42. Политическая модернизация и ее основные оценочные критерии.

Что же представляет собой политическая модернизация? Какое опре­деление этого явления мы можем дать? В чем заключается ее содер­жание и как она соотносится с другими сферами модернизационного процесса?

Политическую модернизацию мы можем определить как фор­мирование, развитие и распространение современных политичес­ких институтов, практик, а также современной политической структуры. При этом под современными политическими инсти­тутами и практиками следует понимать не слепок с политичес­ких институтов стран развитой демократии, а те политические институты и практики, которые в наибольшей степени способны обеспечивать адекватное реагирование и приспособление поли­тический системы к изменяющимся условиям, к вызовам совре­менности. Эти институты и практики могут как соответствовать мо­делям современных демократических институтов, так и отличаться в различной степени: от отвержения «чужих» образцов до принятия формы при ее наполнении изначально несвойственным ей содержа­нием.

Наиболее часто используемый механизм политической модерни­зации— заимствование (копирование, имитация) образцов.

Обычно выделяют два типа имитации:

♦    имитация алгоритма, когда копируется механизм какого-либо процесса, включая его содержание или функциональную на­грузку (например, процесса взаимодействия трех ветвей влас­ти);

♦    имитация результата или формы, другими словами, «симуля­ция» (например, провозглашение свободных и соревнователь­ных выборов как принцип, то есть de jure, при их несвободном и несоревновательном характере de facto или создание трех ветвей власти без фактической реализации принципа разде­ления властей).

При этом, как верно отмечают некоторые видные политологи, на­илучшие результаты с точки зрения решения задач модернизации да­ет имитация алгоритмов.

Следует учесть, что имитация осуществляется не в пустом прост­ранстве, а в конкретно-историческом и социокультурном контексте той или иной страны под влиянием национальных традиций. Более того, имитационные институты и практики не только изменяются под влия­нием традиций, но и перерабатываются

под эти традиции. В целом можно утверждать, что происходит взаимовлияние традиций и заим­ствований и их изменение в ходе этого процесса.

Несмотря на то что модернизация может осуществляться различ­ными способами с использованием различных механизмов, можно выделить универсальные составляющие политической модерниза­ции:

♦     создание дифференцированной политической структуры с вы­сокой специализацией политических ролей и институтов;

♦     создание современного государства, обладающего суверени­тетом;

♦     усиление роли государства, расширение сферы действия и усиление роли закона, связывающего государство и граждан;

♦     рост численности граждан (лиц с политическими и граждан­скими правами), расширение включенности в политическую жизнь социальных групп и индивидов;

♦     возникновение и увеличение рациональной политической бю­рократии, превращение рациональной деперсонифицирован-ной бюрократической организации в доминирующую систему управления и контроля;

♦     ослабление традиционных элит и их легитимности; усиление модернизаторских элит.

В зависимости от используемого механизма модернизации в поли­тологической литературе принято выделять следующие типы этого процесса13:

♦     «органическая», или «первичная», характерная для таких стран, как Великобритания, США, Канада, некоторые другие европейские страны (модернизационное ядро). Ее начало ох­ватывает эпоху первой промышленной революции, разруше­ния традиционных наследственных привилегий и провозгла­шения равных гражданских прав, демократизации и т.д. В этих странах модернизация осуществлялась преимущественно эволюционным путем на основе собственных культурных тра­диций и образцов;

«неорганическая» или «вторичная», «отраженная», «модерни­зация вдогонку» (Россия, Бразилия, Турция и др.), основным фактором которой выступают социокультурные контакты «отставших» в своем развитии стран с модернизационным яд­ром, а основным механизмом — имитационные процессы.

