Анти-эдип

АНТИ-ЭДИП — парадигмальная фигура пост­модернистской философии, фиксирующая отказ по­следней — в общем контексте переосмысления фе­номена детерминизма — от презумпции принуди­тельной каузальности, предполагающей наличие внешней (по отношению к объекту изменений) при­чины как фактора внешнего причинения. Введена Делезом и Гваттари в контексте методологии шизо­анализа (см. Шизоанализ). В отличие от психоана­литической интерпретации бессознательного как травмирующим образом детерминированного со стороны внешних факторов, шизоанализ постули-

35

рует не только возможность, но и необходимость конституирования субъективности (бессознательно­го) в качестве свободного, и в первую очередь это предполагает свободу от внешнего причинения, при­нудительной каузальности, что влечет за собой аксиологическую негацию символа Отца в его традици­онном психоаналитическом понимании и интенцию на разрушение Эдипова комплекса (см. Эдипов ком­плекс) как базового символа классической традиции. В данном аспекте установка шизоанализа во многом совпадает с установкой структурного психоанализа Лакана, усматривающего в деспотизме "символичес­кого порядка" языка символизацию отцовской до­минанты (см. Лакан). В обрисованном контексте ши­зоанализ обозначает свою резко критическую пози­цию по отношению к психоанализу, радикально дис­танцируясь от последнего. Основанием указанной критики выступает то обстоятельство, что, по оцен­ке шизоанализа, "психоанализ принимает участие в буржуазном угнетении в самом общем виде" (Делез, Гваттари). Сущность этого участия заключается, по мнению Делеза и Гваттари, в педалировании психо­анализом идеи детерминированности (травмированности — причем, с точки зрения шизоанализа, пара­ноидальной — см. Машины желания) бессознатель­ного со стороны внешних по отношению к нему со­циальных структур — вне какой бы то ни было по­пытки исследования условий возможности его сво­боды. Типичным примером в данном случае может служить культивируемый психоанализом "фамилиализм", интерпретационно погружающий функцио­нирование бессознательного в детерминационную зависимость от такой "псевдоструктуры", как семья. Делез и Гваттари говорят в этом контексте об "эдипизации" бессознательного, сознания и культуры в целом: "параноидальный отец эдипизирует сына". Таким образом, согласно шизоаналитической оцен­ке, "психоанализ ... не только в теории, но и на прак­тике подчиняет бессознательное древовидным струк­турам, иерархическим графикам, резюмирующей памяти, центральным органам". — Сама психоана­литическая процедура, по мнению Делеза и Гватта­ри, имеет своим результатом усугубление того каль­кирования отцовской доминанты, которое является неизбежным следствием фамилиализма, в то время как бессознательное — в свободном своем проявле­нии — должно быть не однозначной линейной "калькой", но открытой для версификационных прочтений "картой" (см. Ризома, Номадология, Ши­зоанализ, Тело без органов): "Фрейд заведомо при­нимал в расчет картографию /автохтонного для па­циента бессознательного — M.M./... но лишь для того, чтобы совместить ее с фотографией родителей". В этом смысле практика психоанализа оценивается в шизоанализе как травмирующая: "задумайтесь о том, что произошло с маленьким Хансом в детском психоанализе: его ризому безжалостно крушили, пачкали его карту, куда-то прятали ее, блокировали все выходы до тех пор, пока не удалось внушить ему стыд и чувство вины, пока стыд и чувство вины не укоренились в нем". В противоположность этому, шизоанализ ставит перед собой диаметрально иные задачи, "добивается совсем другого состояния бес­сознательного": для данной методологии главная цель заключается отнюдь "не в том, чтобы редуциро­вать бессознательное", но, напротив, в том, чтобы его "создать" — на основе (и, в свою очередь, как ос­нову) "новых высказываний, других желаний". — Пафос шизоанализа заключается в высвобождении бессознательного из-под гнета "псевдоструктур", ос­вобождении шизоидальных потоков желания от па­раноидальных ограничений: по словам Делеза и Гваттари, "позитивная задача шизоанализа: обнару­жение у каждого машин желания, независимо от лю­бой интерпретации". Бессознательное трактуется шизоанализом в качестве самодетерминирующейся процессуальности, т.е. как "нечто, порождающее са­мого себя". Поскольку первым бастионом психоана­лиза, на который обрушивается шквал шизоаналити­ческой критики, выступает "фамилиализм", постоль­ку самый разрушительный удар направляется на концепт "Эдипова комплекса". Базовая для психо­анализа метафора Эдипа становится для шизоанали­за олицетворением однозначно линейной внешней каузальности, и в этом контексте вынесение концеп­та "Анти-Эдип" в заглавие первого тома "Капита­лизма и шизофрении" может быть истолковано как фиксация анти-линейной ориентации шизоаналити­ческой методологии. Фигура Эдипа интерпретирутся шизоанализом как принципиально альтернативная свободной ("сингулярной", "молекулярной", "шизо­френической") форме бессознательного, противопо­ставляющая ей презумпции связанности ("молярности", утраты самости в агрегате) и подчиненности центру этого агрегата, олицетворенному в структуре семьи Отцом (ядром нуклеарного агрегата). По фор­мулировке Делеза и Гваттари, "функция Эдипа как догмы или "нуклеарного комплекса" неотделима от насилия". Целью шизоанализа становится "деэдипизация бессознательного", а лозунгом — "шизофре­ническое — вместо Эдипова". Фигура Эдипа факти­чески подвергается в шизоанализе остракизму: по образному выражению Делеза и Гваттари, "бессоз­нательное — изначально сирота". В контексте оппо-

36

зиции "Шизофрения — Паранойя" (см. Шизоанализ, Машины желания) Эдипов комплекс локализуется на предельно параноидальном полюсе, в то время как "шизофреник сопротивляется невротизации. Имя от­ца к нему не прилипает", а потому он фактически персонифицирует собою свободу, выступая носите­лем бессознательного, прорвавшегося сквозь огра­ничения "социальных машин" и реализовавшего се­бя поперек жестких направляющих осей интеграль­ных "псевдоструктур" социальности, в первую оче­редь — семьи: "желание — сирота, анархист и ате­ист". Наряду с фигурой А.-Э., фундаментальный для постмодернистской интерпретации детерминизма отказ от идеи внешней причины находит свое выра­жение в серии аналогичных парадигмальных фигур: применительно к постмодернистской текстологии в этом ряду может быть обозначена фигура "смерти Автора" как внешней причиняющей детерминанты текста (см. "Смерть Автора"), применительно к "ге­неалогии" (см. Генеалогия) и номадологии (см. Номадология) — фигура "смерти Бога" как финальной и исчерпывающей внешней детерминанты (см. "Смерть Бога"). Семантический изоморфизм дан­ных фигур находит свое выражение в их параллель­ном употреблении многими авторами: так, напри­мер, по Р.Барту, если классически понятое "произве­дение включено в процесс филиации", то постмодер­нистски понятый текст не предполагает наличия внешней по отношению к нему (вневербальной) при­чины, ибо он есть не что иное, как преходящее состо­яние самодостаточной процессуальности письма, — по выражению Р.Барта, "что же касается Текста, то в нем нет записи об Отцовстве". (См. также Неоде­терминизм, "Смерть Бога", Шизоанализ, Машины желания.)

М.А.Можейко