Развёрнутые ответы к контрольным / Контрольная работа № 1 / Доп. материалы / 016.SHPAKOVA

близких им ориентаций давно назначили время свидания капитализма с историей, то представителидругихплатформвиделиивидятегосудьбуиной.

Наиболее влиятельной вплоть до наших дней остается позиция Макса Вебера и Вернера Зомбарта, которые снискали славу оппонентов и сильных противников Маркса, хотя оба они - пусть в разной степени - испытали его влияние. Капитализм был для них главной темой научных изысканий и глубоко личной проблемой. Родившись в XIX веке, они застали капитализм в том варианте, каким видел его Маркс, и стали свидетелями его дальнейшей эволюции. Более того, Вебер и Зомбарт наблюдали первые шаги социализма. Эти социологи не только видели, но и смогли оценить решающие социальные сдвиги, последствия которых становятся очевидными только теперь.

И все-таки капитализм для них - клише и мерило, с помощью которых они сравнивают, соизмеряют эпохи. Уже первые работы Вебера, посвященные культурноэкономической эволюции античности, были картиной «переброшенного» в античность капитализма. Его исследования экономической и социальной истории античности постоянно прерываются обращением к капитализму, аналогиями с ним. Так, в «Аграрной истории древнего мира» мы находим и развернутое определение самого капитализма [1, с. 15]. Это же характерно для работ Зомбарта о средневековой Европе и развитии в ней промышленного хозяйства, а первое издание его фундаментального труда «Современный капитализм» (1902), позднее переработанное в русле идей, методологических посылок (прежде всего концепции идеальных типов) М. Вебера содержало общее для них понимание капитализма как исторического куль- турно-экономического феномена. Вебер, хорошо знакомый с этим первым изданием и своими замечаниями помогший уточнить ряд важнейших положений, придавал большое значение огромному фактическому материалу, на который опирался Зомбарт.

Для понимания общей трактовки капитализма Вебером и Зомбартом очень важна малоизвестная статья, написанная ими вместе с историком и экономистом Э. Яффе, который позднее занялся политической деятельностью, а во время Ноябрьской революции занял в правительстве Красной Баварии пост министра финансов. Статья служила предисловием к их первому совместному выпуску журнала «Архив социальной науки и социальной политики» [2, S. I—VII]. (Журнал перешел к ним от известного издателя и активного деятеля немецкой социал-демократии Генриха Брауна, считавшего первоочередной задачей своего органа оперативную публикацию материалов о положениирабочихвГермании.)

По свидетельству Марианны Вебер [3, S. 290], именно ее мужу принадлежит текст проекта предисловия, подписанного новыми издателями и открывавшего первый совместный номер. Предисловие имеет принципиальное значение. Оно содержит программу деятельности новых издателей, которые сделали журнал «самым значительным печатным немецким органом в сфере социологии и национал-экономии» [4,S. 290]. Но главное в другом: здесь дано четкое и краткое понимание капитализма как неотвратимого и «самого мощного фактора современности», особо выделена роль логико-методологических и более широких философских разработок проблем капитализма, его структурных элементов, специфики их понимания и изучения. Значение научного инструментария для новых издателей, прежде всего для Вебера, столь велико, что здесь же, в первом совместном номере журнала, он поместил свою статью «"Объективность" социально-научного и социально-политического познания». Начальный раздел этой статьи Вебер согласовал и обсудил с Зомбартом и Яффе, что специальнооговореновпримечании.

Это предисловие имеет ключевой характер, объясняющий причины написания Вебером принципиальной методологической работы под тем же названием [5], а также причину «тройственности» авторства начального раздела. Здесь же, в предисловии, надоискатьобъяснение, почему исследованиекапитализмаиегогенезисаначатоне

127

«Протестантской этикой», уже подготовленной к печати, а философско-методоло- гическом трудом «"Объективность"...», на который мы будем ссылаться в дальнейшем.

В исторической пьесе, которую Вебер, Зомбарт и Яффе назвали «современный западноевропейский капитализм», действие сосредоточено на «социально-экономи- ческой обусловленности общественных процессов». Главная роль отведена этой обусловленности, что настойчиво повторяется и в предисловии, и в начальном разделе. Но сама она интересна авторам не как цель, а как средство, которое в совокупности с другими социальными персонажами и в определенных обстоятельствах формирует капитализм. Авторы единодушны в признании того, что капитализм западноевропейского образца - это культура; основной задачей его изучения они считают «историческое и теоретическое познание общего культурного значения капиталистического развития» [2, S. V]. Современный капитализм, по их мнению, - неизбежное следствие исторического развития Европы, и пути назад, к патриархальным общественным структурам и ценностям, нет. Значение глубинных преобразований, которые несет с собой капитализм, революционизирующий всю жизнь людей, их деятельность и миропонимание, можно уяснить, считают авторы, с помощью интеграции всего комплекса гуманитарных наук, по традиции относимых в Германии к наукам о культуре.

