Глава 2. Расселение славян по Восточно-европейской равнине

В ПВЛ содержится версия о заселении славянами Восточно-европейской равнины.

Когда волохи напали на славян дунайских и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли...

Этот отрывок (в самом начале в связи с расселением славян он приведён в полностью) часто интерпретируют как уход предков полян, древлян, дреговичей и ильменских славян с Карпат. В одних случаях (Б.А.Рыбаков) волохов отождествляют с римлянами Трояна. В других (В.О.Ключевский), с аварами. В обоих случаях прародиной восточных славян считают Карпаты, хотя Нестор нигде не упоминает гор как места, где жили славяне, нет гор и славянском эпосе.

Волохи определённо некий романизированный народ, но никак не античные римляне.

В Афетове же части седять русь, чудь и вси языцы: меря, мурома, весь, моръдва, заволочьская чудь, пермь, печёра, ямь, угра, литва, земегола, корьс, летьгола, любь. Ляхове же и пруси, чудь преседять к морю Варяжьскому. По сему же морю седять варязи семо к востоку до предела Симова, по тому же морю седят к западу до земле Агнянски и до Волошьски. Афетово бо и то колено: варязи, свеи, урмане, готе, русь, агняне, галичане, волъхва, римляне, немци, корлязи, веньдицы, фрягове и прочии, ти же приседять от запада къ полуденью и съседяиться съ племенемъ Хамовым.

В.Я.Петрухин видит под волахами франков, которые по языку относятся к романизированным народам. Они живут на самом западе по Варяжскому морю. Скандинавы называют Францию Валланд. Хотя указание Нестора на то, что земля Волошская лежит на крайнем западе по побережью Варяжского моря достаточно ясно и вполне определённо связывает волохов с франками, тем не менее, франкскую агрессию как причину миграции славян принять трудно.

Влияние франков на славян ограничивалось самыми западными племенами – кроатими, чехами, моравой. Причём франкская агрессия была уже не племенной экспансией, а государственной политикой (это относится и к королевству Мировингов, и к империи Карла Великого), направленной прежде всего на цели фиска, а не на решение несуществующих у франков после VII века демографических проблем.

Только другой народ, находящийся на такой же стадии этнического подъёма мог вытеснить славян с уже занятых ими территорий. Здесь, кажется, вполне применима теория Л.Н.Гумилёва. Таким народом были, вероятно, романизированные потомки гетов и даков и предки румын и молдаван, известные по средневековым русским источникам под именем волохи.

По-видимому, для Нестора волохи существовали в двух ипостасях: как общее наименование всех романизированных народов от валахов до франков (у чехов наименование волохи закрепилось за итальянцами); так и имя конкретного народа относящегося к этой группе. Это мнение уже высказывалось В.Д.Королюком.^80-587

Во всяком случае это более приемлемое объяснение, чем то, что даёт В.Я.Петрухин, сам вволю поязвивший над любителями подправить источники, здесь занявшийся тем же самым. Вместо того, чтобы принять список от варязи до фрягове за то, чем он является для Нестора – именно за список народов, указанный автор пытается выделить в нём некие "обобщающие этиконы: варяги: свеи, урмане и т.д., волхова: римляне, немцы (? Е.К.) и т.д." Тем более, что и в этом отрывке (чудь и вси языцы: меря…) и в других местах, там, где Нестор хочет объединить кого-то в группу, он делает это ясно и недвусмысленно.

В год 6406 (898) Шли угры…через великие горы, которые прозвались Угорскими горами, и стали воевать с жившими там волохами и славянами. Сидели ведь тут прежде славяне, а затем Славянскую землю захватили волохи. А после угры прогнали волохов, унаследовали ту землю и поселились со славянами, покорив их себе.

Ситуацию конца IX века В.Я.Петрухин так же привлекает для доказательства тождества волохов и франков. Хотя оснований для этого фактически нет. Франкская империя развалилась ещё в 843 г., а в Паннонию угры прорвались уже после 900 г. Ещё восточнее, в Трансильвании – низменности, охваченной Карпатами с востока и севера, франков никогда и не было, зато эта территория всегда была камнем преткновения между румынами и венграми.

Отношения славян и валахов весьма запутаны, сначала в VI-VII вв. часть гетов и даков была славянизирована, а затем уже в VII-VIII вв. часть славян оказалась романизирована, так что "народная память" славян и румын оказалась весьма причудливо переплетена.

И всё-таки принять версию Нестора не позволяет географический фактор. Регенерация волохов в VII в., безусловно, вызвала и их давление на славян, но это давление было не очень сильное. Территория, отобранная у славян, практически ограничивается Добруджей. На север и восток через Карпатские горы массового переселения волохов не наблюдается. Так что славян, ушедших с Нижнего Дуная, никак не может хватить на заселение всей территории от Днестра до Волхова.

Можно было бы предположить, что какие-то группы славян, покинув Нижний Дунай, двинулась на северо-восток. Пройдя территории уличей и тиверцев, они достигли границы Леса, где и остановились, так как приднепровские леса уже были заселены родственными же славянами, пришедшими с запада. Прозвались ли они полянами на новом месте, или принесли это название с собой с юга неизвестно. Пребывание полян у границ Византии можно усмотреть в отрывке о приходе Кия к Царьграду.

Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до тех братьев были уже поляне, и жили они родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно. И было три брата: один по имени Кий, другой - Щек, и третий - Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъём Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовётся Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по нему Хоревицей. И построили город во имя старшего брата и назвали его Киев. Был кругом города лес и бор велик, и ловили там зверей, и были те мужи мудры и смыслены и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.

Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: "На перевоз на Киев". Если бы был перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а между тем Кий этот княжил в роде своём, и ходил он к царю и великие почести воздал ему, говорят тот царь, при котором он приходил. Когда же возвращался, пришёл он на Дунай, и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нём своим родом, да не дали ему близживущие; так и доныне называют придунайское городище то - Киевец. Кий же вернулся в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.

Культурный уровень этих вновь пришедших племён, если следовать Нестору, был существенно выше, чем у лесного славянского населения. Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сёстрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай; не идёт зять за невестой, но приводят её накануне, а на следующий день приносят за неё - кто что даст. А древляне жили звериным обычаем, жили по скотски: убивали друг друга, ели всё нечистое, и браков у них не было, но умыкали девиц у воды. (Обычай знакомства у воды дожил в русской культуре до начала XX века - "Шла девица за водой, за холодной ключевой. За ней парень молодой, кличет: - "Девица, постой"" - русская народная песня.) А радимичи и вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, ели всё нечистое и срамословили при отцах своих, и браков у них не бывало, но устраивали игрища между сёлами и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жён по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нём тризну [пир на погребении], а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах, как делают и теперь ещё вятичи. (И до сих пор, в сельской местности встречаются деревянные кресты на перекрёстках дорог.) Этого же обычая держались и кривичи и прочие язычники, не знающие закона божьего, но сами себе устанавливающие законы.

