Современное содержание понятия нарратива

            Новое время, начиная с гуманизма Возрождения и переосмысления Лютером и Кальвином «Исповеди» Августина Блаженного, принесло понимание повествования как самопонимания личности и истории с точки зрения взаимодействия отдельных индивидуальных историй. Жизнь каждой личности представляет собой осмысленное целое в форме истории, а история социума предполагает переплетение этих историй. Литературный нарратив в этот период осмысляется не столько как часть поэтики и риторики, сколько — с позиций психологии творчества — как воплощение «творческой индивидуальности».[12]

По мере отказа от концепции доминирующей роли научной рациональности в жизни общества и складывания представлений о рациональности, содержащейся в опыте, воплощающейся в деятельности, речи, установлениях культуры, нарратив как сложная смыслообразующая форма, которая выражается в объединении описаний положения дел, содержащихся в отдельных предложениях, в особый тип дискурса, привлек внимание социологов, социальных психологов и философов. Иначе говоря, нарратив понимается не как жанр, сводящийся к корпусу существующих текстов, но как тип дискурса, изменчивый, но неуклонно порождаемый культурой. Когнитивный психолог Джером Брунер в работе «Реальные сознания, возможные миры»[13] (1984) ввел различение логико-научной, или парадигматической, и нарративной рациональности. Термин «парадигматический» относится к такому типу дискурса, который служит для того, чтобы продемонстрировать или доказать то или иное утверждение, связывая его с другими на основе формальной логики. Термин «нарративный» используется для обозначения такого типа дискурса и рассуждения, которое строится на основе значения целого, построенного как диалектическое объединение его частей. В нарративной схеме организации информации событие понимается, когда объясняются его роль и значение в связи с некоторыми целью, проектом или целым человеческой жизни. Объяснение событий в нарративном дискурсе ведется в известном смысле ретроспективно: посредством прояснения их значения, вытекающего из последовавших за ними других событий и результатов действия. Нарратив позволяет распознавать осмысленность индивидуальных опыта и переживаний посредством указания на то, как они функционируют в качестве частей целого. Его специфическим предметом является поэтому сфера человеческих дел и воздействующих на людей событий. Это отличает нарративный дискурс как от парадигматического (подводящего события под универсальный закон), так и от коммуникативного (сориентированного на норму коммуникации).

Предыдущий абзац может показаться нелогичным отступлением, ведь предшествующее изложение было связано с эволюцией литературного нарратива. Тем не менее это отступление в сторону рациональности нарратива оправдано. Раз уж мы касаемся здесь древних истоков понимания нарратива, нелишне напомнить, что познавательная функция нарратива прямо зафиксирована в его этимологии. Термин «нарратив» связан с латинским словом gnarus, то есть «знающий», «эксперт», «осведомленный в чем-либо», восходящим, в свою очередь, к индоевропейскому корню gnо — («знать»). Х. Миллер обращает внимание, что тот же корень лежит в основе «анагнорозиса» — слова, которым Аристотель определял момент «открытия» в трагедии. Слово «наррация», означающее «дать устный или письменный отчет о чем-то, рассказать историю» — член семьи слов, которая включает в себя «когнитивный», «гнозис», «диагноз», «гномон», «физиогномия» (искусство определения характера по чертам лица), «норма», «нормальный» (от латинского «норма», что означало измерительную линейку). Миллер справедливо обращает внимание на то, что «в понятие наррации скрыто вписаны идеи суждения и интерпретации, темпоральности в ее сложности и повторении».[14] Рассказывая, человек не только прослеживает последовательность событий, но и интерпретирует ее: «(г)наррация есть гнозис, рассказывание тем, кто знает. Но это также и диагнозис, акт идентификации или интерпретирования посредством дискриминирующего чтения знаков».[15] 

«Минимальное» определение нарратива дано Барбарой Хернстейн Смит: «кто-то рассказывает кому-то, что что-то произошло».[16] Различны пути, какими о том, что произошло, можно рассказать. Эти различия зависят от того, кто рассказывает: различные рассказчики и различные группы людей располагают разными способами поведать о том, что заслуживает внимания других. Но различны и способы, какими эти различия можно объяснить и типологизировать, по-разному определив истории, по-разному помыслив их социальные и культурные функции. Если абстрагироваться от этих последних различий и попытаться выделить то, с чем по поводу нарратива согласно большинство, картина получается следующая. Нарратив представляет собой универсальную характеристику культуры в том смысле, что нет, по-видимому, ни одной культуры, в которой отсутствовали бы те или иные его виды. Культуры аккумулируют и транслируют собственные опыт и системы смыслов посредством повествований, запечатленных в мифах, легендах, сказках, эпосе, драмах и трагедиях, историях, рассказах, шутках, анекдотах, романах, коммерческой рекламе и т. д. Способность быть носителем культуры неотделима от знания смыслов ключевых для данной культуры повествований. Степень социализации индивида также связывается с определенной мерой его языковой компетентности, ключевым компонентом которой является способность индивида рассказывать и пересказывать истории. Нарратив — фундаментальный компонент социального взаимодействия, выполняющий функции создания и трансляции социального знания, а также самопрезентации индивидов.