1 Глава II. Обшество и государство в допетровской России

С. А. Ланцов Политическая история России

Рекомендовано Учебно-методическим объединением по лассическому университетскому образованию в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению подготовки ВПО 030200 «Политология»

М. 2009

Общество и государство в допетровской России

§ 1. Политические институты и социальная структура средневековой Руси

Возникновение российской государственности традиционно связыва­ют с возникновением Древнерусского государства с центрами сначала в Новгороде, а затем в Киеве. Марксизм считал главной причиной фор­мирования государства появление частной собственности и классовое расслоение общества. Другие направления политической мысли не раз­деляют такого категорического утверждения. В истории многих народов мира возникновение государства предшествовало интенсивному процес­су социальной дифференциации, и далее государство как политический институт играло активную роль в становлении отношений собственно­сти. Так и у восточных славян образование государства стало причиной изменений в социальной и экономической сферах.

Уже более двух столетий в России идут споры вокруг «норманнской» версии происхождения Древнерусского государства. Противники этой версии не могут согласиться с тем, что государственность на Русь принес­ли иноземцы. В последнее время высказывается точка зрения, согласно которой «призвание варягов» признается, но сами «варяги» объявляются не скандинавами, а западными славянами, жившими на побережье Бал­тийского моря. По нашему мнению, ничего оскорбительного для нацио­нального самосознания русских (а также современных украинцев и бело­русов) в самом факте «призвания варягов» нет. У многих народов, в том числе и европейских, государство возникло под воздействием внешнего иностранного фактора. Среди теоретических концепций, объясняющих возникновение государства, есть и такая, которая связывает его образо-

зание с завоеванием иноземцами. В Древней Руси ни о каком завоевании речь не шла. Кем бы ни был сам легендарный Рюрик — скандинавом или :лавянином, его потомки стали русскими князьями. Независимо от эт­нических корней Рюриковичей нельзя отрицать того факта, что выходцы из Скандинавии жили в древнерусских политических центрах — Киеве, Новгороде и других — и до и после образования первого восточнославян- :кого государства. Следует помнить и то, что в создании этого государства наряду с восточнославянскими племенами полян, кривичей, радимичей, ильменских словен и других участвовали угро-финские племена — чуди, води, мери и муромы.

Древнерусское государство образовалось на территории, по которой проходил в те времена один из важнейших торговых путей «из варяг в греки». В связи с этим известный американский политолог и специалист по русской истории Р. Пайпс сравнивал первоначальную Киевскую Русь с гигантским торговым предприятием.

«Варяжское государство в России, — отмечал он, — напоминало скорее вели­кие европейские торговые предприятия XVII-XVII1 веков, такие как Ост- Индская компания или Компания Гудзонова залива, созданные для получе­ния прибыли, но вынужденные из-за отсутствия какой-либо администрации в районах своей деятельности сделаться как бы суррогатом государственной власти. Великий князь был par excellence купцом, и княжество его являлось по сути коммерческим предприятием, составленным из слабо связанных между собой городов, гарнизоны которых собирали дань и поддержива­ли — несколько грубоватым способом — общественный порядок» [1, с. 48].В период своего формирования Киевская Русь представляла собой своеобразную раннефеодальную федерацию, состоящую из старых тер­риторий, которые занимали племена восточных славян, и новых земель, освоенных в ходе славянской колонизации междуречья Оки и Волги. Централизация Киевского государства достигла своего апогея во време­на Ярослава Мудрого (1019-1054). К этому времени в 988 г. при князе Владимире уже произошло важнейшее событие в русской истории — крещение Руси. В результате официальной религией нового государст­ва стало православие. Социальная структура и политические институты древнерусского общества оставались неразвитыми, процессы социаль­ной дифференциации и государственного строительства еще только раз­ворачивались. Повседневная жизнь большинства восточных славян в созданном Киевском государстве мало изменилась по сравнению с родо- племенным периодом. Сохранялись традиции прежней «военной демо­кратии», для которой были характерны участие всех взрослых мужчин в управлении общиной, всеобщее вооружение населения и публичное на­значение военачальников. Обязательные для всех нормы утверждались народным собранием — вечем.

