Часть I. Общая характеристика психической деятельности животных. Глава 1. Проблема инстинкта и научения. Ранние представления о психической деятельности животных.

Начало познания поведения животных. При изучении любой формы психической деятельности прежде всего встает вопрос о врож­денном и индивидуально приобретаемом, об элементах инстинк­та и научения в поведении животного. В широком плане это вопрос о внешних и внутренних факторах поведения, о его генетических основах и воплощении видотипичного поведения в индивидуальной жизни особи, о мотивации поведения.

Еще древние мыслители, пытаясь постичь основы и движущие силы поведения животных, задумывались над тем, существует ли у животных какое-то «духовное начало», и если да, то какова его природа. Так, Эпикур и его последователи, особенно Лукреций, отвечали на этот вопрос положительно, но при этом со всей опре­деленностью отстаивали положение о материальности такой «души». При этом Лукреций уже высказывал мысль, что целе­сообразные действия животных являются результатом своего рода естественного отбора, ибо выживать могут лишь животные, обла­дающие полезными для них свойствами.

Древние философы-идеалисты исходили из представления о некоем изначальном «мире идей», «мировом разуме», аналогичном понятию бога в более поздних церковных учениях. Порождением этого универсального «разума» является душа человека и живот­ных, которая, по Сократу, соединившись с телом, подвергается влиянию чувствительности и направляется в своих действиях вле­чениями и страстями. Платон считал, что все поведение животных определяется влечениями. Отсюда был уже только шаг до пред­ставления об инстинктах.

Аристотель, «величайший мыслитель древности», как его на­звал К. Маркс, был и первым подлинным естествоиспытателем сре­ди философов. Человеку Аристотель приписал бессмертную «ра­зумную душу» — воплощение божественного духа. Душа, по Ари­стотелю, оживляет тленную материю, тело, но только тело способ­но к чувственным впечатлениям и влечениям. Поэтому в отличие [24] от человека, наделенного разумом, способностью к познанию и свободной волей, у животных имеется лишь смертная «чувствен­ная душа». Но всем животным с красной кровью и рождающим живых детенышей присущи те же пять чувств, что и человеку. По­ведение животных направлено на самосохранение и продолжение рода, мотивируется же оно желаниями и влечениями, ощущения­ми удовольствия или боли. Наряду с этим поведение животных определяется, по Аристотелю, и разумом, представленным у раз­ных животных в разной степени. Разумных животных Аристотель считал способными к пониманию цели.

Свои суждения Аристотель обосновывал конкретными, причем подчас поразительно точными, наблюдениями (наряду, правда, и с анекдотичными данными). У муравьев, например, он подметил зависимость их активности от внешних факторов (освещения). В отношении ряда видов животных он указал на их. способность к научению друг у друга; описал он также ряд случаев звукового общения животных, особенно в период размножения. Пожалуй, впервые именно у Аристотеля мы встречаем ссылки на экспери­ментальные данные о поведении животных. .Так, он указывал на то, что после удаления птенцов от родителей они научаются петь иначе, чем последние, и отсюда выводил заключение, что способ­ность к пению не является «даром природы». Таким образом, уже Аристотель обосновывает представление об индивидуальном при­обретении определенных компонентов поведения. Эту способность к индивидуальному научению и к запоминанию выученного Ари­стотель признавал за многими животными и придавал ей большое значение.

Ряд положений Аристотеля получил дальнейшее развитие в учениях стоиков, хотя в некоторых отношениях здесь обнаружива­ются и существенные расхождения. У стоиков впервые появляется понятие инстинкта (horme — греч., instinctus — лат.). Инстинкт понимается этими философами как прирожденное, целеустремлен­ное влечение, направляющее движения животного на приятное, полезное и уводящее его от вредного и опасного. Хризипп указы­вал в этой связи на то, что если утята были выведены даже кури­цей, их тем не менее влечет к родной стихии — воде, где им обес­печено питание. В качестве других примеров инстинктивного пове­дения Хризипп ссылался на гнездостроение и заботу о потомстве у птиц, постройку сот у пчел, умение паука ткать паутину. Все эти действия совершаются животными, по Хризиппу, бессознательно, без участия разума (которого у животных нет), без понимания смысла своей деятельности, на основе чисто врожденных знаний. При этом Хризипп отмечал, что подобные действия выполняются всеми животными одного и того же вида одинаково. Таким обра­зом, Хризипп предвосхитил в ряде существенных моментов совре­менный научный взгляд на поведение животных.

Аналогично и Сенека-младший считал, что животные обладают врожденным знанием того, что им вредно, например врожденным [25] знанием внешнего вида хищников. При этом Сенека также указы­вал на однообразие форм и результатов прирожденной деятельно­сти животных. Четко разграничивая врожденное и благоприобретаемое поведение, Сенека отрицал наличие у животных разума, способности к мышлению. Инстинкт же в концепциях стоиков — властный зов Природы, которому животное вынуждено следовать безоговорочно, беспрекословно, «не рассуждая».

