3.3. Время батыров и архетипы казахской культуры

В мифическом сознании не существует понятия личности, она оставалась в тени природных и

общественных сил. Первой личностью, вырвавшейся на волю из оков природы, становится Батыр

(богатырь, герой). Действительно, это являлось настоящим героизмом. Сумевший одолеть

природную или божественную зависимость батыр заложил основы действительно человеческой

культурности (свободы). Если в культуре Запада начатые варварами героические века начались

после падения Рима, в евразийской Великой Степи этот процесс соответствовал пику расцвета

номадических тюркских империй. Ученые приводят множество доказательств о том, что

первоначальные варианты казахского эпоса сложились во времена тюркских каганатов. Самое

главное – в героические времена сформировались архетипы сегодняшней казахской культуры.

Понятие “архетип” в науку ввел К.Г.Юнг. По его мнению, духовно-творческое сокровище

носителя культуры составляет общественное подсознание. Составные части этого подсознания,

неотчетливого разума называют архетипами. К ним относятся формирующие априори духовный

мир человека и обобщенно определяющие его действия, систему характера и потребностей

ценности. На их основе появляются у человека осознание своего “я“, у этноса же сфера общего

временного пространства.

К главным признакам понятия “архетип” относятся время и пространство. Потому, что оно

имеет непосредственно хронотопный характер и оно – одно из основных условий для освоения

человеком культурного мира во времени и пространстве. Каждая нация при получении

возможности свободного развития своей культуры часто возвращается к своим архетипам. Идея

“возрождения национальных основ” в каждой области культуры и искусства созвучна с этим. Это

– закономерное и прогрессивное явление, происходящее, в частности в Республике Казахстан,

только теперь достигшей независимости.

Возрождение архетипного времени – явление, отличающееся от встречающихся в мировой

культуре фундаментализма (превозношение корней) и партикуляризма (культурная

изолированность, особый путь). Часто декларируемая у нас “евразийская идея” является одной из

разновидностей партикуляризма и оно формировалось в основном на территории России. В

пространстве диалога культур идея возрождения архетипного времени не противоречит идее

культурной универсальности.

Таким образом, к архетипам одной определенной культуры относится ее культурный оригинал,

наиболее полно вобравший в себя ее собственную сущность и в качестве самостоятельной

системы занявший место в диалоге цивилизаций.

По мнению многих исследователей, к архетипу казахской культуры относится в основном

кочевая культура тюркских народов и племен, охвативших сложившееся в средние века

евразийское культурное пространство. Теперь перейдем к характеристике особенностей данного

архетипного времени. Как было указано выше, несмотря на то, что архетипное время возникло из

недр мифологического мировоззрения, у него имеются свои отличия.

Архетипное время было связано с формированием первой письменной культуры из культуры,

не имевшей письменности. Его естественные кванты больше основаны на кодах-текстах, чем на

свойствах памяти. “Привязанность к одному определенному месту и определенному времени

устного текста, – говорит Ю. Лотман, – подтверждаемых только идолами и священными

местностями (и в традиционном и в календарном отношении функции священного идола в рамках

определенной культуры, ограничивались только ее временем и оживали лишь в определенное

время, становившееся сутью местных преданий), проявляется в совершенно различных формах

письменной и не имеющей письменности культур в местном ландшафте. Письменная культура

склонна рассматривать созданный Богом или Природой мир как текст и стремиться к тому же

прочитать содержащиеся в нем сведения”. (Типология культур. Мир, стр. 251).

Показ времени через письменные коды расширяет пространство и протяженность

информационной подачи. С этой позиции воззрение, имеющее объективное содержание, может

развиваться только через письменность. Тексты не принимают у суеверий значимые признаки

природы. Как правило, они подаются как знаки слов, сказанных Создателем.

В этой связи, не соответствует ни логике, ни историческим свидетельствам мнение, расхожее в

условиях тоталитарной системы, о том, что до Октябрьской революции у казахского народа не

существовало письменной культуры, что он был почти поголовно неграмотным.

