Древний полис вступает в Политическое

Представим себе конкретное политическое общество с максимально-гуманистической антропологией, например, древнегреческий "полис" (дословно, "город"), от которого и пошло слово "политика". Этот город населен людьми, воспринимающими самих себя и других людей как открытый процесс обмена энергиями между миром богов и миром низших недочеловеческих существ.

Вступая в Политическое, этот полис -- например, Афины -- воссоздает истории о своем мифологическом происхождении, об основавших его богах, о деяниях героических предков, его защищавших, о посетивших его героях, о девственной богине-воительнице, богине высшей мудрости Афине-Палладе. ... Каждое место в городе, каждый храм, каждый дом, каждая площадь – освящены мифом и символом. Этот город сам по себе является открытым процессом, в нем из людей, обрядов, преданий и таинств лепится некий единый сакральный живой трепещущий космос сгущенной жизни, и концентрируя эту жизнь воспоминанием об истоках, он готов столкнуться с новыми вызовами, идущими извне и изнутри. Теперь у его политики есть основание, есть фундамент.

Если городу угрожает неприятель, на основании этого фундамента принимается решение о необходимости войны. Это всеобщее и ничье одновременно решение, оно принимается и рассудочно, и эмоционально (на основании патриотических чувств), и с вмешательством божественных сил – большое внимание уделяется предсказаниям оракулов и жрецов. В этом решении, например, о войне, соучаствует все – человеческое и нечеловеческое, рассудочное и иррациональное, прошлое, настоящее и будущее. Это политика всего города, решение принимают Афины. Афина же, воительница, и будет соучаствовать в битве с неприятелем. Истоки этого решения, этой воли теряются в стихии открытого процесса. Напрасно мы станем искать окончательной инстанции, за него ответственной, – ответственность равномерно распределена по множеству планов, и вместе с тем, это изъявление позиции целого.

Попадая в другой полис, житель Афин окунается в иную политику. Там правят иные боги и чтутся иные герои, там другие культы и иные мистерии, разнятся обычаи, отлична структура правления и организации. Это иное Политическое, но столь же открытое, столь же многомерное и живое. Но в центре его – если мы, к примеру, возьмем Спарту – стоят враги Афин – Аполлон и Диана. Значит другие нравы, другие привычки. Конфликты городов суть конфликты богов, земное незаметно переходит в небесное, интриги земных царей, аристократов и тиранов незаметно переплетаются с хитроумной любвеобильностью Зевса и ревностью его супруги Геры. В Политическом люди и боги соседствуют, грань между ними прозрачна и туманна, она легко преодолевается в обе стороны.

Минимальный гуманизм отменяет онтологию Политического

Для минимального гуманизма Политическое не есть самостоятельная реальность, сопричастность к которой сама по себе есть важное и высшее благо, это сфера договора, контракта между индивидуумами.

Таким образом, переходя от максимального к минимальному гуманизму, мы не просто переходим к частным версиям возможных мировоззренческих и политических учений, на нем основанных, мы отходим от онтологического понимания самой политики. Политика и Политическое, с точки зрения минимального гуманизма, есть нечто абсолютно иное, нежели политика в ее тотальном (философском) понимании.

Минимальный гуманизм появился сравнительно поздно в истории и вначале развивался на относительно небольшом географическом пространстве. Речь идет о Европе Нового времени. Да и там он соседствовал и соперничал с иными моделями, тем или иным образом сохраняющими связь с максимальным гуманизмом.

С точки зрения минимального гуманизма, философии политики, в том понимании, о котором речь шла выше, просто не может быть. Политика мыслится как договор индивидуальных существ между собой, не обладающий самостоятельной реальностью и значением. В данном случае минимальный гуманизм в своем предельном воплощении, предельной формулировке ведет к отмене Политического.

По большому счету, минимальный гуманизм есть такая форма политической антропологии, которая нацелена на полное отрицание Политического во всех его сущностных качествах. Есть учения, которые отрицают самостоятельную реальность власти; есть учения, которые отрицают нужду государства в ценностных системах; есть учения, которые отрицают, что коллективная идентификация является важнейшей составляющей политики. Веер отрицаний конкретной политической онтологии есть многообразное выражение минимального гуманизма.

Минимальный гуманизм основан на отрицании автономного бытия того, что внеиндивидуально и внерассудочно, а Политическое именно таково. Минимальный гуманизм исходит из того, что политического целого нет. Есть только части, и только они реальны и автономны. Части здесь заведомо больше целого.

Общество, с которым имеет дело антропология минимального гуманизма, стремится освободиться от политики, ускользнуть от Политического. В отличие от древнегреческого полиса и его обитателей, оно отказывает богам в бытии (вместо этого может быть или не быть вера в Бога); оно отказывает в бытии миру (вместо этого – "картина мира", "представление о мире"). Начав с геноцида фантастических существ, населявших некогда гроты, леса, поля, реки, побережья и озера, критический разум обескровил и самого человека, заперев его в узкой темнице "категорического императива", где гипотезы и представления, анализ и описание заменили живую ткань открытого бытия. Закрыв человека сверху и снизу, загерметизировав общество, раздробив его на атомарные частицы, пятно минимального гуманизма стало распространяться вширь и вглубь, стараясь вовлечь в себя остальные сектора общества, где еще сохранялось живое присутствие Политического.