Вече сохранилось и в условиях ранней древнерусской государствен­ности. В какой-то степени оно ограничивало власть древнерусских кня­зей. В северо-западных русских землях — Новгороде и Пскове — роль веча была еще более важной. Там сложились своеобразные «феодальные республики», в которых князья призывались и изгонялись по решению веча. Вече избирало владыку — главу местной церкви, посадника — гла­ву гражданской исполнительной власти, и тысяцкого — руководителя народного ополчения, созывавшегося в случае военной необходимости. Существовал и так называемый Совет господ, состоявший из представи­телей наиболее богатых и знатных фамилий. Этот Совет выполнял не­которые правительственные функции и периодически вступал в конф­ликты с вечем. Такое общественно-политическое устройство Господина Великого Новгорода во многом объяснялось его экономикой, в которой из-за природно-климатических условий ведущую роль играло не земле­делие, а торговля и ремесло. Политические традиции северо-западных русских земель отличались от традиций северо-восточных земель и мог­ли бы стать исходным пунктом иного варианта социально-политическо­го развития, но этого не случилось, поскольку Новгород и Псков впо­следствии попали в подчинение Москве.

Государственность в Древней Руси была представлена лишь самим князем с его дружиной. При помощи дружины князья контролировали свои владения и охраняли их от внешней опасности. Институт частной собственности на землю в Древней Руси не сложился, но среди ее населе­ния наметилась определенная социальная дифференциация. Население разделилось на свободных и несвободных людей. К свободным относи­лись смерды, т. е. крестьяне-земледельцы, составлявшие подавляющее большинство. Основная масса несвободных людей называлась холопами. Холопы находились в полном подчинении и зависимости от своих хозя­ев. Стать холопом можно было различными путями: попасть в плен, быть проданным за деньги или за долги. Холопами становились и те, кто всту­пал в брак с несвободными людьми, и те, кто родился в подобном браке. Переходной по своему социальному статусу формой между свободными смердами и несвободными холопами были закупы и изгои. Однако нельзя отождествлять древнерусских холопов с античными рабами. Они вовсе не были, подобно последним, «говорящими орудиями». Холопы облада­ли определенными правами, в частности, могли участвовать в судебном процессе. Это нашло отражение в важнейшем источнике древнерусского законодательства — «Русской правде», появившемся во времена центра­лизованного Киевского государства.

Социальная дифференциация происходила и внутри княжеских дружин. С того момента, как великие князья стали не первыми среди других князей, а полноправными властителями всей страны, в состав великокняжеской дружины вошли и заняли в ней привилегированное положение те, кто правил на местах. Они образовали гак называемую старшую дружину и стали именоваться боярами. Низшим слоем вели­кокняжеской дружины была «молодшая дружина», включавшая более молодых по возрасту и менее знатных по происхождению воинов. В со­ставе «молодшей дружины» была и дружина князя, которая находилась в его личном услужении. Поначалу дружина выполняла лишь военные функции, затем все больше и больше стала брать на себя и администра­тивно-управленческие функции.

Власть самого великого князя была обширной. Говоря современным языком, он был «верховным главнокомандующим» и возглавлял войско во время походов. Великий князь стоял во главе всей системы управле­ния страной и был олицетворением высшей судебной власти. Однако изначально в Киевской Руси не были выработаны четкие механизмы пе­редачи великокняжеской власти. Власть принадлежала не конкретному лицу, а всему роду Рюриковичей. Не раз между сыновьями и другими родственниками умершего великого князя вспыхивали распри по поводу престолонаследия. К тому же, образ жизни князей из рода Рюриковичей был таков, что они постоянно перемещались из города в город, из одно­го местного княжества в другое. В этих условиях сохранить единое цен­трализованное государство во главе с Великим князем Киевским было сложной и, как показали дальнейшие события, невыполнимой задачей.