Итак, Нестор отделяет полян в прежние времена от остальных окружающих славян на основании некоторого распространения у них христианства. Поляне, в отличие от других днепровских славян, основным оружием имели мечи, что отражено в эпизоде с данью в виде прямых обоюдоострых клинков, предложенной хазарам и отвергнутой последними. Конфликт, отражённый летописцем - "древляне и другие окольные народы стали притеснять полян", так же может быть отнесён на счёт этой культурной разницы. Здесь, впрочем, Нестор противоречит сам себе, раньше он говорил о мире между всеми славянскими племенами (цитата приведена выше). Поляне же первыми из восточных славян, по мнению Нестора, построили город - Киев, город Кия и его братьев - Хорива и Щека.

Такое изложение истории именно славянского племени полян выглядит достаточно легендарно и, как отмечали многие исследователи, связано с политическими устремлениями и патриотическими пристрастиями автора. Ни археологические данные, ни какие другие источники не подтверждают такого культурно-исторического выделение полян из общего восточнославянского массива.

По археологическим данным отдельные находки на месте Киева не датируются ранее VII века, а возникновение городской инфраструктуры происходит уже в IX веке. Так что известное празднование 1500-летия Киева с выпуском марок, установкой памятных знаков и т.д. можно считать досрочным. (Ну не ждать же, в самом деле, ещё 350 лет!)

Пока легенда о заселении Восточно-европейской равнины выходцами с Дуная остаётся легендой. Между Дунаем и Днепром лежат Карпаты и живут волохи. Движение через Добруджскую горловину идёт с севера на юг, а вовсе не на оборот. Нет никаких письменных свидетельств об оттоке славян с Дуная на север, как, например, есть сведения об уходе утигуров и кутигуров обратно к Азову. Заселение славянами Русской равнины скорее всего происходило в русле общего процесса расселения славян из района первичного славянского этногенеза, т.е. из ареала Пражской культуры.

В первой фазе (VI в.) - движение на юг через Норик, Паннонию, Верхнюю Мёзию.

Во второй фазе (вторая половина VI в. - первая половина VII в.) - движение на юг в обход Карпат к Чёрному морю и далее через Добруджу и Нижнюю Мёзию.

В третей фазе (вторая половина VII в.) начинается расселение славян по всем азимутам. На север – к Балтийскому побережью. На северо-восток в бассейн Западной Двины и Волхова. На восток в Верхнеднепровский и Верхневолжский бассейны. На юго-восток в бассейны Оки и Верхнего Дона. Центральными "перевалочными базами" в общем восточном направлении оказались районы Среднего и Верхнего Днепра.

Расселение древних народов происходило обычно в двух формах. Это было либо вынужденное переселение, когда под угрозой полного физического истребления племена снимались с прежних мест обитания в полном составе, со всеми своими стариками и старухами, всем скарбом, оставляли могилы предков, святые рощи и источники, и уходили с боем или по договору в безопасное место. Так остготы, спасаясь от гуннов, переселились на территорию Римской империи. Но это обычно связано с давлением кочевников, войны которых нередко вели к полному истреблению противника, так как одни и те же пастбища не могли прокормить две орды.

Другой формой расселения было расселение дружинное. Оно обычно связано не с ухудшением, а, наоборот, с улучшением условий обитания. Когда в результате климатических изменений увеличивается продуктивность хозяйства и улучшается питание, то в семьях возраста активности начинает достигать не один - три, а четыре - пять, а то и большее число мальчиков. Но архаические структуры племенного общества не могут без существенной трансформации интегрировать эти подрастающие поколения. Значительному числу юношей, даже из знатных родов, грозит опасность так и оставаться на нижней ступени иерархической племенной структуры, потому что структура слишком жесткая и не может измениться. Даже право наследования почти у всех народов древности ограничивается правами третьего сына.

Западный мир дал один вариант выхода из этого кризиса "перепроизводства мальчиков". Германские юноши стали уходить из племён, но делали это не по одиночке, а организуя дружины. Такие дружины обычно возглавляли сыновья конунгов. Их ближайшими подручными и командирами отдельных отрядов становились выходцы из знатных родов. Таким образом, даже младшие бесправные сыновья могли восстановить своё родовое положение, не вступая в конфликт со старшими в роде. Целью этих дружин был Римский мир. Молодёжь, влекомая блеском Рима, объединялась в дружины и уходила сначала воевать с Римом, потом служить Риму и, наконец, делить наследство Рима. Воины, уходя из племён, порывали с традицией, а приходя в Галлию (Францию), Италию, Испанию, попадали в мощное духовное поле христианской церкви. Энергия молодости, порвавшей с традицией, духовная сила христианства и наследие Рима (в том числе римское право) породили новый мир - энергичную и эгоистичную, рыцарскую и жестокую феодальную Европу (Запад, Западный мир).³⁵

Архаические родоплеменные структуры в течение длительного времени являлись "донорами", отдавая на сторону всю энергию и силу молодой крови. От длительной и систематической потери самых энергичных элементов, родоплеменные общества севера Европы умерли почти естественной смертью, не оставив заметных следов в индивидуалистическом Западном мире.

Восток дал другой пример разрешения кризиса "перепроизводства мальчиков". В монгольской степи XII века также произошли климатические улучшения, степи увлажнились, и кормовая база существенно расширилась. Но новые поколения не могли быть организованы в отряды и отправлены в Китай - столь же великую, богатую и привлекательную страну на Востоке, как и Рим на Западе. Завоевать Китай только силами одних молодежных дружин, было очевидно невозможно, а переселятся на территорию Китая незачем, в силу несовместимости кочевого скотоводства и ирригационного земледелия. Рядовым германским войнам при своём переселении с севера Европы в Римские провинции не приходилось менять пашенное земледелие на что-либо другое. В этих условия в Монголии начался процесс, когда родительское общество отторгало свою молодёжь, которой не находилось места в рамках старых структур. Отторгнуть можно было либо убив, либо выгнав в одиночку в степь. Именно это произошло с Темуджином. Изгнанная молодёжь, воспитываясь в степи как одинокие волчата, вне культурной традиции, утратила культурный облик, "озверела", объединилась в банды, нашла себе вождя - изгоя из числа племенной знати Темуджина, будущего Чингиз-хана, и, прежде всего, устроила кровавый погром своему родительскому обществу, подчинив его и превратив его в мощную военно-бандитскую организацию.³⁶

Есть основания считать, что был и третий путь. В былине "Илья Муромец и сын" Илья Муромец встречается со своим "озверевшим", утратившим отцовскую традицию сыном. Ни голос крови, ни голос разума не могут перебороть это "озверение" - сын нарушает договор с отцом и, более того, убивает мать. В последовавшей битве Илья Муромец убивает сына. То есть, традиционное общество восточных славян смогло в рамках традиции найти новые силы, а Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович - это именно молодые богатыри, они младшие по отношению к поколению Святогора. Традиционное общество восточных славян смогло подавить бунт молодых, смогло инкорпорировать молодые поколения, тем самым сохраняя себя и, одновременно, обрекая себя на тысячелетнюю, медленную и мучительную трансформацию, не закончившуюся и до настоящего времени.