«Вторичная», «догоняющая» модернизация предполагает, что одни элементы общества «убежали» вперед, более или менее соответствуют развитию в «передовых» странах, а другие — еще не «вызрели», отстают в своем развитии или вовсе отсут­ствуют. Развитие общества при «вторичной» модернизации напоминает, по мнению бразильского историка Н. Вернек Содре, «движение квадратного колеса». Варьируется в разных странах лишь систематичность «встрясок», глубина «ухабов» да скорость движения. «Движение квадратного колеса» — удачный образ циклического процесса «догоняющей» модер­низации, когда чередуются эволюционные и революционные начала. Следует отметить, что данная типология основана на выделении неких идеальных типов. В действительности в рамках «классическо­го» модернизационного ядра развитие также происходит с использо­ванием имитационных механизмов, а в странах «догоняющей модер­низации», как уже отмечалось, имитация может носить различный ха­рактер и не играть главную роль в политическом развитии. Более со­вершенной типологией представляется выделение трех типов модер­низации:

♦    эндогенная, то есть осуществляемая на собственной основе (Европа, США и т.п.);

♦    эндогенно-экзогенная, осуществляемая на собственной осно­ве, равно как и на основе заимствований (Россия, Турция, Гре­ция и т.д.);

♦    экзогенная модернизация (имитационные, имитационно-симуляционные и симуляционные варианты), осуществляемая на основе заимствований при отсутствии собственных основа­ний.

Какие же особенности российской политической модернизации можно выделить на основе использования имеющегося исследова­тельского опыта?

Во-первых, процесс политической модернизации в России можно в целом отнести к эндогенно-экзогенному типу

Во-вторых, характерной особенностью этого типа модернизации является сочетание различных собственных и заимствованных инсти­тутов и традиций. Вполне справедливым и достаточно интересным представляется мнение М.В. Ильина, отмечающего, что применитель­но к российским условиям, эти институты и традиции можно в целом сгруппировать в «четыре эволюционно разнородных блока». Эти бло­ки «консервировали определенный эволюционный тип и воспроизво­дили его логику... Первый: вотчинный, или патримониальный, блок представлял собой... воспроизведение «семейной модели» господст­ва во все более крупных масштабах. Второй развился из поверхност­но и ускоренно заимствованной у Византии христианской теократии, основывался на господстве единой и единственной «правды». Третий был упрощением и без того не слишком изощренной ордынской дес­потии... и служил непосредственной мобилизации всех ресурсов, в том числе ресурсов принуждающего насилия, для решения некой «судьбоносной» задачи. Четвертый: претендующая на модернизованность военно-бюрократическая структура «государевой службы» — упрощенная версия популярной в Германии XVII—XVIII вв. утопии «полицеистского государства... Предполагалось, что, руководствуясь идеями просвещения и полицеистической наукой, его власти способ­ны обо всем печься и все устраивать наилучшим образом. Эти блоки находились в остром конфликте друг с другом, ибо различались по происхождению... К тому же они принадлежали к разным эволюцион­ным временам...»16

В-третьих, для России характерна особая и, по мнению В.И. Пантина, «не сравнимая с другими странами и цивилизациями роль государ­ства в инициировании, определении направленности и осуществлении  модернизационного процесса на всех его стадиях»17. Эта существен­ная роль государства в процессе модернизации выражается в наличии так называемого «самодержавного синдрома», наличие которого, от­мечаемое многими исследователями, объясняется необходимостью сосуществования и взаимодействия четырех выделенных выше бло­ков: «Это достигается при помощи «посредника», который проще каж­дого из блоков и одновременно подобен каждому из них. Упрощая смысл той или иной функции, он позволяет воспринять и воспроизвес­ти ее в логике других блоков. Посредник соединяет три сферы полити­ческой системы: ядро, посредующую и внешнюю оболочки. В центре стоит символическая фигура автократа (царь, император, генсек, «все­народно избранный президент»). Внешняя оболочка — это во всех слу­чаях «народ». Между ними — слои посредования, которые в отдель­ных случаях могут раскрываться как в военно-бюрократическую иерар­хию, так и в патримониальное «старшинство», как в ступени (и степе­ни) ортодоксии, так и в близость-удаленность от деспота»18.