После смерти Владимира Мономаха в 1125 г. и последовавшей вскоре после этого смерти его старшего сына Мстислава в 1132 г. вновь вспых­нула междоусобица, которая привела к распаду единой Киевской Руси. Началась эпоха удельных княжеств. Крупнейшим княжеством на запа­де стало Галицко-Волынское, а на востоке — Владимирско-Суздальское, которое возникло на новых северо-восточных землях, отличавшихся от старых древнерусских земель рядом особенностей, о чем речь уже шла. Титул Великого князя Киевского сохранился, но его власть превратилась в номинальную. Тем не менее, борьба за нее между удельными князьями продолжалась. Однако с того момента, когда завоевавший и разоривший Киев Владимирско-Суздальский князь Андрей Боголюбский не остался княжить здесь же, а перенес столицу вместе с великокняжеским титулом во Владимир, начинается обособление земель, на которых впоследствии и возникло Московское государство.

Причиной распада Киевской Руси стала не только борьба за власть между князьями из династии Рюриковичей. Причины этого процесса имели также геополитический и геоэкономический характер. Контро­лировать такое достаточно обширное государство, каким была Киевская Русь, при средневековых технологиях управления и транспортных ком­муникациях было сложно. Экономически Киевская Русь не была, да и не могла быть единой хозяйственной системой. К моменту распада Киев­ского государства на удельные княжества утратил свое прежнее значение и путь «из варяг в греки».

С распадом Киевской Руси меняется характер княжеской власти в ее бывших северо-восточных землях, утверждается иной принцип пре- столонаследования. Если раньше власть принадлежала всему княжеско­му роду и могла переходить к любому его представителю, то в Северо- Восточной Руси сформировался принятый в большинстве европейских стран порядок наследования, основанный на принципе примогенитуры. В соответствии с этим принципом княжеская власть принадлежала кон­кретному лицу и переходила от него к старшему сыну. Изменилось и от­ношение князей к своим владениям.

«Прежде Русская земля считалась общей отчиной княжеского рода, ко­торый был коллективным носителем верховной власти в ней, — писал В. О. Ключевский, — а отдельные князья, участники этой собирательной власти, являлись временными владетелями своих княжений. Но в соста­ве этой власти не заметно мысли о нраве собственности на землю как зем­лю, — праве, какое принадлежит частному землевладельцу на его землю. Правя своими княжениями по очереди ли, или по уговору между собой и с волостными городами, князья практиковали в них верховные права; но ни все они в совокупности, ни каждый из них в отдельности не применя­ли к ним способов распоряжения, вытекающих из нрава собственности, не продавали их и не закладывали, не отдавали в приданое за дочерьми, не завещали и т. и.» [2, с. 128|.

Однако территории отдельных удельных княжеств, на которые рас­палась Северо-Восточная Русь, стали считаться личной, наследственной собственностью удельных князей. Как писал В. О. Ключевский, «...они (князья) правили свободным населением своих княжеств как государи и владели их территориями как частные собственники, со всеми правами распоряжения, вытекающими из такой собственности» [2, с. 128|.

2 № зак. 1128

Такой порядок положил начало «вотчинному укладу», в соответствии с которым государство отождествляется с частным владением правящего монарха, а публичная политическая власть объединяется с экономиче­ской. Наряду с удельными князьями некоторые хозяйственные права на часть земель их уделов длительное время сохраняли бояре, бывшие так­же «вотчинниками». О возникавшем при этом противоречии В. О. Клю­чевский пишет так:

«Каким образом князь мог оставаться поземельным собственником всего удела рядом с этими также полными земельными собственниками, кото­рые владели частями того же удела? При слиянии прав государя и зем­левладельца в лице князя это не только было возможно юридически, но и доставляло князю важные политические выгоды. Вместе с нравом соб­ственности на землю в своем уделе князь уступал владельцу и свои госу­дарственные права в большем или меньшем размере, превращая его таким образом в свое административное орудие» [3, с. 63].