По мнению историка А. Хасенова, древнетюркская письменность имеет переплетение и

созвучие с культурой скифо-сакской эпохой. Отсюда возникает предположение, что, возможно

ультимативного характера письма грозного правителя гуннов Баудун шаньюя императору Китая,

грамоты, врученные Аттилой в руки послам, отправляемым в Рим, законы и указы кангюйских

царей были написаны древнетюркским алфавитом. Еще одно свидетельство того, что пращуры

казахов были тюркоязычными и имели собственную буквенную письменность, – обнаруженная в

1982 году монгольскими археологами письменность Хунну. На золотом медальоне отчеканены 4

слова, состоящие из 9 древнерунических букв: 1. Ой-Сењгiр. 2. Елшi ыты. Перевод: 1. Ой-Сенгир.

2. Копье посла. По предположению историка К. Сарткожаулы, “1. Гунны применяли алфавитное

письмо, обозначающее звуки. 2. Это письмо не прерываясь из поколения в поколение от гуннских

времен, просуществовало до Х века. 3. Теперь, встречающиеся на территории Монголии и Тувы,

Казахстана и Кыргызстана сотни рунических свидетельств можно рассматривать как относящиеся

не только к тюркской культуре, но и к каганатам Хунну, Това, Вэй, Сяньби, Жуанжуан. 4. Гунны

говорили на древнетюркском языке и государственным языком был тюркский язык”.

(Письменность Хунну. Мир, стр. 455). Широко распространено мнение об иранском

культуртрегерстве в языке и письменности тюркских народов. Следует обратить внимание на

важность и необходимость специальных исследований по данной проблеме. Наравне с тюркским

письмом, грамотная часть тюркского общества умело применять и древнюю согдийскую

письменность. В городах, расположенных по Великому Шелковому пути, согдийцы, активно

занимаясь торговлей, с древности установили культурные связи с тюркскими племенами. Начиная

с IХ века, в Восточном Туркестане появилась древнеуйгурская письменность. Произведения,

написанные древнеуйгурским алфавитом, имели свои отличия, но являлись прямым

продолжением, наследователями языка рунических памятников.

Таким образом, в средние века в тюркской культуре сформировалась письменность, оказавшая

непосредственное воздействие на устойчивость существования этой культуры. Несмотря на то,

что впоследствии тюркскую письменность сменил арабский алфавит, это культурное сокровище

не потеряло свою ценность.

Отчетливо заметно, что архетипом для казахской культуры является средневековая тюркская

культура. Несмотря на фенологию и цикличность периодов в ходе эволюции, протяженность

“живой хронологии” и еще большего календарного времяисчисления, понятие времени,

сформировавшееся у предков казахов, от явления непосредственной связи с сущностью,

чувствительной конкретностью, сохранило в себе свойства, присущие конкретной сущности и

сохраняется в гибкой форме возникающих одновременно бессознательных инстинктов или

сознательных импульсов. Уже это служит основой для ее оценки как архетипа, значительно

изменяющегося в ходе истории, либо его проявления. Благодаря подобному пониманию времени

он обретает образный и эмоциональный характер, это указывает на его близость к чувственной

конкретности. (М. Орынбеков).

Переход различных народов от древней культуры к первоцивилизациям – закономерное

явление в развитии культуры. В том случае, когда древняя культура имеет генотипный характер,

время цивилизации сдвигается из рамок природы в область социально-исторических

закономерностей. В цивилизованном времени общество более отличается централизованной

государственной системой законов, требованиями приличия и священными текстами

монотеистической религии, философскими и научными исканиями мировоззрения, сложившегося

за века, техническими достижениями в освоении природы и т.п., чем традициями, суевериями и

требованиями “естественных законов”. В этом смысле, цивилизованность – межа времени и

необходимая ступень в формировании общепланетарной культуры.

