Глава 2. «Восковая персона»

Повесть называется "Восковая персона" потому, что после смерти Петра художник Растрелли создает его восковое подобие. Фигура встает, когда к ней приближаются, и поднимает руку. И одним кажется, что покойный император приветствует их, а другим, что он гневно указывает на дверь. Фетиш создается, чтобы продолжал действовать страх, который был сильнейшим оружием петровского государства. Восковой император властвует над разрушающимся хаосом его великих дел до тех пор, пока его не ссылают в кунсткамеру, к другим "монстрам и раритетам".

В. Каверин в статье «Друг юности и всей жизни» [2] : «Повесть "Восковая персона" стоит несколько в стороне от других произведений Тынянова, хотя нисколько не уступает им ни в конкретности исторического воображения, ни в силе, с которой нарисованы деятели петровского государства. Она порою трудна для чтения: она написана как бы от имени человека петровского времени, когда в русский язык ворвалось множество иностранных слов, подчас в неожиданных и причудливых сочетаниях. Это были слова, еще как бы неловко и неуверенно чувствовавшие себя в чужом языке и вместе с тем необычайно резко окрашивавшие разговорную речь того времени. Нужно было глубоко проникнуть в лексику Петровской эпохи, чтобы воспроизвести ее на страницах "Восковой персоны".

Но стилистическая новизна и острота этой повести заключается не только в том, что в ней воспроизведен язык Петровской эпохи. Эти языковые средства помогли Тынянову создать характеры, поразительные по своей точности. Таков Меншиков с его потерей представления о том, что его окружает, с его страхом перед огромностью того, что находится под его неограниченной властью, с его любовью к "даче", то есть к взятке, которая мила ему именно конкретностью, определенностью, ощутимостью. Такова Екатерина, так и оставшаяся деревенской девкой, погруженная в мир поразительно ничтожных интересов. Таков, наконец, сам Петр, умирающий в одиночестве на своем холодном ложе, вокруг которого с каждым часом образуется пустота, простирающаяся далеко, граничащая с крушением всего, что он сделал, доходящая до тех пределов, которые он некогда завоевал с "великим тщанием и радением"».

Леонид Рахманов в статье «Старый любительский снимок» [4]: «Тыняновский слог, изобилующий инверсиями, неожиданными поворотами, с каждой новой строкой заставляет нас переосмысливать предыдущую фразу, предыдущий образ. Вообще, образная и психологическая насыщенность, гибкость и сила языка "Восковой персоны" таковы, что их можно сравнить только с прологом к "Вазир-Мухтару", но там три страницы, а здесь шестьдесят... Поразительный пример поэтической мощи в прозаической вещи!»

Б.М. Эйхенбаум, статья «Творчество Ю. Тынянова» [11]: Повесть начинается смертью Петра; он умер, но продолжает существовать в виде "восковой персоны", которая движется на тайных пружинах и беспокоит живых. Здесь чувствуется идейное и художественное присутствие пушкинского "Медного всадника". Верный своему методу, Тынянов дает, однако, Петровскую эпоху и самого Петра интимно, "вровень". Он подслушивает предсмертный бред Петра, достигая этим необычайного эффекта: перед нами не только величественный, но и трагический образ "работника на престоле". Повесть оказалась слишком кусковой, несобранной: она кажется то слишком длинной, растянутой (потому что распадается на эпизоды и новеллы), то слишком короткой, потому что взят огромный и разнообразный материал.

В главах о Петре развернута патетика внутреннего монолога, знакомая нам по "Смерти Вазир-Мухтара", а дальше этот монолог сменяется повествованием без всякой патетики и лирики (как в "Подпоручике Киже"), доходящим до имитации языка Петровской эпохи. Получилась повесть без героя, но с явным внутренним тяготением к нему - с "поисками героя". Так подготовлялось возвращение к жанру биографического романа, к жанру "Кюхли", но в новом историческом масштабе, в новом аспекте. Исторические повести без героя создали базу для новой художественной монографии, посвященной Пушкину.

«"Восковая персона" - лишь небольшая доля тех замыслов, которые он намеревался осуществить. Юрий Николаевич мечтал написать не о смерти, а о жизни и деятельности Петра. Собирал материалы, делал выписки, читал множество книг. Десятки блокнотов буквально испещрены набросками, планами, заготовками будущих произведений. Подчас не верится, что все это работа одного, тогда уже тяжело больного человека» – пишет Н.Степанов в статье «Замыслы и планы» [6].

«Восковую персону» от прочих произведений Тынянова отличает острый исторический скептицизм. С помощью описания бытовых мелочей и гротескных подробностей Тынянов рисует обратную сторону Петровской эпохи, занимает позицию исследователей, которые отрицали исторически-прогрессивный смысл реформаторских преобразований Петра. Эпоха Петра – это чудовищная «куншткамора», по мнению Тынянова.