1Термин «mores» в языке социологии обозначает такие об­разцы поведения, которые не только приняты и традиционны, но ценностно санкционированы и имеют силу предписаний.

[ ]

ней предлагались различные добавления, например нормы оригинальности, интеллектуальной скромно­сти, независимости, эмоциональной нейтральности и беспристрастности [2; 159; 118; 120]. Кроме того, в последние годы появилось несколько критических обсуждений [104; 4; 170]. Однако я не собираюсь здесь рассматривать всю эту дополнительную или критическую литературу. То, что я хочу подчеркнуть, состоит в следующем: это изображение этоса науки приобрело большое влияние, которое демонстрирует­ся его более чем тридцатилетней жизнеспособностью, и произошло это потому, что оно использует стандарт­ную концепцию науки в качестве само собой разу­меющегося интерпретационного ресурса. Например: если выводы науки являются просто точными в рам­ках технических возможностей своего времени утверждениями о наблюдаемых на опыте регулярностях, то отсюда, повидимому, с необходимостью сле­дует, что те оценки, которые ученые дают этим утверждениям, никак не связаны с личными или социальными характеристиками их авторов. «Объек­тивность исключает партикуляризм»¹ [118, с. 270]. Если бы утверждения, претендующие на выражение нового знания, оценивались на базе партикуляристских критериев, то неизбежно принимались бы и ут­верждения, не соответствующие положению дел в объективном мире. 'Если обоснованное научное зна­ние является объективным, то отсюда вытекает, что в ходе своей профессиональной деятельности ученые должны систематически использовать объективные универсалистские критерии. Аналогичные рассужде­ния можно провести и относительно других компо­нентов научного этоса. Необходимость организован­ного скептицизма и интеллектуальной независимости вытекает из того, что научное знание не должно при­ниматься на веру. Ученым следует постоянно и тща­тельно изучать и проверять логическую согласован­ность и эмпирическую точность как чужих, так и сво­их собственных научных утверждений. Нельзя вос­принимать ничьи утверждения как правомочные

' В модели Мертона любые отклонения от единообразия оце­ночных принципов, выражающиеся в появлении тех или иных предпочтений, называются партикупяризмом.

44

на основе положения их автора в научном сообществе. Если бы эти предписания игнорирова­лись, фонд достоверного знания неизбежно стал бы содержать неточные положения. Подобным же образом требуется соблюдать принцип всеобщей принад­лежности научного знания. Без свободного и откры­того распространения информации о новых научных результатах ученые лишились бы возможности под­вергать все утверждения, претендующие на выра­жение нового знания, одним и тем же критиче­ским оценкам или последовательно применять свои универсалистские критерии научной адекват­ности.

Конечно, никто не утверждает, что действия ученых всегда и до конца соответствуют этим принципам. Девиантные действия \ подобно под­делке данных, сокрытию результатов и проявле­нию интеллектуальной предубежденности, действи­тельно случаются. Однако жизнь свидетельствует, что происходит это редко, ибо иначе естественные науки не были бы столь надежными, какими мы

их знаем.

В той мере, в какой наука действительно регу­лярно создает обоснованное и практически эффектив­ное знание, эти принципы, повидимому, должны дей

ствовать.

Среди нормативных принципов, образующих «на­учный этос», важнейшим является универсализм. Этот принцип, как считают, реализуется в науке множеством различных способов Например, он, повидимому, требует, чтобы репутация членов научного сообщества основывалась на их заслугах, а не на лю­бом аскриптивном критерии² и чтобы возможность продвижения в науке была открыта для всех людей, обладающих соответствующими способностями. Но

¹ Девиантные действия — действия, не удовлетворяющие требованиям, вытекающим из принятия тех или иных норм, пред

писаний, обычаев и т. п

² Оценочный критерий является аскриптивным, если в основу оценки кладутся такие характеристики личности, группы и т. п ,

над которыми лежит вне возможностей их носителя. Например, к числу аскриптивных относятся критерии, произво­дящие оценки деятельности субъекта на основании его возраста, пола, национальности и т. п. 45

свое самое фундаментальное выражение универса

лизм находит при оценке результатов научных иссле|

дований. Сказать, что ученые оценивают новые науч|

ные утверждения в духе универсализма, означает не

просто что они, подобно другим специалистам, ис

пользуют какието технические критерии адекватно

сти: ведь и технические критерии, если они созданы

различными группами или возникли в рамках раз

личных интеллектуальных традиций, могут быть не

совместимыми друг с другом и совсем не обязательно

будут способствовать установлению объективных

эмпирических регулярностей.' Универсализм в дейст

вительности означает, что любые «претензии на истин

ное знание независимо от их происхождения должно

оцениваться на основе заранее установленного и обък

ективного критерия, а именно соответствия с наблю

дениями и с ранее подтвержденным знанием» [118

с. 270]; другими словами, универсализм означает, что

разнообразные направления в развитии научной

мысли руководствуются «более или менее общими

критериями и правилами доказательства, преодоле

вающими различия противоборствующих интеллек

туальных традиций» [119, с. 51]. Все прочие элемен

ты нормативной структуры науки в целом рассмат

риваются как участвующие в реализации ее институ

циональной цели тем, что они гарантируют строго!

применение этих предустановленных критериев

объективности ко всем утверждениям, претен

дующим на выражение нового знания, прежде чем

последние будут приняты в качестве достоверного

знания.