Встречаются интересные сведения, относящиеся к жизни и творчеству выходца из огузо-

кипчакских племен, знаменитого жырау, кюйши и философа Коркыта. В архиве Ватикана о нем

сохранилось такое свидетельство: “В близкие к пророку Расулу (Магомет) времена (IIХ век), на

Баяте (Сырдарья) был герой по имени Коркыт. Произносил чудесные речи, обращая внимание

всех вилайетов огузов. Коркыт говорил о трудном положении огузского общества. Разумеется,

все, кто испытывал трудности, приходили к нему за советом и принимали все, что он прикажет”.

(Древняя история казахов, стр. 344). Об этой книге в трудах А. Маргулана, А. Диваева, Х.

Кероглы, А. Коныратбаева приводится ряд интересных сведений. “Книга Коркыта ата” похожа на

знаменитую “Шахнаме” и можно назвать ее энциклопедией тюркской культуры того времени.

Согласно казахским преданиям, Коркыт ата, седлав своего верблюда, неустанно искал

“Жеруйык”, землю обетованную, могущую дать народу вечное счастье. Он оставил множество

замечательных суждений по вечной философской проблеме о смысле жизни и смерти, о путях

преодоления ограниченности. Теперь приведем философские афоризмы Коркыта:

“Коркыт ата говорит: никто не умирает, пока не придет время его смерти. Умерший не

воскресает, ушедший не возвращается. Если храброму джигиту привалит богатство (скот),

огромное как гора, может собирать, умножать, требовать, но не сможет съесть больше, чем

суждено. От половодья не может образоваться море. Всевышний не любит гордости. У нечистого

помыслами не может быть состояния. Сколько ни охраняй чужого ребенка, он не станет тебе

сыном. Он покушает, оденется и уйдет, но не скажет, что видел. Каким бы густым ни был снег, до

лета не дойдет. Распустившийся цветок не сохранится до осени. Из старой ваты не получится

ткань, из старого врага не получится друг. Не уставши, конь не одолеет путь. Без закаленной

секиры не одолеть врага. Собравший несметные стада не становится щедрым. Плоха дочь, не

учившаяся у матери, плох сын, не учившийся у отца. Такой не способен собрать народ, угостить

со своего дастархана. Мать думает о ребенке. Для хорошей матери дитя – свет очей. Вырастишь

сына, он радость семьи, хозяин. Если отец не оставил скот, у сына дела не важны.

Для глупого сына без пользы богатство отца. О, мой повелитель хан, пусть хранит Вас Тенгри

от подобных неудач”. (Книга Коркыт ата. Алматы, стр. 8-9). Подобно индийскому Будде,

искавший вечную жизнь Коркыт всюду, куда б ни пошел, встречает людей, роющих могилу и

приходит к выводу, что подобно листве, зеленеющей весной и летом, но опадающей осенью, в

жизни не бывает чего-то бессмертного. Теперь он ищет вечную жизнь в мелодиях кобыза. В конце

концов умирает под звуки кобыза, а потомкам остались его бессмертные кюи.

В памяти казахского народа существует множество преданий и мифов о Коркыте. Один из них

описывается в книге “Космос казахской культуры”. Авторы связывают образ Коркыта с

возникшей из хаоса гармонией и посредством герменевтики объясняют как вечную борьбу добра

и зла (“қђт” – счастье, удача, “қор” – фонд, резерв, запас).

Согласно одной из легенд о Коркыте, мать носила его в чреве три года. Пред появлением на

свет Коркыта мир покрывает тьма, начинается ураган. Так говорится в названной книге:

При рождении Коркыта

Черное небо покрылось водой,

Черная земля покрылась золой.

Народ напугался в момент его рождения

А после рождения безмерно радовался.

Одним словом, “Книга Коркыта ата” занимает соответствующее ей место в золотом фонде

тюркских народов.