В-четвертых, отмечаемая многими исследователями и в частнос­ти В.И. Пантиным, «периодически реализующаяся разнонаправленность процессов модернизации государства и модернизации общест­ва. Благодаря слабости гражданского общества и исключительной ро­ли, которую играет государство в России, модернизация общества по­стоянно подменяется модернизацией государства — его военно-инду­стриальной мощи, бюрократического аппарата, репрессивных орга­нов, государственного сектора экономики и т.п. В итоге задачи форси­рованной военно-индустриальной модернизации государства, усиле­ния его как мировой державы часто решаются за счет антимодерниза­ции, частичной архаизации и деградации общества». Поэтому госу­дарство часто «предстает необычайно инерционным образованием, блокирующим разрешение многих назревших социальных конфлик­тов, что в истории России не раз приводило к политическим и соци­альным потрясениям...»19

В-пятых, российская модернизация по природе своей циклична. Переход от одной фазы модернизации к другой, как правило сопро­вождается социальными потрясениями и даже катастрофами, кото­рые характеризуются ломкой основных социальных институтов, регу­лирующих поведение. После периода «смуты» (отката) попытки реше­ния проблем модернизации возобновляются с применением обнов­ленных инструментов.

В целом анализ особенностей российской модернизации позволя­ет утверждать, что политическое развитие России, как полагают неко­торые наблюдатели и исследователи, не принадлежит к разряду зага­дочных и непознаваемых явлений. Уникальность российского вариан­та модернизации (как и других политических процессов) вполне под­дается изучению и сравнению с помощью адекватного исследователь­ского инструмента. Вместе с тем наличие нерешенных проблем, необъясненных политических явлений актуализирует проблему усовер­шенствования и универсализации исследовательских подходов к по­литическому развитию.

2.Политическая модернизация и ее основные оценочные критерии.  

В 1980-1990-х гг. стали выявляться новые исторические факторы и тенденции в переходных преобразовани­ях, существенно повлиявшие на понимание путей и методов «поздней» модернизации и перехода к современности в условиях постиндустри­ального развития (постмодерна) и становящегося информационного общества.

В западных стра­нах значительно повысилась роль постматериальных (непотребительс­ких) ориентации, возникли устойчивые тенденции усиления идейного и культурного плюрализма, заявила о себе глобальная открытость этих обществ новым идеям и ценностям, информационная революция. По­следствия данных процессов известны: крушение многих устоявшихся ценностных стандартов, нарастание стилевого и культурного разнооб­разия в образе жизни, ревизия былых форм рационального отношения к действительности.

Формирующиеся элементы культурной эклектики и атмосфера по­ощрения разнообразия наряду с позитивными последствиями преобра­зований стали провоцировать критику традиционных для западных об­ществ социальных и политических стандартов; пересмотр отношения к законам в сторону большей индивидуальной свободы; более критичес­кой оценки роли государства, якобы излишне формализующего чело­веческие отношения и стесняющего индивидуальные потребности.

Сочетание этих тенденций дало ученым основание сделать вывод, что входящие в фазу постмодерна общества отличаются высо­ким уровнем риска, включающим и возможность экономического кол­лапса, и рост тоталитарной власти, и возникновение ядерных конфлик­тов, и ухудшение экологической ситуации. Их будущее стало предель­но открытым и недетерминированным.

Эти признаки цивилизационного кризиса западного общества ус­ложнили и изменили отношение к опыту модернизированных стран со стороны государств и обществ с еще сильными патриархальными пози­циями: не решив пока многих задач классического «модерна», эти стра­ны оказались перед испытанием новыми целями и ценностями.

Такие изменения не могли не сказаться и на полемике относитель­но перспектив развития переходных обществ.