Эта неотъемлемо связанная со стандартной эпи­стемологией интерпретация норм науки оказала силь­нейшее воздействие на представления социологов об общей структуре научного сообщества и его связях с окружающим обществом [126]. Я приведу один пример взаимозависимости стандартных эпистемоло­гических установок, принятой концепции норм науки и других аспектов социологического анализа научной деятельности. Предположение о том, что в основе действий ученых лежит использование универсалист­ских критериев адекватности, которые социологиче­ски непроблематичны, привело к откровенно функционалистской интерпретации системы социальной

46

стратификации1 науки [32]. Решающее доказательство на котором эта интерпретация базируется, таково: высокий ранг члена исследовательского сообтества эмпирически связан с получением перво­классных результатов, а низкий ранг — с отсутствием таких результатов; при этом, поскольку «качество результатов», как считают, величина постоянная, повидимому, нет какихлибо сильных связей между до­стигнутым рангом и другими социальными перемен­ными. Предположив, что ученые оценивают работу своих коллег на основе предустановленных стабиль­ных критериев, мы имеем склонность усматривать в только что приведенных сведениях демонстрацию того, что научное сообщество весьма напоминает меритократию ². (Немало будет зависеть, конечно, и от того, насколько вариации социального ранга объяс­няются вариациями в получении высококачественных результатов.) Это свидетельствует о том, что ученые осуществляют исследования и сообщают коллегам свои результаты, что эти результаты оцениваются на базе предустановленных объективных критериев адекватностии значимости и что сами ученые возна­граждаются присвоением им соответствующих рангов внутри научного сообщества пропорционально тем вкладам, которые они вносят в развитие научного знания. Наука тем самым оказывается одной из тех областей социальной жизни, по отношению к кото­рым, повидимому, применим функциональный ана­лиз социальной стратификаци, и вытекает эта при­менимость из того, что разделяемая социологами концепция научного знания позволяет им, не утруж­дая себя эмпирическими доказательствами, предпо­ложить, что в распоряжении всех членов научного сообщества находятся идентичные четкие оценочные критерии.

¹ Стратификационная система — принятый в западной социо­логии термин, обозначающий систему социального неравенства, или неэквивалентности социальных позиций, базирующуюся на иерархическом упорядочивании социальных групп согласно мере доступа их членов к социально ценимым вознаграждениям и, соответственно, доле чпенов каждой группы в распределении этих вознаграждений

2 Меритократия (букв, «власть достойнейших»)—тип социаль­ной системы в западной социологии, характеризующийся тем, что основой стратификации являются индивидуальные достижения.

47

Далее, эта интерпретация косвенно зависит от стандартной концепции науки. Как только мы начинаем сомневаться в том, действительно ли новые научные утверждения оцениваются столь просто и однозначно, как только мы начинаем интересоваться возможно ли, чтобы адекватность и качество новых научных утверждений стали предметом социальных дискуссий, сразу же становится возможным увидеть всю систему социального распределения рангов в ином свете. Например: если применяемые критерии сами имеют социальную природу и если они узакониваются только в процессе оценивания заявок уче­ных, то зависимость между высоким рангом и каче­ственными результатами может иметь совсем иной социологический смысл. В самом деле, даже признав, что ученые рассчитывают приобрести положение в науке именно благодаря своим научным результатам и что поэтому должна существовать эмпирически устанавливаемая связь между качеством этих резуль­татов и рангом ученого, мы все же будем вынуждены спросить: каким образом и какими способами ценность и адекватность приписываются конкретным результатам? Существуют ли у участников исследований систематические социальные различия, кото­рые дают возможность добиваться признания высоко­го качества своих работ? Так, хотя ясно, что относительно низкий ранг женщинученых коррелирует с низким качеством их работ (как это признается другими учеными, большую часть которых составляют мужчины), мы больше уже не вынуждены восприни­мать это как результат «объективных» различий в достижениях ученых разных полов [32]. Это дало возможность осознать, что женщинам, как и членам других социальных категорий в науке, систематиче­ски мешают или благоприятствуют добиваться при­знания высокого качества их работ. Постепенно отхо­дя от стандартной модели науки и от тесно связанной с нею концепции «универсализма», то есть допуска, подвижность когнитивных критериев науки и проблематичность их приложения в различных конкретны ситуациях, мы получаем возможность исследовать действительно ли социальное распределение приписываемого научным работам «качества» — а тем са мым и распределение социального ранга — подверга

48

ется воздействию структурных различий, существующих внутри данного научного сообщества. Короче го­воря, чем сильнее мы модифицируем традиционную эпистемологическую убежденность в существовании объективных и однозначных оценок научных вкладов ученых, тем легче нам оказывается представить себе куда более широкий спектр интерпретативных воз­можностей, относящихся как к социальному конструи­рованию научного знания, так и к распределению социальных рангов и другим социальным явлениям в науке. В следующих главах все это будет проде­монстрировано яснее.

Понятно, что главные препятствия, мешающие со­циологам исследовать все эти возможности, имеют, по всей вероятности, эпистемологический характер [172]. Никто бы не колебался рассматривать такие возможности, если бы речь шла о «низших» формах знания. В случае с наукой вся трудность состоит в том, что мы покидаем почву хорошо защищенной эпистемологии. Мы допускаем отныне, что даваемые учеными объяснения природы уже не должны рас­сматриваться ни просто как отражения объективной реальности, ни как заключения, полностью опреде­ленные неизменными и оптимальными правилами до­казательства. Например, понятие «согласованности с наблюдениями» мы уже трактуем как социологиче­ски проблематичное [34]. Поэтому неудивительно, что социологи не осмеливались ставить вопросы, по­добные перечисленным выше, до тех пор, пока для этого не была подготовлена почва в ряде споров сре­ди философов и историков, в ходе которых был бро­шен вполне серьезный вызов традиционной концеп­ции науки.