7. Киевская школа иконописи. Скульптура.

а) Иконы художников Софии киевской.

Приглашение греческих художников в Киев на протяжении всего XI в. свидетельствует об отсутствии не только русских кадров, но и крупной по составу местной школы живописцев. Можно предположить, что расписавшие Софию художники остались в Киеве и писали иконы, поскольку определенную близость их образам в Софии выявляют новгородские иконы Устюжское Благовещение, Петр и Павел, Св. Георгий из Успенского собора московского Кремля. Далее следы их деятельности теряются.

Икона Устюжское Благовещение происходит из Юрьевского монастыря в Новгороде, перевезена при Иване Грозном в числе других икон в Успенский собор московского Кремля (ныне в ГТГ). По данным «Розыска» дьяка Висковатого 1554 г., привезена из Корсуня 500 с лишком лет назад, т.е. относится к началу XI в. Нет оснований думать о происхождение иконы из Корсуня, так как в XVI в. «Корсунскими» называли византийские изделия в целом (например, в сказании «О другом великом пожаре о московском» 1547 г.: «выгореше внутрь [Благовещенского собора] чюдныя иконы Корсуньския, иконы принесена быша от древних лет»), так что применительно к данной иконе это просто означает ее византийский характер. Образы Гавриила и Марии находят близкие соответствия в мозаичном Благовещении киевского Софийского собора, а также ангеле из Евхаристии. Оба Гавриила препоясаны краем плаща так, что конец его держится в левой руке, равной ширины правый рукав отвернут, оба крыла подняты до уровня глаз (левое крыло на иконе опущено при переписи XVI в.), тремя складками плаща рельефно выявлена телесность правого бедра. Сходны прически Гавриила, очертания лба, килевидный подъем линии волос на челе. Лица Марии и ангела моделированы до выявления ощутимой телесности, пластической выразительности, притенения и высветления незаметно переходят друг в друга, близки очертания лиц, рисунок носа, подбородка, рта, одинаковы выявляющие шею складки – одна у Гавриила, две у Марии. Есть и отличия в общем замысле, цвете и деталях, но в целом это близкие друг другу по ряду параметров произведения, связанные общностью художественного языка и трактовки образов.

Икона Петр и Павел (Новгородский историко-художественный музей) происходит из Софийского собора в Новгороде, лица апостолов поновлены, от первоначальной живописи в значительной мере сохранились одеяния. Сравнение изображений апостола Петра из Уверения Фомы в софийской росписи и иконы из Новгорода обнаруживает близость по постановке фигур, монументальной значительности образов, удлиненным пропорциям, легкому развороту, трактовке одеяний и их красочности. Теми же чертами отмечены и образы Павла на новгородской иконе и софийском мозаичном изображении в барабане. Для сравнения можно обратиться к фресковому единоличному изображению Павла в Петропавловском приделе, которое выказывает сходно изображенную голову, но совершенно иную трактовку одеяний. Разумеется, указанные изображения Петра и Павла не идентичны в софийском и новгородском памятниках, есть и различия, но преобладает одинаковое понимание образов и художественных приемов их построения, что делает их продуктом одной школы.

Икона Св. Георгий привезена в Москву, видимо, при тех же обстоятельствах, что и Устюжское Благовещение (хранится в Успенском соборе Московского Кремля). Сохранность первоначальной живописи хорошая. Значительно сходство ее изображения Георгия с фресковым эскизом образа того же святого в апсиде Георгиевского придела Софии киевской. Оба изображения даны в фас, одно поясное, другое погрудное, одинакова разделка лица – миндалевидный разрез глазниц со зрачками посередине, верхняя губа изогнута в виде сложного лука, нижняя дана одним движением кисти и оттенена ямкой над выпуклым подбородком; характерен рисунок носа, тонкие вертикали которого переходят в развес бровей, на переносице легкое пятнышко притенения. Лица обоих изображений деликатно пластичны, сродни этому и мягкая лепка шеи, прорезанной двумя складками. Обоим образам свойственно одинаковое выражение лица, в обоих случаях святой смотрит на зрителя сверху, взгляд его внимателен и строг. Стилистика обоих произведений принадлежит раннекомниновскому искусству.

Приведенные параллели вскрывают большей или меньшей степени сходство трех указанных новгородских икон с образами фресковой росписи и мозаик киевской Софии и дают основание предполагать, что упомянутые иконы могли быть сделаны в Киеве теми же художниками, которые расписывали местную Софию и которые, стало быть, продолжали работать там и после окончания Софийской росписи в качестве иконописцев.

Иконы Устюжское Благовещение и Св. Георгий могли поступить из Киева в Новгород между 1117 г., когда Всеволод Мстиславич основал в честь отца Юрьевский монастырь, и 1130 годом, когда было закончено строительство Георгиевского собора в нем (Мстислав в крещении Георгий). Таким образом, иконы мог передать в Новгород сидевшие на киевском столе Владимир Мономах или сын его Мстислав Великий. Пример передачи иконы из Киева – тот же Владимир доставил икону Богоматери из Киева в Ростов, которым владел, будучи переяславским князем, а отец его Всеволод сидел на киевском столе. Икона Петр и Павел находилась в Софийском соборе, ее большие размеры (2,36 Х 1,47 м), не свойственные византийским иконам, указывают на производство ее на Руси. Могла поступить из Киева при Мстиславе или сыне его Всеволоде, вряд ли позднее 1136 г., когда Новгород стал вольным городом.