Жили восточные славяне замкнуто, материальная основа славянской культуры крайне ограничена, но всё же существенно многообразней, чем у финских племён, территорию которых колонизуют славяне. Из зоны контакта с германцами славяне приносят на свой холодный север хлебную печь, но трансформируют её в главный элемент жилища (вместо очага - камина). Из зоны контакта со скифо-сарматским миром приводят в свои леса лошадь. И чуть ли не первые в Европе начинают пахать на ней, а не на волах.

С юго-запада на северо-восток приносят славяне и пашенное земледелие, не приобретая новых навыков, но и не отказываясь от заветов предков ("Земля - кормилица"), несмотря на всю рискованность этого при пятимесячной зиме, дождливой осени и трёхмесячном лете с возможными заморозками в июне.

В результате расселения в общем направлении на северо-восток восточные славяне оказались очень далеко от центров цивилизации того времени - Византии, империи Каролингов, Хорезма, Арабского Халифата. Ни в одной точке ареал восточных славян не контактировал с территориями великих государств, как предыдущей античной эпохи, так и раннего средневековья.

В момент начала славянского продвижения на северо-восток, т.е. в середине VII - начале VIII века, на востоке Европы складываются новые государства - Хазарский каганат (650 г.), контролирующий низовья Волги, Северный Кавказ и Восточный Крым и Великий Булгар (670 г.) в среднем течении Волги. Тогда же Балтийское море начинает превращаться в область активных торговых контактов различных народов, населяющих его берега, составляя некоторый прообраз будущей Ганзы. В этом сообществе активное участие принимают и западные славяне, достаточно быстро вышедшие к южному побережью Балтики по территориям, оставленным в предыдущие века германцами, ушедшими на юг и запад. Возникают торговые пункты: Рольсвик и Аркона на острове Рюген, Хедебю в Ютландии, Хелгё и Бирка в Швеции, Волин на Одре, Стаград в земле ободритов. Среди них и Ладога (современная Старая Ладога), основанная скандинавами в начале 750 годов как торгово-ремонтная пристань.

Примерно сто лет потребовалось славянам на то, чтобы войти в контакт с форпостами цивилизованного мира.

В конце 760 годов славяне появляются в Ладоге, где в последствии становится доминирующим элементом. Древнерусское название Ладога через скандинавское Aldeiga восходит к финскому Alode-jogi - "нижняя река".³⁷

К середине VIII века славянская колонизация на севере достигла рубежа озёр Ильмень-Ладога-Онега-Белое. В движении на север основное участие принимали западные славяне из бассейна Вислы. Ещё достаточно долгое время языковая ситуация сохраняла следы первичных движений. Анализ новгородских берестяных грамот показал большее сходство даже в XI-XIII веках их языка с языками западнославянскими, чем с древнейшими слоями языков приднепровских славян.³⁸

На северо-востоке славяне вышли в район правобережья верхней Волги.

Оказавшиеся внутри этого нового славянского ареала финские (весь, меря, мещёра, чудь заволочская) и литовские (голядь) племена впоследствии полностью ассимилировались. Причем, если в отношении финских племён этот процесс был вполне мирным: нет ни письменных, ни фольклорных, ни археологических данных об обратном, то в отношении литовских племён это не так. Как раз в месте расселения литовских племён былинный Илья Муромец прокладывает новую прямоезжую дорогу из Мурома в Чернигов, побеждая Соловья Разбойника, который ни конному, ни пешему пути через свой лес не давал. Соловей - один из тотемов литовцев. Таким образом, если в момент раскола общего балтославянского поля на долю будущих славян досталось не более 1/5 общей территории, то спустя четыре века ситуация кардинальным образом меняется, и территория балтов оказывается ограничена Восточной Прибалтикой.

На юго-востоке славяне выходят к верхним течениям Дона и Северского Донца. Славяне, двигаясь на юго-восток, достигли районов, подвергшихся опустошительному разгрому гуннами. Следствием которого было почти полное исчезновение существовавшей в III-IV вв. на территории Украины и смежных областей Черняховской культуры. "Среди создателей черняховской культуры было несколько этнических групп, в том числе, вероятно, и праславяне (на северо-западе). Но главную роль, по-видимому, играло здесь ираноязычное население, потомки скифов и сарматов, в значительной мере перешедших к земледелию".³⁹

В черняховцах или их частных группах очень многие пытаются увидеть славян или праславян. А.П.Новосельцев, в приведённом выше фрагменте, указывает на северо-западную группу. С.Ю.Сапрыкин, генетической предшественницей славянства видит ту часть черняховцев, которые занимали лесную и лесостепную зону от Словакии до верховьев Северского Донца.⁴⁰ Для Б.А.Рыбакова, вся эта культура – славянская. Но, как уже выше говорилось, кроме территориального совпадения других данных, позволяющих отождествить черняховцев со славянами, нет.

Основное ядро черняховцев – это перешедшие к осёдлому образу жизни ираноязычные скифо-сарматские племена, занимавшие степную и лесостепную зону Северного Причерноморья. С севера и северо-запада в лесной зоне к ним примыкали племена балтославянского массива, на западе – фракийцы, кельты.

Германцы, проходя с севера на юг, отделяют зону будущей пражской культуры от черняховцев, а позже гунны вообще уничтожают в степной зоне эту культуру, а также и большинство античных центров Северного Причерноморья. Таким образом если черняховцы и участвовали в первичном славянском этногенезе, то весьма незначительно и только их северо-западная группа отрезанная германцами от основного культурного массива и оттеснённая на запад.

Когда славяне стали расселятся в юго-восточном направлении, то на Среднем Днепре и в верховьях Северского Донца они встретились с остатками скифо-сарматских землепашцев. "Вероято именно от них у юго-восточных славянских племён (полян, северян) сохранились реликты иранской лексики, а так же иранские по происхождению и названиям божества восточнославянского языческого пантеона (Хорс, Симаргл, Вий и др.)"⁴¹

Другие построения исходят из того, что славяне долгое время соседствовали с иранцами-степняками, и вели с ними многовековую борьбу. В качестве доказательств привлекается мотив змееборчества русских сказок в сопоставлении со змееобразными тотемами скифов и/или сарматов.^13-30 Но мотив змееборчества не является уникальным для восточных славян. Драконьи сказки распространены чуть ли по всему миру. И этот мотив имеет гораздо более глубокую природу.

