многие двусторонние договоры о правовой помощи).

Конституция России устанавливает: «…международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы». И далее: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». В Федеральном законе от 15 июля 1995 г. «О международных договорах Российской Федерации» это конституционное положение воспроизведено с последующей детализацией: «Положения официально опубликованных международных договоров РФ, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно». Термин «непосредственное применение», отмечается в широко известном издании по МЧП, следует понимать условно с учетом деления международных договоров в соответствии с названным Законом на самоисполнимые и несамоисполнимые. К первым Закон отнес положения договоров, для применения которых не требуется издания внутригосударственных актов, ко вторым отнесены договоры, для осуществления которых необходимо издать конкретизирующие их правовые акты, и потому они не могут применяться непосредственно. Можно предположить, что положения именно этих договоров имела в виду Т.М.Пряхина, подчеркнув: «для осуществления которых принимаются соответствующие правовые акты».

Обладая высшей юридической силой, нормы Конституции Российской Федерации имеют приоритет над нормами международных договоров, что со всей очевидностью подтверждает формальное и буквальное толкование п. 4 ст. 15: в случае возникновения коллизии между нормами Конституции РФ и нормами международного договора иерархический приоритет отдается нормам Конституции России. Данный принцип главенствует и в отечественной доктрине международного права. В силу той же ст. 15 ни одна норма правовой системы страны, в том числе и включенная на основе международного права, не должна противоречить Конституции. За такое понимание данного вопроса высказывается также С.Ю.Марочкин: «Международным договором Российской Федерации не могут быть установлены иные нормы, чем предусмотренные Конституцией России». С ним солидарны С.В.Черниченко и В.А.Туманов.

Следовательно, международные договоры России занимают в национальной правовой системе подчиненное положение по отношению к Конституции РФ как основному закону нашего государства. Поэтому нормы международных договоров не могут действовать вопреки Конституции России. Иначе несоответствующие Конституции международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению. Разрешает же дела о соответствии Конституции не вступивших в силу международных договоров Конституционный Суд Российской Федерации. Речь, в частности, идет не только о несоответствии международных договоров, но и отдельных их положений, о компетенции «между федеральными органами государственной власти, а также между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов РФ в связи с заключением международных договоров Российской Федерации». Более того, с момента провозглашения постановления Конституционного Суда о несоответствии Конституции России не вступившего в силу международного договора РФ либо отдельных его положений «международный договор не подлежит введению в действие и применению, т. е. не может быть ратифицирован, утвержден и не может вступить в силу для Российской Федерации иным образом».

Вывод об иерархическом приоритете конституционных норм в отношении норм международных договоров РФ подтверждается также действующим российским законодательством, предусматривающим меры, связанные с недопустимостью появления в правовой системе России норм международных договоров, которые противоречат Конституции РФ. Федеральный закон «О международных договорах Российской Федерации» предусматривает: если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции РФ, решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно только в форме федерального закона, вносящего соответствующие поправки в Конституцию РФ, или при пересмотре ее положений в установленном порядке. В комментарии к Конституции РФ подчеркивается: «…из части 4 статьи 15 следует, что международные договоры обладают приоритетом только в отношении законов и не могут превалировать над положениями самой Конституции». Из Конституции РФ также текстуально вытекает положение, согласно которому международный договор Российской Федерации не может и не должен иметь иерархический приоритет над конституционными положениями. Но как бы то ни было, интерес правоприменителя к национальным источникам международного частного права неиссякаем по многим причинам. Коллизионные нормы, скажем, Гражданского кодекса и других внутренних кодифицированных источников «чаще всего являются более современными, детализированными и эффективными, чем коллизионные нормы, содержащиеся в международных договорах с участием РФ». Однако, резонно замечает В.Л.Толстых, применение международных договоров отличается от толкования и применения актов национального права. К примеру, в соответствии с Венской конвенцией 1980 г. о договорах международной купли-продажи товаров «при толковании настоящей конвенции надлежит учитывать ее международный характер и необходимость содействовать достижению единообразия ее применения и соблюдению добросовестности в международной торговле». К тому же при применении международных договоров иногда приходится решать специфические проблемы, в частности: перевода официального текста договора на родной язык, толкования незнакомых отечественной правовой системе терминов, «компромиссных» норм, различного рода выражений неюридического характера, установления числа участников международного договора и др. Проблема состоит в том, что пока не выработаны единообразные правила решения этих вопросов. «Представляется, – смело и в целом справедливо (хотя в отношении далеко не всех и каждого) утверждает В.Л.Толстых, – что сегодня правоприменитель, ориентированный на работу с национальными источниками права, не готов к регулярному использованию международных договоров в своей деятельности».

Для понимания Конституции Российской Федерации как источника международного частного права важно и то, что в конституционном ведении находится федеральное коллизионное право России. Применительно к предмету нашего исследования речь идет о гражданском, гражданском процессуальном и арбитражном процессуальном законодательстве. Правда, по юридической силе они уступают положениям международных договоров, о чем подробно говорилось выше.

Известно, что международное частное право – право конфликтное. Только в его нормативном составе коллизионные нормы выполняют принципиально важную задачу по определению применимого материального права в процессе регулирования гражданско-правовых, а также трудовых, семейных отношений с наличием иностранного состава. Избранная в процессе законоприменения коллизионная норма всегда является следствием оценки степени важности возникшего на практике правоотношения для жизни конкретного общества и следствием сравнения национального и иностранного закона с точки зрения пригодности того и другого для регулирования связанных с жизнью данного общества правоотношений.

С этой точки зрения закрепление российского коллизионного права в ведении Федерации непосредственно направлено на защиту национальных социально-экономических интересов, а также персональных коммерческих интересов физических и юридических лиц России. Но не только. Закрепив нахождение коллизионного права России в федеральном ведении, Конституция Российской Федерации решила важную теоретическую задачу о природе и месте международного частного права в правовой системе Российской Федерации. Несмотря на то, что нормы МЧП регулируют отношения между субъектами разных государств, т. е. международные, международное частное право является самостоятельной цивилистической отраслью права в правовой системе Российской Федерации, как прозорливо отмечал один из основоположников международного частного права России, эта отрасль частного права «является необходимым дополнением гражданского права каждого цивилизованного государства».

Конституция России заложила основу решения и других важных теоретических вопросов, непосредственно связанных с МЧП. Речь идет о коллизионном понимании природы норм международного частного права и их функций в качестве необходимого и обязательного элемента регулирующего механизма международного частного права. Всякий раз, отмечал, например, М.И.Брун, когда коллизионная норма ориентирует на применение иностранного закона, ее смысл как раз и состоит в том, что она жертвует национальным законом именно потому, что возникшее отношение с наличием иностранного состава не может быть регулируемо национальным правом, а только путем применения иностранного закона. Ценой этой жертвы достигается гармоничное согласование законов разных государств и обеспечивается неприкосновенность приобретенных гражданских прав гражданами России на чужой территории или иностранцами в России. Когда же коллизионная норма ориентирует на применение иностранного права, то это означает, что цели по защите, например, прав собственности иностранца на территории РФ остались бы неудовлетворенными в случае применения права его государства и, наоборот, права собственности гражданина России в ином государстве – в случае применения российского закона.