В результате, но словам того же Ключевского, «князь отличался от этих вотчинников не как политический владетель территории от ча­стных землевладельцев, а как общий вотчинник удела от частичных, на земли которых он сохранял некоторые вотчинные, хозяйственные права» [3, с. 65). Такое положение существовало в течение всего удель­ного периода, пришедшегося в основном на времена татаро-монгольско­го ига. Нападение татаро-монгольских орд на русские земли, в отличие от более ранних набегов кочевников, оказало серьезное воздействие на последующую политическую историю Руси. Окончательно разрушилось прежнее единство восточно-славянских земель. Ослабленные монголь­ским вторжением Западное и Юго-Западное русские княжества были включены в состав других государственных образований, прежде всего Великого княжества Литовского. Северо-восточные русские земли ока­зались в зависимости от империи монголов, а после распада монголь­ской империи от ее наследницы, Золотой Орды. Русь сохранила свою православную христианскую религию. Присутствие татаро-монголов не было постоянным, они не ос тавили своих гарнизонов и контролировали завоеванные территории не прямо, а косвенно. Но политическую само­стоятельность северо-восточные русские княжества утратили. Как отме­чает современный российский историк А. Каменский,

«прежде русские князья и сами ходили в далекие завоевательные похо­ды, добираясь даже до стен Константинополя. Теперь князь Александр

Невский, разбивший в 1240 году шведов, а два года спустя крестоносцев Тевтонского ордена, должен был на животе ползти к ханскому престолу, выпрашивая ярлык на княжение. Вполне очевидно, что международное значение Руси упало, на длительное время она оказалась выключенной из мировой политики» [4. С. 22].

Татаро-монгольское иго оказало влияние на развитие русской госу­дарственности. В частности, и без того невысокая роль вече в северо­восточных землях в этот период сходит на нет. Таким образом, исчеза­ет институт, в какой-либо степени ограничивавший княжескую власть. Монголы принесли с собой более жестокие методы управления и, по мнению многих исследователей, распространили на Руси традиции вос­точного деспотизма. Одновременно во времена татаро-монгольского ига начался процесс объединения русских земель. Центром этого объ­единения становится Московское княжество. Постепенно в его состав включаются другие северо-восточные русские княжества. Какое-то вре­мя альтернативой Москве выступало Великое княжество Литовское, в котором также преобладали восточные славяне (предки современных белорусов и украинцев). Но после принятия литовскими князьями ка­толицизма начинается сближение этого княжества с Польшей, завер­шившееся полным объединением с ней.

Но мере объединения северо-восточных русских земель нарастало их стремление освободиться от татаро-монгольского ига. Окончатель­но это произошло в 1489 г., и с этого времени Московское государство становится самостоятельным и суверенным субъектом международного права. Татарское иго фактически укрепило и усилило власть Великого князя Московского:

«Если раньше князь был в дружине «первый между равными», анало­гично тому как западноевропейские короли раннего средневековья были первыми среди своих рыцарей, то теперь князь оказался выделенным из своего окружения волею хана, своего сюзерена. Ярлык, полученный в Орде, изменил юридический статус князя, сделав его фактически на­местником хана на определенной территории. К тому времени, когда в Москве определился состав знатных семей, из которых сложилась пра­вящая верхушка, привилегированный слой нового государства, институт княжеской власти был уже достаточно развит и независим. Претенденты же на звание аристократов, наоборот, оказались в большей зависимости от князя, чем могло быть, если бы институты княжеской власти и аристо­кратии развивались бы одновременно» [4. С. 24].Отношения верховной власти и тех социальных слоев, которые могли претендовать на статус аристократических, оставались непростыми на последующих этапах истории не только Московского княжества и Мос­ковского царства, но и в период Петровской империи.