б) Киевская школа художников XII в.

Более плодотворной для киевской школы живописи оказался второй «десант» константинопольских художников, украшавших в 1070-х годах фресками и мозаиками Успенскую церковь Печерского монастыря, в котором они остались до конца жизни. Киево-Печерский патерик упоминает их ученика, первого известного нам по имени русского художника Алимпия, иконы которого, к сожалению, не дошли до нас вопреки легендарной традиции, которая приписывает ему иконы Богоматерь Великая Панагия (из Спасского монастыря в Ярославле, теперь в ГТГ), Богоматерь Владимирская (из Успенского собора в Ростове, куда ее, по ростовскому преданию, перевез из Киева Владимир Мономах). Другие ученики, подобные Алимпию, могли помогать греческим живописцам, украшавшим ок. 1113 г. Михайловский собор. Если правильно предположение о работах этой артели в Новгороде, можно заключить, что в первой трети XII в. в Киеве сложилась первая крупная школа живописцев, выученики которой создали в середине столетия Кирилловские фрески. Это была уже в значительной мере русская школа, так как все надписи при Кирилловских фресках русские. Понятно, что мастера этой школы писали также иконы, однако ввиду сложной исторической судьбы Киева, многократно разоренного, почти невозможно составить представление о составе созданных ими икон, тем более, что письменные источники (летописи, Слово о законе и благодати Иллариона и др.) упоминают находившиеся в Киеве византийские иконы из Константинополя, Корсуня, Иерусалима. Первоклассные привозные иконы вроде Владимирской богоматери служили в XII в. киевским живописцам образцом для обучения и подражания.

К произведениям киевской школы иконописи XII-XIII вв. может быть отнесен ряд икон. Это икона Ангел Златые власы (ГРМ), воспроизводящая образ ангела из Михайловского собора, в свою очередь идентичного ангелу из Благовещения Иоакиму в Дафни. По связи с Печерским монастырем к киевской школе относятся иконы Богоматерь Печерская (ГТГ), Борис и Глеб (Киевский музей русского искусства). Предположительно в Киеве написаны иконы Спас Нерукотворный, Богоматерь Великая панагия, Никола со святыми, Дмитрий Солунский (все в ГТГ).

в) Скульптура Киева.

В убранстве киевских храмов XI-XII вв. заметное место занимала скульптура – парапеты хор с рельефами, колонки, антаблементы и резные плиты алтарных преград, каменные резные архитектурные детали - капители, профилированные карнизы, обрамления проемов и пр. К круглой скульптуре церковь относилась резко отрицательно, считая ее предметом идолопоклонства, но к рельефам вспомогательного характера была терпима. Уже в Десятинной церкви были резные рельефы (Богоматерь с младенцем и др.), в ней стояли шиферные саркофаги, украшенные орнаментальными рельефами. Для рельефов употреблялся местный шифер, так что рельефы из шифера сделаны преимущественно местными резчиками Киева. Довольно распространены в южной Руси небольшие иконки из шифера. Архитектурные детали делались из привозного мрамора, они по преимуществу доставлялись уже готовыми из мастерских на острове Проконнес. В Софийском соборе хранятся части антаблемента привозной мраморной алтарной преграды и резные мраморные капители с лиственным орнаментом и крестами. Художественные достоинства сохранившихся скульптурных изделий из Киева невелики, их резьба грубовата сравнительно с константинопольскими или иными по происхождению рельефами (ср. в этом отношении тонкую резьбу парапетов X-XI вв. в венецианском Сан-Марко). Киевские рельефы - это в основном ремесленные изделия, они интересны своей тематикой. На шиферных парапетах хора Софийского собора вырезана затейливая орнаментальная плетенка, с прямоугольным или треугольным рисунком, розетками, пальметтами, шишками, крестами, процветшими крестами, косяками рыб и прочими райскими атрибутами христианской скульптуры V-X вв. Столь же проста

и сдержанна по характеру орнаментация мраморного саркофага Ярослава Мудрого, включающая наряду с крестами символические мотивы христианского рая – побеги виноградной лозы с листьями и гроздьями, а также пальмы. Это изделие еще близко орнаментике иконоборческой поры. Ряд шиферных рельефов отражает большое значение княжеской дружины: на одном, происходящем из Ирининской церкви середины XI в., изображен приготовившийся к бою воин, на двух других из Дмитриевского монастыря второй половины XI в. представлены мчащиеся навстречу друг другу сражающиеся всадники с копьями, а также Георгий и Федор Стратилат, поражающие копьями драконов. Неожиданные, на первый взгляд, своими античными сюжетами шиферные рельефы из Печерского монастыря с изображениями Триумфа Диониса и Геракла, разрывающего пасть льву, находят аналогии в византийских изделиях X-XI вв. из слоновой кости, что указывает на изготовление этих рельефов в Киеве по византийским образцам. Произведения светского искусства в Киевской Руси редки и потому тут не было своей художественной традиции резьбы по камню, мастерам больше удавались орнаментальные и животные мотивы, тогда как фигуры людей неуклюжи в своей непропорциональности. По своему художественному языку эти рельефы связаны не столько с высокоразвитым искусством Византии, сколько с народной стихией местного средневекового декоративно-прикладного творчества.