Греховность царской власти в иудаизме и десакрализация политики

В определенный момент истории царская власть устанавливается и среди древних евреев. Пророк Самуил помазует на царство первого царя Саула, от которого власть переходит к царям Давыду и Соломону. Несмотря на это в иудаизме устойчиво сохраняется скептическое, почти подозрительное отношение к царям.

Жизнеописания даже праведных царей иудейских -- таких, как царь-пророк Давыд и царь Соломон, – обязательны сопряжены с преступлениями, с нарушениями этических установлений. Тема царства сочетается с темой греха*.

Именно в древне-еврейском обществе, основанном на концепции креационизма, мы находим впервые предпосылки той политической системы, которая несет в себе зародыш десакрализации. Поскольку мембрана между миром и его причиной (Творцом) здесь является абсолютной, непроходимой, непрозрачной, то, соответственно, происходит изменение отношения и к самой Вселенной, на аналогии с которой основано понимание Политического.

Креационистская политика как система запретов и ограничений

В определенном смысле, Вселенная, понятая как не-Божество – более того, как не-Божество, которое никогда не сможет стать Божеством -- рассматривается как сфера запрета. Мир начинается ассоциироваться с "нечистотой", которая противопоставляется трансцендентной чистоте. На фоне этой недоступной чистоты земные вещи видятся как объекты, которых следует избегать, а естественные проявления – как то, что следует подавлять, искоренять, сдерживать. Именно в креационизме мы находим философские предпосылки морали.

В этом контексте складывается специфическая система понимания Политического как области запретов и ограничений. Так как естественное принципиально "греховно" (не случайно, теория "первородного греха" и "грехопадения" праотцев появилась именно в контексте иудаизма), то задача человека и социальной организации состоит в том, чтобы подавлять его. Показательно, что ветхозаветные заповеди строятся именно в форме "запретов" -- "не сотвори себе кумира", "не убий", "не возжелай жены ближнего своего", "не укради" и т.д. Здесь речь идет не просто о необходимости встать на сторону "светлой сакральности" против "темной сакральности" (как в кшатрийском дуалистическом манифестационизме), но о противопоставлении иудейского духа всему миру и всей реальности на основании контракта, заключенного "избранным народом" с трансцендентным Божеством.

Согласно доктрине "творения из ничто", все, что не является Божеством, в определенном смысле есть ничто. Следовательно, эта "ничтожная реальность" должна быть подавлена. Политическое служит инструментом такого подавления.

Политико-религиозная модель иудаизма полно отражена в "Талмуде". "Талмуд" является тщательно проработанной, детальной системой запретов, ограничений, юридических споров о том, что позволено, а что нет.

В отличие от брахманической сакрализации всех аспектов реальности и дуалистической сакрализации кшатрийского манифестационизма, в креационистской политике доминируют именно запрет и ограничение.

Ветхозаветная сакральность и протестантский мир

Определенное сходство между иудейским обществом, креационизмом и современным миром не случайно. Через различные христианские течения -- особенно через протестантизм и его распространение в Западной Европе и Америке -- ветхозаветные идеалы были привнесены в современную политику, более того, в определенной степени и породили ее*.

Креационистская линия, заложенная в "Ветхом Завете", в истории христианской цивилизации проявлялась в разных периодах по-разному. Наиболее яркое выражение приходится на эпоху Реформации.

Протестанты (в первую очередь, Кальвин) осуществили ревизию западного христианства (католичества) в креационистском (иудео-христианском) ключе; выдвинули идею, что идеальным обществом являлось именно древне-иудейское, и что Древний Израиль должен быть взят за образец политической системы, которую следует построить в современной Европе.

Процесс Реформации, концептуально связанный с новым обращением к креационизму, исторически совпал с выходом на первый план третьего сословия, с эпохой буржуазных революций.

Немецкий социолог Макс Вебер в книге "Протестантская этика и дух капитализма" подробно показал, что формирование современного капиталистического сознания, основных политических и экономических институтов буржуазного общества неразрывно связано с протестантизмом и религиозной Реформацией в Европе XVI – XVII веков*.

Именно ветхозаветная в своих основных параметрах этика протестантской религии с ее специфическими элементами лежит в основе развития капитализма и создания капиталистической модели производства.

Вполне закономерно, что протестанты постепенно пришли к отрицанию жречества, и, в конце концов, несмотря на изначальную поддержку немецких князей, выработали демократическую модель политики, максимально ориентированную на интересы именно третьего сословия, что сопровождалось ликвидацией сословных привилегий родовой аристократии – юнкеров, дворян, помещиков и т.д. Вместе с тем, протестантские общества воссоздали систему преобладания юридического, правового подхода – откуда и возникли теории правового Государства, принцип разделения властей и т.д.