Осознание масштабных реальностей в парадигме регресса

Политическое рождается из двух основных элементов: из осмысления человеческим обществом масштабных (во временном и пространственном смыслах) реальностей и из выработки (на основании результатов этого осмысления) волевого проекта, направленного на настоящее, будущее, внутренний и внешний миры.

Вершиной осознания масштабного в данном случае является сам миф о регрессе, потому что в нем мы имеем фундаментальную и конкретную оценку реальности окружающего мира и человеческого общества. Нет ничего более масштабного, чем этот взгляд на историю, который, по большому счету, говорит нам о ее смысле и ее ориентации все. Когда человек сознательно утверждает (или просто принимает) миф о регрессе, он становится "на один уровень с богами". Через такое утверждение вектора мировой истории он соприкасается с силами судьбы, которые управляют всем мирозданием.

Признать, что мир движется от полноты к пустоте, значит занять активную позицию в отношении самой сути бытия, которое пребывает в процессе умаления. И, следовательно, процесс умаления (замутнения) бытия, осознанный как всеобщее содержание качественного времени (истории), становится главным вызовом человека и человеческого общества. Это сразу создает систему координат: в прошлом -- бытие, в будущем -- небытие. Отсюда вытекает историческая позиция, нравственный вектор человека и общества – сдерживание потока энтропии. Полис, политика, Государство становятся крепостью на пути растянутого во времени "скольжения в никуда". Отныне все приобретает смысл и цену в перспективе этике "противостояния времени", что сказывается на всех формах отношения к Политическому, на всем строе политического мышления.

Проект: консервативный героизм

Какой волевой импульс можно основать на этом довольно пессимистическом взгляде на сущность мироздания? Если все деградирует и распыляется, откуда взять энергии оптимизма, силы и желание переделывать, перестраивать общество, разрабатывать и принимать новые законы?

И воля и оптимизм здесь вполне возможны, но это консервативная воля и консервативный оптимизм. Политическая воля традиционализма может иметь две основные версии: - воля к сохранению бытия, сакральности, мудрости перед лицом рока; – воля активного возврата к истокам.

Такой подход может служить надежным основанием для целого спектра активных политических установок: радикальная защита политических и социальных институтов, уходящих корнями в древность, основанных на Традиции или стремление реформировать имеющиеся институты, чтобы привести их в соответствие с древними образцами. Между двумя стратегиями консерватизма есть существенная разница: сохранение имеющегося -- это пассивная версия традиционалистского политического проекта, а возврат к истокам -- активная версия. Показательно, что проект Платона, отсылающий к Атлантиде и "идеальному государству", является активной версией консерватизма, настаивающей не просто на сохранении, но на активном волевом возврате к изначальным моделям Политического.⁴

Теория прогресса и Политическое

Прогрессистская парадигма видит развитие Политического прямо противоположным образом, нежели традиционализм. Развитие политических институтов рассматривается как в целом поступательный процесс. Политические институты древности оцениваются на основании того, насколько они похожи на современные, ближе к ним по структуре и качеству. Наиболее древние политические системы понимаются и описываются как наименее совершенные, как архаичные, убогие, смехотворные. Эволюция политики с древности до настоящего времени рассматривается как долгий (подчас извилистый) путь к идеалу. "Современное" в такой картине истории тождественно "хорошему", "положительному", "эффективному", "оптимальному" и т.д.

В прогрессистской модели политический процесс истории совпадает с процессом развития в целом и является его отражением. Смысл, ценности и достижения эволюции "накапливаются" в Политическом и проявляются через него, отражая в концентрированном виде остальные аспекты человеческого развития. Наиболее позитивным и содержательным в прошлом считается то, что напоминает настоящее.

Поэтому столько томов политической истории в XIX- XX веках посвящены афинской демократии, и в то же время все политологические исследования режима Древней Спарты, кочевых империй Евразии или средневекового Ирана можно пересчитать по пальцам. Это происходит потому, последние совершенно не похожи на то, что повсеместно утвердилось в качестве политического строя в Европе XVIII века, а афинская демократия отчасти похожа. "Афинская демократия была прогрессивным политическим режимом",-- утверждают нынешние либерал-демократы. Но причина такой оценки кроется на глубоком парадигмальном уровне: афинская демократия "прогрессивна" ("позитивна"), потому что имеет много общих черт с устройством современных западных обществ. Это – решающий аргумент, прошлое оценивается через сравнение с настоящим. Традиционалисты, естественно, считают наоборот: раз афинская демократия похожа на современные политические системы, она является примером раннего вырождения политики, а монархические авторитарные общества древности, напротив, хороши, именно потому, что они не похожи на современность.