11. Технические и технологические принципы построения текста и его восприятия в печатных сми.

Создание текста – акт всегда индивидуальный, глубоко личный и сокровенный. Автор может пойти совершенно различными путями. Он может предельно субъективировать формально-содержательные структуры произведения. В этом случае процесс смыслопорождения пойдет затрудненно, в семантическом отношении данная текстовая модель окажется имплицитной – не выраженной прямо, неявной. Текст становится самодовлеющим, уже в нем самом, в манере автора высказываться зиждутся зыбкие, нечеткие и капризные смыслы. Такой вариант текстообразования показывает, что «к тексту можно относиться как к уникальному, порожденному своеобразием личности автора произведению, которое представляет интерес само по себе. В этом случае не то, что “за” текстом, а именно он сам и есть “подлинная” реальность». Читателю бывает порой сложно понять такой текст и соответствующим образом его воспринять.

Но это отнюдь не означает, что каждый материал изначально квалифицируется как имплицитный, то есть в известной мере закрытый, лишь подразумеваемый, или, наоборот, как эксплицитный, то есть ясный, недвусмысленный[23]. Большое значение имеет готовность читательской аудитории воспринять предложенный ей текст.

Несмотря на всю сложность строгого разграничения двух означенных текстообразующих моделей – в самом деле, ряд текстов, которые когда-то казались крайне индивидуализированными, позже стали классическими – существует необходимость их хотя бы относительно правильного диагностирования и оценки. 

Печатная продукция, и прежде всего, разумеется, газетно-журнальная периодика, обращена к широким читательским кругам, и поэтому при разработке ее текстовой модели следует использовать понятные и общеупотребительные стилеобразующие средства, избегать искусственно усложненных вариантов сюжетопостроения и фабульного хода. Незыблемое правило журналистики – добиться такого уровня четкости и конкретности материала, который был бы в состоянии обеспечить адекватную передачу сообщения, то есть без искажения идеи, без семантических и психоэстетических деформаций, без потери даже самых незначительных оценочных нюансов. Конечно, создание журналистского текста – процесс творческий, большую роль играет авторское видение и понимание проблемы, его суждения и выводы, но безудержное стремление оригинальничать, субъективировать изложение фактов, экспериментировать с лексическим материалом будет явно не к месту. Различные текстовые модели «реализуются в соответствующих типах языка: общепринятом и индивидуальном, авторском. Первый – это язык повседневной коммуникации, средств массовой информации, публицистики; второй – язык оригинальных, только данному автору свойственных стилистических средств»[25].

Письменные тексты в издательской практике классифицируют по способам изложения и видам следующим образом: повествование, описание и рассуждение]. Диалектически с видовыми характеристиками письменных текстов связаны методы их построения. Само собой разумеется, тексты с различными жанровыми признаками и строиться будут различным образом.

Так, публикации из группы информационных жанров, как правило, создаются с предельно рациональным и экономичным расходованием текстообразующего материала, минимальными интертекстуальными включениями, ровной и умеренной стилевой организацией. Здесь, прежде всего, ставится задача добиться наибольшей полноты осуществления коммуникативного акта.

Совсем иное дело – методы построения художественно-публицистических текстов. В этом случае могут вводиться и очень развернутые интертекстуальные образования, часто формируются подтексты различного уровня сложности, сюжетосложение почти никогда не бывает прямолинейным и упрощенным. Скорее наоборот: с целью познания и отражения соответствующих сторон действительности автор стремится располагать сюжетообразующие элементы оригинально, порой даже причудливо, если это способствует более полному раскрытию идейно-тематического содержания произведения.

У методов построения аналитических текстов – иная специфика. Согласно концепции А.А. Тертычного, выделяются, во-первых, методы познавательно-ориентированного построения: фиксация какого-нибудь отдельного факта, описание взаимосвязанных явлений, фиксация всего познавательного акта и, наконец, описание «схемы» доказательного рассуждения. Во-вторых, выделяются методы коммуникативно-ориентированного построения текста: обусловленные представлением о соответствии текста ожиданиям аудитории, обусловленные представлением о способах и формах отражения действительности, ожидаемых аудиторией[27].

Схема действий автора выглядит следующим образом. Исходя из поставленной задачи написания именно журналистского текста, он выбирает перво-напервосоответствующий тип речевой деятельности. Затем, конечно с учетом жанрового фактора, стремится в общих чертах наметить видовую модель будущего текста, что во многом обусловливается характером собранного эмпирического материала. Наконец, автор подыскивает подходящие варианты построения текста, определяет конкретный метод его конструирования.

Практически на всех этапах текстотворчества журналист оперирует группами знаков, зафиксированных в тех или иных формах. Структурируя, он создает из них развернутые комплексы, которые обретают дополнительное значение. Мы наблюдаем удивительное и таинственное явление: знаки, как правило, хорошо знакомые и чуть ли не заурядные, вследствие интеграции, объединяясь под влиянием авторской воли, наполняются новым, порой очень самобытным и ярким содержанием, реализуют богатейший и уникальный информационный потенциал. Классическая триада предполагает, что все произведения духовного творчества состоят с действительностью в семантических отношениях – как «обозначающее с обозначаемым», включаются в прагматические отношения (использование произведения потребителем), а также становятся носителями синтаксических отношений, существующих между произведением как единым целым и отдельными его элементами[28].

Внимание к механизмам текстообразования, действующим усложненно и в силу этого не всегда легко распознаваемым, вызвало активное введение в теорию текста понятий нарратива и, соответственно, нарратологии (от лат. narro – рассказывать и гр. logos – слово; понятие, учение). Вообще-то у термина «нарратив» довольно древняя история: в античном ораторском искусстве он использовался для обозначения одной из частей речи, а именно изложения (narratio). Позже семантика данного термина значительно модифицировалась и в настоящее время обрела отчетливые текстосоотносительные черты. Интересна следующая попытка его определения: «Термин “нарратология”, первоначально связанный с исследованиями в рамках семиотики, сегодня является общеупотребительным, более точно очерчивая внутри общего понятия “повествовательность” ее структурированную часть: уровни повествования, связи автор – повествователь – герой – читатель, “точка зрения” и др.»