"Центральный образ индоевропейской мифологии – громовержец (древнеинд. Parjfnya-, хеттск. Piruna-, славянск. Perunъ, литовск. – Perkūnas и др.), находящийся "наверху" (отсюда связь его имени с названием горы, скалы) и вступающий в единоборство с противником, представляющим "низ", - он обычно находится "под" деревом, горой и т.д. Чаще всего противник громовержца предстаёт в виде змееподобного существа, соотносимого с нижним миром, хаотическим и враждебным человеку".⁴²

Заняв территорию по границе леса и степи и ассимилировав прежнее население, славяне перенимают не только иранских богов, но и прежние отношения иранцев с владетелями степи, а таковыми с VII века являются хазары. Славяне юго-востока начинают выплачивать хазарам дань.

Легенда о дани мечами, изложенная Нестором, с одной стороны, не может использоваться в качестве доказательства независимости славян от хазар, так как хазарские старцы, увидев дань обоюдоострыми мечами всего лишь предсказывают, что в будущем сами хазары будут платить дань славянам киевским, а с другой стороны, не имеет материальных подтверждений. Чисто славянский комплекс оружия в это время не выходит за рамки весьма низкотехнологичного дометалического уровня - дротики, луки с отравленными стрелами, большие деревянные щиты.

Отношения славян и хазар весьма сложны. Славяне, соседствуя с государством хазар, знакомятся с самой идеей государственности. Через хазарский каганат к юго-восточным славянам (полянам, саверянам, вятичам) попадают изделия из Халифата и Византии. Всё это, согласно взгляду В.О.Ключевского, способствовало экономическому и политическому развитию славян. Вполне возможно, что сам Киев был первоначально заложен в начале IX века как северный форпост Хазарии. Константин Багрянородный приводит название киевской крепости - Самватас, которое наиболее обоснованно связывается с тюрко-хазарским термином "верхнее укрепление" (sam + bat).^43-315(9.17) К этой же категории отсылок к вассалам-союзникам хазар, мадьярам, могут быть отнесены упоминающиеся в ПВЛ Угорьское урочище под Киевом и Ольмин двор в самом городе, название которого Г.В.Вернадский соотносит с мадьярским воеводой Оломом.^24-336 (Впрочем, Г.В.Вернадский очень часто отождествляет имена из одних источников с именами из других, не имея на это никаких иных оснований, кроме собственной концепции и похожести звучания слов. Как будто в прошлом жили только те несколько сот людей, имена которых нам известны и если два имени встречаются в разных источниках, то это обязательно один и тот же персонаж.) Есть подтверждения и археологические. Недавно был раскопан могильник "салтовского типа" - культуры надёжно сопоставляемой с Хазарским каганатом.³⁸

Но с мнением "об очевидном этнокультурном симбиозе славян и кочевников в лесостепной зоне"^14-86 согласится совершенно не возможно. Славяне соседствовали не с осёдлым ядром Хазарии, и даже не с её полукочевыми властителями – тюрками-хазарами, а с их союзниками и вассалами – уграми, совершенными кочевниками, урегулированные отношения с которыми представляются невозможными. Венгры вели себя точно так же как и их приемники: печенеги, половцы и т.п., о чём есть свидетельства восточных авторов, которые будут приведены несколько позже.

С середины VIII в. между двумя новообразованными центрами цивилизации - нижневолжским и циркумбалтийским начинает устанавливаться связь через земли "только что" освоенные славянами. На крайнем северо-востоке славянского ареала в пограничной с финскими племенами мери, муромы, мордвы, черемисов (мари) возникают промежуточные пункты. Ладога и Рюриково городище под Новгородом – северные ворота в славянские земли. Гнездово у Смоленска – центральный транспортный узел, обеспечивающий переправу из бассейна Волхова в бассейны Двины, Днепра и Волги. Темирево и Михайловское близ Ярославля – восточные волжские ворота, предел славянских земель.

Так складывается древнейший на Восточно-европейской равнине торговый путь из Арабского халифата через Хазарию, Волжский Булгар, славянские города северо-востока и запада русской равнины к побережью Балтийского моря. Именно в бассейнах Волги и рек, текущих к Балтийскому морю - Западной Двины, Великой, Волхова, и находят клады арабских монет IX века, которых в это время совсем нет в бассейне Днепра.^44-102 Но на этом пути не было купцов, которые проходили бы его из конца в конец. Сведения о славянском участке доходили до арабских географов, византийских и западноевропейских хронистов из вторых - третьих рук.

Временем, с которого восточные славяне входят во всемирную историю, можно считать середину IX века - время, когда появился путь Из варяг в греки.

Нестор в своей ПВЛ приводит описание обоих этих маршрутов и Двинско-Волжского и Из варяг в греки.

Когда же поляне жили отдельно по горам этим [имеются в виду днепровские кручи у Киева], тут был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, а в верховьях Днепра - волок до Ловати, а по Ловати можно войти в Ильмень, озеро великое; из того же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское... И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает река Днепр [Этакая "Европейская кругосветка" Е.К.]. Днепр вытекает же из Оковского леса и течёт на юг, а Двина из того же леса течёт и направляется на север и впадает в море Варяжское. Из того же леса течёт Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Так из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалиссы, и далее на восток пройти в удел Сима, а по Двине в землю Варягов, а от Варяг до Рима, от Рима же до племени Хама. А Днепр впадает устьем в понтийское море; это море слывёт Русским.

Далее Нестор рассказывает о первом "путешественнике", прошедшем эту "Европейскую кругосветку".

Когда Андрей [апостол Андрей Первозванный, брат Петра] учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуни устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и прибыл в устье Днепровское. И... пришёл... где впоследствии возник Киев, и отправился по Днепру вверх. И пришёл к славянам, где ныне стоит Новгород... И отправился в страну варягов, и пришёл в Рим... прибыв в Рим, пришёл в Синоп.

Боевые отряды (дружины) древних скандинавов (норманнов, викингов, варягов) и их торговцы (купцы) ещё в VIII веке освоили морской путь из Скандинавии в "столицу мира" Константинополь. Правда, воины и купцы часто были одними и теми же людьми - торговали, если не могли взять силой. Слово "купец" имеет скандинавский прототип. Kaupskip (каупскип) - корабль для перевозки грузов^45-102, в более поздние времена "каперство" - санкционированный государством разбой морских купцов в отношении военного противника. Вот такими "мирными" могли быть эти купцы.