Однако помимо этой традиции, под влиянием усиленно внедрявшихся на рубеже XIX-XX веков в немецкое обществоведение биологических теорий и антропосоциальных подходов, авторы намеревались при анализе капитализма особо выделить эти подходы и рассмотреть их возможности. Смысл обращения к вопросам биологии и антропологии проясняется следующим образом: «Мы хотели бы также способствовать преодолению того дилетантского характера, который до сих пор присущ обсуждению вопросов, занимающих пограничное положение между биологией и социальной наукой»

[2.S.VI].

Макс Вебер, отдавая должное успехам социальной антропологии, отмечал в ней недостаток весомой аргументации и в дальнейшем избегал любых ссылок на ее выводы. То же говорил и Вернер Зомбарт, однако много позже, уже в конце 30-х годов, он предпринял попытку создать собственную концепцию социальной антропологии в ключе немецких наук о духе - «антропологии как науки о духе». Эта попытка нашла отражение в его книге «О человеке» [6], где описание современного бытия обернулось заурядной технофобией, а «человек» не обнаружил ничего общего с реальныминдивидомсовременногозападногомира.

Вслед за прежним издателем журнала Генрихом Брауном его преемники сочли необходимым продолжить изучение «рабочего вопроса», однако, в отличие от Брауна,

Однако «рабочий вопрос» в их трактовке так и не получил развития, не стал, вопреки обещаниям, сердцевиной анализа. Для Зомбарта организующим началом капитализма, его «бродильной субстанцией» был не пролетариат, а буржуазия. Об этом четко и обстоятельно он написал в работе «Буржуа. Очерки по истории духовногоразвитиясовременногопредпринимателя» [7].

Аналогичную позицию занимал и Вебер. Исследуя генезис капитализма, Вебер определил для себя «центральную проблему - происхождение буржуазного производственного капитализма с его рациональной организацией свободного труда, или, говоря языком истории культуры, возникновение западноевропейского класса буржуазии в его своеобразии... ибо буржуа как сословие существовало еще до появления специфического западноевропейского капитализма. Но, правда, только на Западе» [8, S. 10].

Руководствуясь своей основной задачей, Вебер оставил изучение столь притягательной для него фигуры буржуа-предпринимателя ради анализа капитализма в

128

целом. Он дает генезис и «инвентаризацию» взаимно связанных религиозных, экономических, политических и иных структур, образующих особый феномен - западно- европейскийкапитализмкаккультурно-историческуюцелостность.

Европейский капитализм - это образ жизни, это мораль. Но одновременно это и образ мышления, и особая логика, корни которой уходят в европейскую античность. Именно поэтому в предисловии так настоятельно подчеркивается значение европейской логики и теории познания. Вебер, Зомбарт и Яффе «твердо убеждены в том, что только чистые однозначные понятия пробивают путь исследованию, цель которого - постижение специфической роли явлений культуры» [2, S. VI]. Предложенная Вебером в упомянутой статье «"Объективность" социально-научного и социально-полити- ческого познания» концепция идеальных типов содержала вариант образования чистых понятий и принципы их применения для социального познания. Влияние этой концепции, вплоть до терминологических заимствований, ощутимо во всех трудах Зомбарта. В первую очередь это влияние затронуло работы, где рассматриваются современныйкапитализм, егоструктура, историяиметодологическиепроблемыизучения.

В общей позиции, однако, намечена явная трещина. Это касается интерпретации культуры. Для Вебера в культуре кроются истоки современного западноевропейского капитализма, его рациональность, которая обернулась «технико-бюрократическим механическим катком и умалением духа». Поэтому Вебер остро и жестко ставит вопрос о«спецификерационализмазападнойкультуры» [8,S. 11].

Для Зомбарта культура — тоже фактор, способствующий возникновению капитализма и его рациональности. В перечне таких факторов Зомбарт ставит культуру после земли и народонаселения [9]. С такой установкой особенностей западноевропейского капитализма при всем желании не усмотреть. Положение не спасает упоминание Зомбартом «культурного стиля», деление культуры на материальную и идеальную, а последней - на институционную и духовную; напротив, усиливается подозрение, что для Зомбарта культура - все-таки не синоним западноевропейского капитализма, аодноизмногихперечисленныхусловийегогенезисаибытия.