В русле этих трендов и на основе сложившихся реалий — примени­тельно к оценке внутренних механизмов и перспектив развития тради­ционных государств — снова разгорелся спор сторонников демократии и авторитаризма. Приверженцы либеральных позиций стали рассмат­ривать демократию уже не как цель, а как непременное условие осуще­ствления переходных преобразований. Обосновывая позитивность ори­ентации на демократию и ее последовательного развития, они ссылают­ся на тот факт, что в середине 1990-х гг. из 24 государств с наиболее высокими среднедушевыми доходами 20 были демократическими го­сударствами. Факторами усиления демократических целей развития они считают и кризис легитимности авторитарных систем, беспрецедентный рост мировой экономики в 1960-1980-х гг., окончание «холодной вой­ны» и проигрыш в ней тоталитарных государств, а также несомненный авторитет экономических и социальных достижений западных стран.

По мнению сторонников либеральных преобразований, в любых  переходных условиях рост экономического развитияформирует у лю­дей новые ценности, которые в конечном счете так или иначе эволюци­онируют к демократическим принципам и идеалам. Эту же перспективу отражают и такие факты, как повышение уровня образования насе­ления, развитие мирового рынка торговли, укрепление в обществе' позиций средних слоев, политика международных институтов. Реше­ние же тех проблем, которые возникают в связи с необходимостью кон­кретных структурных преобразований, относилось ими к качеству элитарных слоев, овладению ими консенсусными технологиями и к процессу формирования политической воли, т.е. тех проблем, которые  решаются за счет отбора соответствующих руководителей.

В противоположность либералам консерваторы полагают, что про­изошедшие в мире изменения, напротив, усиливают перспективы авто­ритаризма. Это вызвано тем, что усиление влияния цивилизационных факторов в переходных преобразованиях способствует нарастанию по­литических форм защиты собственных ценностей и ведет к столкнове­нию с Западом и его моделью модернизации. При этом реально боль­шинство стран продолжает жить при авторитарных режимах', когда отсутствие сильных классов, способных задать демократические ори­ентиры, и социальная гетерогенность неизменно способствуют усиле­нию роли авторитарного центра. Поэтому ни одно молодое государство не способно решить конфликт между укреплением демократии и эко­номическим ростом. Вынужденные вкладывать средства в структурную перестройку экономики, а не в потребление, демократические режимы проигрывают борьбу за симпатии населения и тем самым снижают свою легитимность. Поэтому, считают консерваторы, мир находится на гра­нице эпохи отката демократий, когда оказывается возможным установ­ление этнических, религиозно-фундаменталистских, популистских, ком­мунистических и прочих диктатур. Поэтому в современных условиях развивающимся государствам необходима «ориентация на устойчивое развитие», а не на демократию.

Особенности модернизации      современного российского  общества Осуществляя переходные преобразования, российское общество по-своему решает возникающие проблемы, дает собственные ответы на вызовы времени. Несмотря на существенные изменения в политическом кур­се страны с начала нынешнего века, можно сказать, что характер и тем­пы проводимых в стране преобразований непосредственно зависят от решения обществом основных конфликтов и противоречий модерни­зации.

В настоящее время существует немало попыток дать обобщенную характеристику российским преобразованиям: одни ученые относят наше общество к разновидности «гибридной демократии», другие ви­дят в нем очертания «плебисцитарного авторитаризма», третьи усмат­ривают суть происходящего в реализации модели «суверенной демо­кратии», четвертые вообще полагают, что страна миновала переходный  этап своей эволюции, и т.д.

Оставаясь на почве реализма, следует видеть, что российское обще­ство все еще пребывает в переходной стадии своей эволюции. Это дока­зывает наличие в отечественном социуме структурных факторов неста­бильности (высокого уровня социального размежевания, неравенства прав и возможностей для претендующих на власть групп, серьезных де­формаций в механизмах представительства гражданских интересов и т.д.), сохранение возможностей попятных движений в области рефор­мирования страны, нерешенность ряда универсальных противоречии этого типа развития. Так, к универсальным, типичным для переходной стадии конфликтам относится кризис идентичности, свидетельствую­щий о непрекращающемся поиске широкими слоями населения базо­вых духовных ориентиров, определяющих осознание людьми своего места в обществе, связей с государством, других понятий, позициони­рующих граждан в отечественной политии. Наличие протестных настро­ений в обществе, распространение националистических, а равно и конформистских представлений показывает незавершенность этого мас­сового процесса.