Путь в Константинополь начинался в Балтийском или Норвежском море, огибал через Северное море, Атлантический океан и Средиземное море всю Европу. В середине IX века скандинавами был освоен другой путь - по рекам восточной Европы. Он начинался в Финском заливе, куда впадает Нева, шёл по Неве в Ладожское озеро, затем по реке Волхов в Ильмень-озеро. Далее, река Ловать почти до истока. Ловать контролировалась в двух пунктах, в районе устья из Старой Руссы и ближе к истоку из Великих Лук. Переход из Онежского бассейна в Западно-Двинский осуществлялся по волоку, длинна которого примерно 12 километров. Ладьи по этому волоку попадали в озеро Усвят, откуда по речке Усвяч в Западную Двину. Сплавившись вниз всего на несколько километров, уходили в левый приток Западной Двины - речку Касплю. Поднявшись вверх по Каспле почти до истока, доходили до озера Каспля, откуда по второму волоку, длинна которого примерно 15 километров, попадали в озеро Купринское и по короткому протоку, называющемуся Катынь, наконец, входили в Днепр. Выход в Днепровский бассейн контролировался Смоленском. Затем уже по Днепру в Чёрное море. В начале пути на Волхове и в конце на Днепре были пороги, требовавшие обноса. Большие суда викингов на 70 пар вёсел, дракары, здесь, на речных мелководьях, не годились и в Ладоге строились меньшие на 10-20 пар вёсел. Вдоль всего этого пути, за исключением области реки Невы и правобережья низовьев Днепра, к этому времени жили восточные славяне.

Таким образом, главным фактором в ранней истории восточных славян был географический фактор - а именно, их удалённость от Pax Romana (Римского мира). Племена, поселившиеся на берегах рек, текущих по равнинам Восточной Европы, оказались вне пределов, которых достигало материальное или духовное влияние Рима.

Первое великое государственное образование Западного мира - империя Карла Великого вовлекла в поле своего влияния западных славян, в то время как южные славяне оказались в поле влияния Византии - сохранявшей традицию как старого античного мира, так и деспотий Востока.

И только восточные славяне были не у дел. До тех пор, пока новые звенья цивилизации, сомкнувшись, не поднялись достаточно далеко на север и арабское серебро и золото, просочившись через лесные дебри, не засверкало на балтийском побережье, затмевая свет янтаря и привлекая охотников до себя, суля сто крат больше. Арабские дирхемы обещались стать проводниками для таких охотников по неведомым землям востока и довести их до источника - сказочного Багдада. И охотники нашлись - ими стали скандинавские викинги. То, что в результате вместо Багдада они оказались в Константинополе, всего лишь небольшое отклонение от курса, если смотреть из Скандинавии. Усилиями викингов, хоть они того и не хотели, оказались разбужены и вовлечены во всемирную историю задремавшие на берегах своих рек после эпохи расселения племена восточных славян. А проснувшиеся восточные славяне направили викингов по той дороге, по которой оказалось сподручнее им самим.

Глава 3.

Восточные славяне и варяги. Начало государственности.

Русский Хакан, Аскольд и Дир, Рюрик

3.1. Призвание Рюрика

Создание первого государства восточных славян, получившего впоследствии название Киевская Русь, началось с севера. С того места, где путь Из варяг в греки вступал на территорию, заселенную новгородскими славянами.

В 862 году в город Ладогу пришла дружина варягов во главе с Рюриком. Нестор пишет:

В лето 6370 (862 г.) Изъгнаша варяги за море, и не даша имъ дани, и почаша сами в собе володети. И не бе в нихъ правды, и въста родъ на родъ, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся. И реша сами в собе: поищем собе князя, иже бы володел нами и судилъ по праву. И идоша за море к варягамъ, к руси. Сице бо зваху ся тьи варязи русь, яко се друзии зовутся свеи, урмане, анъгляне, гъте, тако и си. Реша руси чюдь, словене и кривичи и вси: земля наша велика и обильна, а наряда в ней нетъ. Да поидите княжить и володеть нами. И изъбрашася 3 братья с роды своими, пояша по собе всю русь и придоша. Старейший Рюрикъ седе Новгороде, а другий Синеусъ на Беле Озере, а третий Изборсте Труворъ. И от техъ варягъ прозвася Русская земля. По двою же лету Синеусъ умре и братъ его Труворъ. И прия власть Рюрикъ и раздая мужемъ своимъ грады...

Упомянутые в этом отрывке народы, относимые летописцем к варягам, это - шведы (свеи), норвежцы (норманны), готландцы (готы, жители острова Готланд). Англяне же - это не англичане, которые не только не были варягами, но, как и их континентальные соседи - франки, весьма страдали от набегов викингов. Англяне - это датские племена англов, обитавшие на юге полуострова Ютландия (позднейший Ангальт), действительно участвовавшие, как и три других перечисленных Нестором народа, в движении викингов.

Эта версия Б.Крутицкого⁶⁰ может быть принята со следующим существенным уточнением. Т.к. археологически англы из Ютландии ушли все и совсем, то здесь можно говорить, вероятно, о том, что сменившие их датские племена некоторое время именовались из вне по старой привычке англами. Во всяком случае имя англов закрепилось за территорией навсегда. ПВЛ не знает имени данов, хотя Титмар Мерзенбургский, правда несколько позже в 1018 г., определяет основную воинскую силу Киева как стремительных данов.^86-329

Терминология, использованная Нестором, имеет строгий юридический смысл. Наряд - система централизованного государственного управления, а не просто прядок в смысле "порядка нет, все безобразничают". Правда - кодифицированный свод законов (ср. Русская Правда). Володеть - чисто юридический термин, вне контекста договоров в летописях не встречающийся.⁴⁶ Таким образом, "легенда" о призвании варягов, т.е. произведение изустного народного творчества, или, в лучшем случае, научно-публицистическая фальсификация, оказывается изложена языком юридического документа.

Д.С.Лихачёв, с великим пиететом относящийся к Нестору, в статье, комментирующей призвание Рюрика, Синеуса и Трувора^{3:398-400(к с.13)}, даже не упоминает его имени, а обвиняет в "создании легенды" по "законам эпического творчества" (т.е. именно в фальсификации, а не в изложении уже бытующих легенд, как это было с историей Кия и компании) неких, никому не ведомых, летописцев, а заодно новгородцев Яна Вышатича и Вышату. Цель фальсификации - поддержание реноме правящей династии (рода). Но тот же Д.С.Лихачёв пишет:

"О каждом роде фактов, приверженный этикету феодального общества средневековый писатель стремится писать в своей, только для этой группы предназначенной манере: о святом - только в житийных штампах (в трафаретных выражениях описываются детство святого, подвиги в пустыне, кончина, предсмертные слова и т.п.); о военных действиях - только в воинских формулах (враг наступает "в силе тяжце", стрелы летят "как дождь", кровь течёт "по удолиям"); умершему князю преподносится шаблонная некрологическая похвала и т.д. Не следует думать, что воинские трафареты применяются только в воинских повестях, житийные шаблоны только в житиях святых, и т.д. Здесь дело не в шаблоне жанров..., а именно в этикете: каждый род фактов следует описывать в только ему принадлежащей манере, в выражениях для него предназначенных. Вот почему в житиях святых военные действия изображаются не в житийных выражениях, а в воинских, в воинских же повестях изображение святого подчинено житийным шаблонам".