Было бы наивно отрицать обусловленность экономики культурой, их глубокую внутреннюю взаимопроницаемость. Тысячью нитями экономика опосредованно связана с культурой, находит свое выражение в образе жизни человека, в его понимании мира и самой жизни. Даже культура хозяйствования заключена в самом человеке, сформированном рядом поколений и историко-культурными пластами. Но Зомбарт формулирует однозначно: «Экономика - это культура». (Мы оставляем в стороне его поздний радикализм, отождествлявший экономику и дух. Так, в работе «Мировоззрение, наука и экономика» (1938) он постоянно подчеркивал, что «всякая экономика, как и всякая человеческая культура, есть дух» [10, S. 25].)

Различие в позициях Вебера и Зомбарта имеет важный аспект, касающийся уже проблем социального познания. Культура для Зомбарта обладает абстрактно-мето- дологическим значением. В его интерпретации понятие «культура» служит водоразделом для проведения неокантианского деления наук, т.е. играет абстрактнонаучную, инструментальную роль, Неокантианской методологии Зомбарт присягает на верность, а к 30-м годам он превращает эту методологию в политическое орудие для проповеди германского почвенничества и для апологии преимуществ «особой немецкойнауки».

Однако при анализе современного западноевропейского капитализма провести дуализм наук с помощью неокантианской методологии ему не удалось, что подтверждается изложением концепции идеальных типов не в упоминавшемся выше совместном предисловии, а в труде «Современный капитализм». Называя здесь идеальные типы Прожекторами, которые высвечивают фрагменты реальности, Зомбарт оставляет в стороне главное, что видел в них Вебер,- модельную и идеализированную аналогию фрагмента реальности, что отнюдь не означает ее изображения.

Идея Зомбарта об использовании идеальных типов состоит в том, чтобы прочно, как кирпичи, подогнатьфрагментыреальностидругкдругу, создаваяцелостнуюкартину,

не оставляя «зазоров». «В этом стремлении к синтетическому связыванию разбросанных результатов исследования я и вижу основную особенность нашего времени», - пишет Зомбарт [9, с. 7]. Ему важнее «систематическая проработка материала», прочный синтез, нежели поиск «смысла» единичных, отдельно взятых явлений культуры, на чем всегда настаивал Вебер. Уместно напомнить, что «смысл» (например, действия) — ключевой момент образования идеально-типической модели. Там, где Вебер видит многомерность историко-культурных явлений, Зомбарт строит их проекцию на плоскости. Условно говоря, Зомбарт выбирает сплошную графику, а Вебер- объемныеединичныеконструкции.

Свои симпатии Зомбарт целиком отдает человеку, который руководствуется принципами экономического рационализма. Это безупречный homo economicus, неразличимый как субъект, поднимающийся вместе с приливной волной экономики и растворяющейся в ней. Точнее, это предприниматель, идущий в ногу с такими же, как он, вкупесоставляющимиспиннойхребетсовременногокапитализма.

На съезде профсоюзных лидеров в Берлине Зомбарт говорил: «Мы с удовольствием приветствуем перспективу еще долго видеть во главе нашего экономического прогресса тех людей, которые и теперь руководят общественной жизнью: гениальных предпринимателей, купцов, директоров крупных акционерных обществ» [11,S. 6]. Вызовом прозвучала речь Зомбарта, обращенная к чиновничеству Средней Германии, в которой он восхвалял бюрократию. Последняя, по его мнению, поддерживаетпредпринимателейиспособствуетоздоровлениюнациональнойэкономики.

Современный западноевропейский капитализм, считает Зомбарт, имеет образец - американский капитализм. «Страной нашего будущего» называет он Америку [12, S. 35]. И Вебер не скрывал своего восхищения ею. В глазах обоих исследователей, видевших Америку наяву, она предстает здоровой, рационально построенной социальной организацией. Но, в отличие от Зомбарта, Вебер усматривает в молодой нации «тайный недуг» - культурную неукорененность, отсутствие мощного исторического пласта, который дал жизнь культуре Старого Света, его капитализму.

Для Зомбарта притягателен американский рационализм, отождествляемый с экономическим рационализмом вообще. Американский рационализм более развит и совершенен, по сравнению с европейским. Кроме того, американский рационализм согласуется с общим стилем научной деятельности самого Зомбарта, его «экономическими» ориентирами в понимании капитализма. «Ответом» на вопрос об исторической судьбе западноевропейского капитализма будет одно: капитализм в Америке. Однако реальность Германии того времени постоянно отклоняется от американского образца, даже вступает в противоречие с ним, заставляя Зомбарта усиленно педалироватьэкономическийрационализмиегорольвистории.

Этот прием несет в себе поверхностность, облегченность, по сравнению с анализом Вебера. Зомбарт прекрасно это осознавал, назвав совокупность таких черт «неорганическим взглядом», который изгоняет любую метафизику ради утверждения позитивистскойуверенностивразрешимостилюбыхзадач.