Существенными последствиями для процесса преобразований обладает и решение кризиса распределения культурных и материальных благ, отражающего качественное изменение стандартов и способов по­требления на фоне радикального расслоения общества, сохранения каче­ственных разрывов в области материального благосостояния. Характе­рен для России и кризис участия, демонстрирующий неадекватность институциональных возможностей политической системы складывающе­муся балансу политических сил, неспособность властей поддерживать справедливые правила политической конкуренции, применять правовые механизмы выхода из конфликтных ситуаций, неспособность выдвиже­ния ценностей, способных интегрировать государство и общество.

Тесно связано с кризисом участия и противоречие между диффе­ренциацией ролей в политической системе, императивами равенства граждан (на участие в политике, в перераспределении ресурсов) и воз­можностями власти к интеграции социума. Для решения данного кру­га проблем, отражающих нарушения прав групп и граждан в полити­ческой сфере, правящий режим должен акцентировать внимание на пра­вовых способах решения (имущественных, национальных и пр.) конфликтов, соблюдении равенства всех граждан перед законом, пресе­чении коррупции в государственном аппарате, противодействии поли­тической преступности.

Существенное значение для перспектив отечественного развития имеет и разрешение кризиса «проникновения», свидетельствующего о невозможности правящих кругов (в том числе высших органов госу­дарственной власти) в полном объеме реализовывать свои решения в различных сферах общественной жизни.

Выстроенная в последние годы так называемая «вертикаль власти» резко усилила административные методы влияния органов власти и управления, подорвав, однако, собственно политические технологии согласования (с регионами, обще­ственным мнением) и принятия решений. Как показал опыт демокра­тических стран, успех решения этого типа конфликтов предполагает исключение попыток со стороны государства решать общественные задачи путем административно-принудительного, силового «продавливания» решений, размывания правовых границ политического дискурса с оппонентами, за счет сползания к массовому использованию манипулятивных и теневых технологий в управлении государством.

Непосредственное влияние на ход общественных преобразований оказывает и кризис легитимности, выражающийся в рассогласовании целей и ценностей правящего режима с представлениями различных категорий граждан о необходимых формах и средствах политического регулирования, нормах справедливого правления и с другими ценнос­тями массового сознания. Основой позитивного решения связанных с этим кризисом проблем является строительство социально-экономи­ческих и политических отношений, отвечающих интересам всех сег­ментов сложноорганизованного общества, исключающих дискрими­нацию людей по признакам пола, этнонациональной принадлежнос­ти, наличию оппозиционных политических представлений. Подлинная интеграция общества и власти должна исключать искусственное раздувание противоборства с внешним (или внутренним) противником, стимуляцию псевдопатриотических чувств, конформизма, гражданс­кого самопожертвования.

Помимо урегулирования универсальных кризисов модернизации российское общество сталкивается и с решением проблем, имеющих специфически-национальный характер. В частности, речь идет о раз­личных контрмодернистских тенденциях в виде распространения националистических, имперских, этатистских и некоторых иных мо­делей развития российского общества. Отсутствие должного сопро­тивления такого рода идеям ослабляет созидательный потенциал общественных преобразований, снижает возможности позициониро­вания России в мировом пространстве. Это особенно заметно при ре­шении ряда противоречий постиндустриального характера, которые затрагивают механизмы применения современных информационных технологий, область трансграничных коммуникаций, отношений с за­рубежными партнерами.

Коротко говоря, сохраняющаяся в обществе конфликтность, изъя­ны в области политической конкуренции и попытки монополизации власти, непоследовательность шагов в реформировании многих обще­ственных секторов и существенное влияние на ход преобразований тра­диционалистской политической культуры сохраняют российское обще­ство в поле переходных преобразований. Как свидетельствует мировой опыт, успешное решение задач этой исторической фазы находится на путях последовательной демократизации общества, справедливого рас­пределения ресурсов, активизации гражданского самосознания, расши­рения прав людей на участие в общественном созидании.