То есть, в тексте, изобилующем юридической лексикой, следует усматривать описание именно правовой коллизии, а вовсе не попытку возвеличить нынешних правителей описанием их великих предков. Тем более, если Рюрик современникам неизвестен, что утверждает тот же Д.С.Лихачёв, то нет и достоинства в том, чтобы быть его потомком.

Принимая теорию Д.С.Лихачёва относительно этикета древнерусских книжников, тем самым принимаем лежащее в основании этой теории представление, что основные психологические реакции, т.е. законы человеческого духа во все времена и у всех народов едины. И.Н.Данилевский в явном виде оспаривает этот подход и оппонирует Д.С.Лихачёву, ссылаясь на западную традицию, рассмотрения истории как истории изменяющегося духа – изменяющегося менталитета.

“Следовательно, не только наш образ мира принципиально отличается от образа мира летописца, но и способы его описания.” И далее. “Летописец, беседующий с нами, оказывается в положении миссионера, попавшего в страну неверных. Его речи во многом непонятны непосвящённым “дикарям”. Их восприятие происходит на уровне привычных им образов и категорий. При этом, однако, исходные положения и метафоры подвергаются таким деформациям и метаморфозам, что ассоциативные ряды, рождающиеся в головах “посвящаемых”, сплошь и рядом уводят их мысли совсем не туда, куда собирался направлять “миссионер”. В лучшем случае исходный и конечный образы связаны каким-то внешним сходством (правда по типу: Богородица = ”Мать Сыра-Земля”), в худшем из ветхозаветной правовой нормы, процитированной в популярном у отечественных историков законодательном памятнике, делается вывод о том, что Древняя Русь – раннефеодальное государство. Но главное, почти невозможно установить, насколько далеки или близки транслируемый образ и воспринимаемый фантом.”^97-10,11

Поскольку главным оппонентом в этом разделе (Введение) выступает Д.С.Лихачёв и именно его “этикет”, то следовательно выпадает основное звено доказательства существования и Рюрика и договора с ним. Однако во всём дальнейшем тексте И.Н.Данилевского не удалось найти ни одной новой трактовки событий, основанной на идее меняющегося менталитета, которая бы в корне отличалась от результатов, получаемых при традиционном подходе. (Это ни в коей мере не обвинение во вторичности или неспособности уважаемого И.Н.Данилевского к новым идеям. Просто книга является курсом лекций и посвящена более всего изложению уже существующих мнений и их оценке.)

И к тому же, если современный человек, читая автора десятивековой давности, может выделить у последнего цитату или ссылку на текст отстоящий во времени ещё на столько же, а то и на в два раза большее число веков, то дело “в общем не в бобине”, т.е. не менталитете. Тут уже не двойная рефлексия, а рефлексия шестого уровня сложности, а, как известно, из теории игр, уже рефлексия третьего уровня (он думает, что я думаю, что он думает) порождает гауссов шум, и исходная позиция не может быть вычислена, а только с некоторой вероятностью угадана или не угадана. По сему поводу остаёмся при своих.

Нестор внёс в текст ПВЛ дошедший до него в устной форме договор ильменских славян, кривичей и чуди с Рюриком. А донесли его переселившиеся в Киев новгородские бояре Вышата и Ян Вышатич: От него же и аз [я, Нестор] многа словеса слышах, еже и вписах в лъетописаньи семь. Обвинение последних в изготовлении политической фальшивки оставим на совести советских учёных. С кем поведешься от того и наберешься.

Во время описанных событий современного Новгорода, т.е. укрепленного поселения на месте детинца, ещё не было. Древнейшие слои Новгорода датируются 944 годом - на Троицком раскопе и 953 годом на Неревском раскопе.⁴⁷ Датировки точны, так как основаны на годичных кольцах тысяч деревьев, которыми были вымощены новгородские улицы. Мостовые клались раз в 15-20 лет друг поверх друга, образуя до 27-30 слоёв. Возраст использовавшихся деревьев - 100-200 лет. Под первыми из мостовых лишь очень тонкий культурный слой. Т.е. нынешний Новгород возник не ранее 940 года и был основан на новом месте, а не развился из предыдущих поселений. Ипатьевский список дополняет сведения Лаврентьевского: Рюрик первее срубиша город Ладогу, а на следующий год придоша к Ильменю и сруби город над Волховом и прозваша Новгород. То, что Ладога существовала до Рюрика - установленный факт, но летописец имел, по-видимому, в виду не закладку Ладоги на новом месте, а лишь строительство оборонительных сооружений, которых у прежней ремонтной пристани не было, а резиденции конунга они были, безусловно, необходимы. Что же касается Рюрикова Новгорода, то на правой, противоположной местоположению детинца, стороне Волхова недалеко от Новгорода раскопано так называемое Рюриково городище. Там обнаружены укрепления, пристань, амбары, дома славянского типа сочетаются с многочисленными находками скандинавского происхождения.⁶ И всё это древнее Новгорода на 80 лет - как раз время основания Рюрикова Новгорода.

Формула "Рюрик, Синеус и Трувор" получилась в результате русского произношения шведской фразы "Рюрик со своим родом и дружиной" (Sim hus, thru waring). Сам Рюрик - личность, известная в Западной Европе под именем Рориха графа Ютландского из клана Скъёдлунгов по прозвищу "Язва христианства" (Jel Christianitatis). Впервые это сопоставление Рюрика Новгородского и Рориха Ютландского сделал в 1836 году профессор Дерптского университета Ф.Крузе, установивший, что время, когда Рорих исчезал из поля зрения западных хронистов в точности совпадает со временем его появления на востоке.

Рорих родился в 800 году. Его отец Хемминг неудачно оспаривал в 810 гг. трон у наследников первого датского короля Годфрида, вместе с братом Годфридом бежал к Карлу Великому и получили лен во Фрисландии (Голландия). После смерти Хеминга в 837 году Рюрик унаследовал вместе с дядей лен Рустинген в Фрисланде. Будучи наследником и соправителем Рюрик почти беспрерывно воевал с королями Дании, защищая своё и, захватывая чужое. В сорок три года в результате раздела империи Карла Великого он был обвинён королём франков Лотарем в измене, лишён лена и схвачен. Рюрику удаётся бежать к королю Людовику, получившему при разделе германские земли, но служба королю его не удовлетворяет - он сам хочет быть как король. Рюрик уходит от императора. После чего и становится Jel Christianitatis. Почти двадцать лет он воевал в Германии, Франции, Англии, Скандинавии, где также пытался создать собственное государство, его эскадры достигают 300 кораблей. Он заключал и разрывал договоры с Германским императором и королём Франции, получал земли и изгонялся своими подданными, крестился и возвращался к язычеству. В конце концов, Лотарь вынужден был пойти на компромисс с Рюриком и дать ему новое владение, с условием защищать побережье от других викингов. Не добившись короны на западе, он уже шестидесятилетним начал всё с начала на востоке.