И все-таки непроясненным остается вопрос о причине стремления к наживе, жажде власти. «Неорганический взгляд» узок, и его, уже как недостаток, Зомбарт отмечает в марксовой концепции капитализма и стремится избежать в своей. Это он делает с помощью понятий «дух капитализма», «буржуазный дух», «дух предпринимательства». Во всех вариациях, представленных в работе «Буржуа...», «дух» привязан к истокам капитализма. И здесь невольно напрашивается сравнение экономического рационализма Зомбарта, дополненного этими категориями, с идеально-типи- ческими конструкциями Вебера. Сравнение будет явно в пользу последнего, точнее, в пользуегополифоническихпостроений.

Есть и еще одно обстоятельство. Понятие «дух капитализма» и другие, упомянутые выше, в науку ввел не Зомбарт, а Вебер, дав им вполне определенное содержание и органически увязав со всей концепцией рациональности. Его «дух капитализма» вобрал в себя энергию внутренней борьбы и напряженность развития человечества, формирующегоновыйевропейскийкапитализм. Этоткапитализмопи-

130

рался на колоссальную традицию исторического бытия Европы, отличного от бытия в других человеческих сообществах, о которых Вебер писал в своей социологии религий, отстаивая момент несходства, а потому и специфики европейского бытия. Своеобразное бытие Европы сформировало, вызвало к жизни сознание человека, капиталистические экономические отношения, представительную демократию в политике и рационализм в сфере сознания и действия людей. Логика Вебера позволяет видеть органическое единение прошлого и настоящего, прошлого и будущего этого мира, понять специфику развития Западной Европы от античности до наших дней, даже если Веберприбегаетксинхронизмуразорванныхисториейсобытий.

Заимствование Зомбартом веберовских категорий не придало весомости и убедительности его концепции капитализма. По сути, они стали необязательным дополнением понятия «экономический рационализм». Поэтому добротное описание Зомбартом конкретных носителей «духа капитализма», например, евреев [13], носит характер блестящего интермеццо, имеющего право на самостоятельную жизнь, которую оно и получило. А рассуждения о «здоровых» и «уставших» народах, о роли фанатизма и веротерпимости в экономической истории существуют вне связи с какими-либо положениями этой концепции. Изложению они придают остроту, а исторические факты указывают на место действия, которым отнюдь не всегда является Западная Европа. Дальнейшая динамика капитализма, по Зомбарту, несет с собой благосостояние для всех, общий положительный баланс, создающийся благодаря разнообразию форм собственности, регулированию социальных отношений. Такова его оценка перспектив современного капитализма и суть итоговой книги «Будущее капитализма» [4].

Оптимизм Зомбарта достигнут за счет крена в сторону экономики, т.е. благодаря упрощению основной исследовательской задачи, поставленной в предисловии новых издателей «Архива», которую, напомним, они определили как «историческое и теоретическое познание общего культурного значения капиталистического развития» [2, 5. V]. Но Вебер от ее решения не отступил, обратившись не только к экономике и рациональности поведения людей в этой сфере, но и к области иррационального, ее роли в истории европейской культуры. Его внимание сосредоточено на религии, прежде всего на христианстве, в котором он видел нравственную основу современной западноевропейской культуры, средоточие высоких ценностей и идеалов. Вебер разделял мысль Гете о том, что самосознание Европы Нового времени опиралось на нравственноевеличиекультурыхристианства.

Западноевропейский капитализм отмечен, по Веберу, падением влияния ценностей христианской культуры. Угасание религиозных ценностей, к которым устремлен сам Вебер и на которых основан духовный мир человека, происходит под ударами капиталистической рациональности. Наиболее ярко она проявилась в экономике, которую отличают обыденность и приземленность. Критикуя капитализм, Вебер настойчиво повторяет, что он, как «могущественный космос», втягивает в свою орбиту всехлюдей, готовяим«ярмобесхозногорабства» [15, S. 80].

Зомбарт тоже называет капитализм «могущественным космосом» [7, с. 73]; уже при рождении человек вступает в него, как «в готовую постройку» [Там же]. Терминологическая общность не может скрыть различий в интонации и смысле. Зомбарт, подмечающий у современного предпринимателя отсутствие «вкуса, приличия и человеческого достоинства» [7, с. 68], склонен найти этому оправдание, видя их причину в самойэкономике, диктующейнормыповедениялюдей.

Еще в «Протестантской этике» Вебер критически оценил узкоэкономический настрой Зомбарта при интерпретации капитализма. Диалог единомышленников в дальнейшем оказался невозможным, а их позиции можно представить как дихотомию культурыицивилизациивтрадиционномдлянемецкогообществоведениясмысле.

131