Трансцендентность и единственность

Рассмотрим термин "трансцендентное", т.е. "запредельное".

Религии Откровения исходят из трансцендентности божества. Трансцендентность Бога означает: Бог есть то, что лежит за пределом. Представление о пределе, составляющее важнейший элемент религии, абсолютно невозможно отыскать в структурах сакрального. Этот предел разделяет два сектора реальности – божественную и небожественную, находящуюся по эту сторону от предела. Понятие "трансцендентности" и самого предела является важнейшей парадигмой авраамизма.

Авраамизм принято называть "монотеизмом", т.е. "единобожием". Следует уточнить, что и другие (не авраамические) традиции утверждают существование единого Бога. Утверждение о единстве истока бытия – его недвойствености – встречается, например, в индусской Адвайто-Веданте.

Но это единство (недвойственность) не означает единственности. Специфика авраамизма в том, что только в нем провозглашается, что Бог не только един, но и единственен.

"Единственность Божества" означает, что Божество не передает своей природы никому другому кроме себя, т.е. миру, человечеству и т.д. Поэтому Бог единственнен, а все остальное в реальности, что не является Богом, никогда и ни при каких обстоятельствах им стать не может. Тем самым постулируется отсутствие общей меры между Первоначалом и его проявлениями, между причиной и следствием, между истоком мира и им самим.

Авраам – отец верующих

Принято считать, что именно библейский Авраам, "отец верующих", впервые утвердил подобный радикальный трансцендентализм.

Датский философ Серен Киркегор в книге "Страх и трепет" подробно описывает уникальность миссии Авраама*.

У Авраама, согласно библейскому рассказу, долго не было детей. Он усердно молился Богу, и, наконец, ему был послан первенец – Исаак. Но в один момент Бог обратился к Аврааму, сказав: "Пойди и принеси своего первенца в жертву мне", т.е. откажись от самого любимого в твоей жизни, о чем так долго молил. Авраам беспрекословно повинуется Богу и идет убивать своего сына, Исаака, приносить его в жертву.

При этом Серен Киркегор подчеркивает: вся сложность этого сюжета в том, что Бог Авраама, в отличие от других традиций, трансцендентен, предельно далек от мира. Следовательно, Авраам не мог получить приказание убить своего сына в той форме, в которой могли получить герои политеистической традиции -- в греческом или индусском мирах богам ничего не стоило проникнуть в человеческую реальность, что они постоянно и проделывали, живя с людьми бок о бок, соучаствуя в их бытии, вмешиваясь в их судьбы, подвергая испытаниям... Но тут мы имеем дело с инстанцией чисто трансцендентной. Так, кто же и каким образом отдавал приказание Аврааму убить своего сына? -- задается вопросом Киркегор. Получается, что никто не давал. Авраам, чувствуя трансцендентное влечение к несуществующему, предельно далекому Первоначалу, пошел убивать своего собственного сына- первенца. На этом, по Киркегору, основана радикально новаторская форма религиозного подвига, не известная до Авраама. Авраам следует за Откровением трансцендентного, верит в дальнее, не потому, что оно, дальнее, Божество, опытным образом предъявляет себя через иерофанию, но основываясь на радикально ином импульсе, на уникальном и парадоксальном влечении.

Греки, индусы, иранцы, японцы почитали богов, потому что боги являли им себя, транслировали им собственное бытие. В иудаизме же мы сталкиваемся с традицией, где прямой трансляции бытия, обмена энергиями между Божеством и людьми нет. Между ними отныне существует непреодолимый предел, связь онтологии прервана.

Авраам и другие иудейские праведники совершают поступки, исходя из уникального зова, который не может быть воплощен ни в какие бытийные и опытные категории. Здесь между человеком и Богом возникают специфически религиозные отношения.

Религия утверждает, что Бог есть, хотя не имеет никаких убедительных опытных доказательств этому. Сакральная традиция, со своей стороны, основывает свое представление о божественном мире на прямом опыте – на столкновении с реальностями, напрямую связанными с Божественным.