Рюрик принадлежал к тому типу людей действия, которых в большом количестве порождало молодое феодальное общество. Эти люди в угоду своим амбициям и благодаря личной энергии и таланту разрушали и творили тот мир, в котором жили. Создавали и уничтожали государства, становились апостолами церкви и основателями ересей, шли до самого края Земли.

Приход Рюрика во главе варягов-руси на землю словен (будущих новгородских славян), кривичей и их союзников - чуди и мери (племён, родственных современным эстонцам и финнам) с целью создания собственного королевства был бы одним из примеров подобных авантюр, если бы это было простой завоевательный поход. Но Рюрик пришёл не незваным гостем. Рюрик с дружиной был приглашён "новгородцами" на княжение. Во главе партии, пригласившей варягов, стоял Гостомысл. История Гостомысла изложена В.Н.Татищевым по несохранившейся Иоакимовской летописи. "Гостомысл" - говорящая фамилия (или, что скорее более верно, нарицательное имя главы партии). "Гость" происходит от скандинавского gestr -"гость", "чужой, чужестранец"^45-190, получившего на Руси смысл "торговец, купец", ("Ой, вы гости-господа, долго ль ехали, куда?"). "Мыслить" имеет значение составлять планы (замышлять) в чью-то пользу, "Гостомысл" - замышляющий в пользу торговцев. Военная сила Рюрика, по мнению этой партии, должна была обеспечить безопасность торгового пути и беспристрастный суд в торговых делах.

Призвание Рюрика не было ни первым, ни единственным. Под тем же 862 годом в ПВЛ записано: И они [словене] изгнали варягов за море и не дали им дани и начали править сами. Но так эти сведения предваряют рассказ о призвании Рюрика, то их можно отнести на более раннее время и сопоставить с эпизодом в Житии Св. Анскария. В нём записано, что в 852 году какие-то датчане переплыли Балтийское море и захватили город в земле славян (in jinibus Slavorum).^24-339 В Ладоге раскопан горизонт Е2, датирующийся примерно 860 годом, со следами большого пожара. Эти следы пожара вполне можно связать с изгнанием датчан.⁶

Известны другие князья из варягов: в Полоцке на Западной Двине Рогволод, в Турове на реке Припять, притоке Днепра - Труа. В Киеве обосновались "мужи Рюрика Аскольд и Дир", как их называет Нестор, откуда они в 860 году совершили военный поход на Константинополь. Поскольку в Киеве варяжские правители появились раньше, чем Рюрик в Новгороде, то в действительности они были самостоятельными и независимыми конунгами. Но не с этих других, а именно с Рюрика начинается традиция государственной власти на Руси. Только договорный, правовой характер вокняжения Рюрика в 862 году в Новгородской земле делал его власть властью по праву, а не только властью силы. И именно этот юридический акт положил начало русской государственности.⁴⁸

Тысячу лет назад, также как и сейчас, навязать всему обществу политическое решение, удовлетворяющее чьи-то корпоративные интересы, было не просто (хотя корпоративные интересы - это далеко не всегда плохо). И тогда и сейчас для пропагандистского обеспечения политического переворота требовалось выдвинуть некоторую общенациональную идею. Такой идеей стала идея прекращения вражды (по-видимому, дошедшей до вооруженного противостояния), возникшей между отдельными группами в новгородской земле после первого изгнания варягов, поскольку каждый из членов победившей коалиции попытался добиться власти исключительно для своей группы. Эту архаическую структуру – союз различных групп, как родовое пятно, новгородское общество пронесло через всю историю от зарождения до гибели. Невозможность договориться между концевыми старшинами в конечном итоге и является причиной подчинения Новгорода Москве.

Идея Гостомысла состояла в том, что раз никто не хочет подчиняться соседу, не веря в его равное к себе отношение, тогда давайте все будем подчиняться кому-то со стороны. Поищем себе князя, который бы владел нами и судил все дела справедливо. Отправленные к варягам послы заявили: Земля наша велика и обильна, да порядку в ней нет, пойдите княжить и владеть нами.

Как бывает в таких случаях, демагогия на всех не действует. В Новгороде была и другая консервативная партия, чьи интересы не были связаны с торговлей, и они не были заинтересованы в чуждых им властителях. Или же идея Гостомысла, так же принадлежавшего к какой либо группе не устраивала других просто потому, что её высказывал чужак, и психологическое неприятие превышало прагматические соображения. Эта партия во главе с Вадимом Храбрым через два года после вокняжения Рюрика подняла восстание, но проиграла. Вадим был убит, его сторонники бежали в Киев.

Никоновская летопись.

864 (6372) г. Оскорбились новгородцы, сказав “как нам быть рабами и много зла всяческого пострадать от Рюрика и от рода его”. Того же лета убил Рюрик Вадима храброго, и иных многих избил новгородцев, советников его.

867 (6375) г. Того же лета убежали от Рюрика в Киев множество мужей.

Татищев.

869 (6377) г. В сии времяна словяне бежали от Рюрика из Новгорода в Киев, зане убил Водима хороброго, князя словенского, иже не хотеша яко рабы быти варягам.

Рюрик перенес столицу из Ладоги, расположенной в нижнем течении реки Волхов у Ладожского озера, намного южнее к самому истоку Волхова из Ильменя, где и основал в центре своей новой земли новый город. Этим он начал осуществлять план, для выполнения которого и был приглашён - объединение всего пути Из варяг в греки длинной в 2 тысячи километров в одних сильных руках.

Дальнейшему продвижению Рюрика на юг воспрепятствовали утвердившиеся в Киеве Аскольд и Дир. Посланный в Полоцк Рюриков муж был выгнан оттуда киевлянами.

Призвание Рюрика дало толчок процессу объединения восточнославянских племён в единый народ, который примет для себя имя русь, русские, от имени призванных им себе на службу боевых дружин, вождей которых он, этот новый народ, признал своими князьями (В.О.Ключевский).

Существует обширная критика исторических построений, основанных на следовании в главном версии, предложенной в ПВЛ. С одной стороны, это "антинорманисты", отрицающие какое бы то ни было положительное значение скандинавов в образовании древнерусского государства (в крайнем случае, признавая только отрицательное - в борьбе с варягами-находниками объединились северные племена с центром в Новгороде). С другой стороны - "гипернорманисты", не только признающие за варягами государствообразующее начало, но считающие, что в начале истории в силу огромного военно-технического превосходства варяжских дружин над славянскими общинами это государство или множество этих государств от Ладоги до Крыма и Тамани только варяжскими и были, а славяне в этом (или этих) государствах были только бесправными подданными иноземных властителей.