Как мы видим, уже в трудах античных мыслителей выступали во всей своей сложности основные проблемы поведения животных; обсуждались вопросы врожденного и благоприобретаемого пове­дения, инстинкта и научения, а также роль внешних и внутренних факторов психической активности животных. При этом выявлялись те в корне различные подходы к изучению психики животных, ко­торые определяли дальнейший научный поиск в этой области, а именно материалистическое и идеалистическое понимание сущно­сти психической деятельности.

Доэволюционные взгляды на поведение животных (XVIII в.). После тысячелетнего застоя научной мысли, во времена средневековья, началось возрождение научного творчества, но только в XVIII в. де­лаются первые попытки изучения поведения животных на прочном фундаменте достоверных фактов, получае­мых в результате тщательных наблюдений и экспериментов. В се­редине и конце этого века появляются труды целой плеяды вы­дающихся ученых, философов и натуралистов, оказавших большое влияние на дальнейшее изучение психической деятельности жи­вотных.

Из них необходимо прежде всего упомянуть французского фи­лософа-материалиста, врача по образованию, Ж.-О. Ламеттри. Ламеттри придерживался взгляда, что инстинкты животных пред­ставляют собой совокупность движений, выполняемых вынужден­но, вне зависимости от размышлений и опыта. При этом он под­черкивал биологическую приспособленность инстинктов, хотя и не мог определить причину этого. Исключительно важной чертой ис­следований Ламеттри являлся сравнительный подход к изучению психической деятельности животных. Сопоставляя психические способности разных млекопитающих, а также птиц, рыб, насеко­мых, он показал прогрессивное усложнение этих способностей по направлению к человеку. Осталось сделать только шаг к представлению об историческом развитии психики. Взгляды Ламеттри, сформулированные им на основе тогдашних знаний об анатомии и физиологии нервной системы, оказали впоследствии большое влияние на научное творчество Ламарка.

Крупный французский просветитель Э. Б. Кондильяк в своем «Трактате о животных» (1755) специально рассматривал вопрос о происхождении инстинктов животных. Исходя из сходства инстинктивных действий с действиями, выполняемыми по привыч­ке, Кондильяк пришел к выводу, что инстинкты произошли из ра­зумных действий путем постепенного выключения познания: разумное [26] поведение превращалось в привычку, а последняя — в инстинкт.

Против такой трактовки категорически возражал Ш. Ж. Леруа. Этот натуралист и мыслитель доказывал, что обозначенный Кондильяком ряд следует читать как бы в обратном порядке. В опубликованных им в 1781 г. «Философских письмах об уме и способности животных к совершенствованию» он выдвигает задачу изучения происхождения разума от инстинкта животных в ре­зультате повторяющегося действия ощущения и упражнения па­мяти. Эту идущую вразрез с церковными догмами концепцию раз­вития высших психических способностей Леруа пытался обосно­вать и собственными данными о поведении животных в природе. Леруа придавал особое значение полевым исследованиям и на­стойчиво доказывал, что психическая деятельность животных и особенно их инстинкты могут быть познаны лишь при наличии все­сторонних знаний об их естественном поведении и с учетом их об­щего образа жизни.

Леруа видел в инстинктах животных воплощение их потребно­стей: необходимость удовлетворения последних и приводит к появ­лению инстинктов. Привычки, по Леруа, могут передаваться по наследству и в результате включаться в естественный поведенческий комплекс. Леруа иллюстрировал это на примерах охотничьих собак, передающих свои повадки потомству, или кроликов, пере­стающих рыть норки после того, как несколько поколений их жило в домашних условиях.

Выше уже упоминалась исключительная роль Ж. Л. Леклерк-Бюффона в формировании зоопсихологии как науки. Бюффон не только подошел к изучению психической деятельности животных как истинный натуралист, но и сумел при анализе своих полевых наблюдений и опытов воздержаться от антропоморфных толкова­ний поведения животных (в отличие от многих ученых конца XIX и начала XX в.). Согласно его учению животным (конкретно име­лись в виду млекопитающие) свойственны разные формы психи­ческой деятельности, в частности ощущения и привычки, но не по­нимание смысла своих действий. Равным образом животные спо­собны общаться, но их язык выражает лишь чувственные пережи­вания.

Выявляя зависимость между особенностями психической дея­тельности животных и их образом жизни, Бюффон выдвинул те­зис о связи воздействий окружающей среды с внутренним состоя­нием («желаниями») животного, видя в этом определяющий фак­тор его поведения. Примечательными являются и его выводы о приспособительном значении психики, а именно о том, что психи­ческие качества животных являются не менее значимыми для со­хранения видов, чем физические качества. Все концепции Бюффона, построенные на реальных фактах, вошли в созданную им ёдиную систему естествознания и стали первой основой будущей нау­ки о поведении и психике животных. Нам здесь важно отметить, [27] что подлинно научное изучение инстинктов животных (начатое Бюффоном раньше Леруа) привело его к заключению, что сложные действия животных являются результатом сочетания врожденных природных функций, доставляющих животному удовольствие, и привычек. Тем самым Бюффон предвосхитил современное понима­ние структуры поведения животных, намного опередив своих сов­ременников.