В обоих случаях "Повесть временных лет" рассматривается как сборник легенд и политических установок, достоверность информации которого весьма сомнительна.

Для "антинорманистов" характерно последовательное выведение Русского государства из славянского племенного союза, складывающегося у реки Рось - притока Днепра, что, разрешая одни противоречия в наборе фактических данных, создаёт гораздо больше новых. Этот путь неизбежно приводит к необходимости перетолкования источников. Например, сведения Нестора о скандинавском происхождении Аскольда и Дира отвергаются, и вместо них предлагается династическая версия о прямом наследовании от первых славянских князей Кия, Хорива и Щека до Аскольда и Дира. Источник этой версии - польский историк Ян Длогуш (ум. 1480 г.). После смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русских, пока наследование не перешло к двум родным братьям Аскольду и Диру.⁴⁹ Удивительно, что столь важный документ, который, по мнению А.А.Шахматова, М.Н.Тихомирова, Б.А.Рыбакова, имеет большее значение, чем "Повесть временных лет", не был ни переведён, ни издан в СССР.

Но бывали вещи более печальные. “А.А.Шахматов отмечал, что в городах Северной Руси были широко распространены предания о варяжских (скандинавских) князьях”.^86-450 Отмечать-то отмечал, но только этот слух, об этих преданиях и остался. Ни записать, ни опубликовать эти предания никто похоже не удосужился. Зачем нам вражьи сказки.

Другая проблема - практически все письменные свидетельства: восточные, византийские и западноевропейские в IX веке под именем "русь" знают только людей, носящих скандинавские имена и говорящих на языках скандинавских народов.

Такое перетолкование облегчалось принятой в советской исторической науке методологией критического анализа источников. К сожалению, условия научной деятельности в СССР были таковы, что противоречие некоторым установленным догмам было в сталинские времена опасно смертельно, а в более поздние - опасно с точки зрения возможности профессиональной деятельности. Методология критического анализа источников в таких условиях придала чрезмерно большое значение поиску ответа на вопрос "Кому выгодно?" То есть, оцениваются идеологические установки древнего автора или его властных покровителей - светских или церковных, и в соответствии с этим подтверждается или отрицается достоверность приводимых сведений. Например, историчность сведений о призвании Рюрика отрицалась на том основании, что они были добавлены в первоначальный текст в Новгороде, озабоченном своей самостоятельностью по отношению к киевским князьям.

Именно "антинорманизм" был в последние сорок лет существования СССР доктриной, одобряемой коммунистическими идеологами ("борьба с буржуазными фальсификаторами истории"). Нельзя сказать, что это сильно навредило академической науке - разок на 100 страниц пнув норманистов, можно было вполне корректно излагать факты и делать их анализ, но история как публичная наука была поставлена в весьма неудобное одностороннее положение.

Односторонность эта была следующего характера. Поскольку официозные марксистско-ленинские исторические тексты в силу ограниченности мысли были столь же ограниченны и в языке изложения - что-то вроде материалов съезда КПСС, только на исторические темы, читать их в метро для удовольствия было совершенно невозможно, а обсуждать неинтересно. Следовательно, выход подобных монографий не становился публичным событием. Одновременно кураторами исторической науки в СССР (представители КГБ и ЦК КПСС) культивировалось и другое менее официозное направление. Так как это направление характеризовалось не столько марксистским классовым, сколько национальным (или националистическим - отсюда их "антинорманизм") подходом, то эта культивация проводилась с соблюдением приличий. На закате СССР как бы демонстрировалась опала на главных идеологов этого направления - Л.Н.Гумилёва и Б.А.Рыбакова. Именно эти авторы стали наиболее популярны в силу их вполне объективных заслуг. Их книги, благодаря обширной фактографии, логичности изложения, "человеческому" языку, умеренной фронде (т.е. неортодоксальной социалистичности) и т.д., стали занимательным чтением.

Последовательные "антинорманисты", как официозные, так и не очень, и даже вовсе не антинорманисты, а просто люди, работающие в определённой среде, сознательно или по инерции, но неодинаково относились к источникам разного происхождения, предпочитая восточных и византийских авторов в ущерб, например, скандинавским сагам. Сведениям восточных авторов посвящены классические исследования, например Б.Н.Заходера, А.П.Новосельцева, и почти всегда в разделах "источники" и "библиография" найдётся развёрнутый пункт: "сведения восточных авторов", то раздел по теме "сведения скандинавских саг" окажется куцым на этом фоне. Это, по крайней мере, относится к таким авторам как Б.А.Рыбаков и Г.В.Вернадский (у последнего, например, в работе “Древняя русь” даётся ссылка на 3 (три) анголо-саксонских и скандинавских источника против ~60 восточных). Хотя почти весь корпус этих сведений давно известен и не игнорируется, в смысле упоминаний, но и не анализируется наравне со сведениями других источников, а просто откладывается в сторону, как кусочки мозаики из другого набора. Так незавершённое исследование "Древняя Русь и Скандинавия" Е.А.Рыдзевской, умершей в блокаду, опубликовано только в 1978 г. Правда в последнее время эта ситуация исправляется и в учебном пособии «Древняя русь в свете зарубежных источников» 1999 г. под редакцией Е.А.Мельниковой пять разделов – античные, византийские, восточные, западноевропейские и скандинавские источники занимают равное положение.⁸⁶

Примерно такая же судьба и у археологических находок скандинавского происхождения IX века в Ладоге, Новгороде, Гнездовском Городище (первый Смоленск) и в других местах. Например, так называемые "дружинные" захоронения - остатки захоронений, произведённых по скандинавскому образу, когда тело сжигалось в ладье, или кузнечное оружейное ремесло, на начальном этапе практически всё бывшее либо скандинавским, либо "лицензионным". Эти находки, среди прочего, снимают вопрос о знании варягами славянского языка, так как основавшие Ладогу скандинавы ещё долго составляли сравнительно самостоятельную политическую организацию⁵⁰, и многие из них, живя всю жизнь со славянами, должны были быть двуязычны.

С другой стороны интересующий нас период действительно лучше отражён у восточных авторов. Они напрямую описывает территорию и народы, в то время как только “тщательный анализ неясных упоминаний, мимоходом сделанных замечаний, происхождения некоторых сюжетов в сагах о древних временах показывает, что за ними стоят воспоминания, подчас смутные и обрывочные” о эпохе походов на Каспий и Константинополь, торговле в Булгаре с арабскими купцами, основания королевств в Гардарики и т.п. Поэтому с восточных авторов и начнём.