3. Трактат «о Граде Божием»
Трактат «О Граде Божием», создававшийся между 413 и 426 годами, стал ответом Августина на обвинения, выдвигаемые против христианства язычниками после разграбления Рима в 410 году, и самым значительным его вкладом в западную мысль. В первых десяти книгах он критически разбирает нападки язычников, твердивших, что, подорвав почтение римлян к богам, доставившим Риму величие, христианство несет ответственность за падение Рима. В книгах 11—22 он строит величественный план осуществления божественного промысла в истории.
В 1—5 книгах Августин отвечает на два вопроса: (1) Ответственно ли христианство за падение Рима, а язычество за его возвышение? (2) Если не римские боги, то какая духовная сила привела Рим к величию? На первый вопрос он отвечает громовым нет. Христианство смягчило, а не ожесточило ярость готов. Более того, оно подало утешение, напоминая о том, что наше существование здесь скоротечно. Праведника, обратившегося ко Христу, ждет иной, Вечный Град. Что же касается, с другой стороны, нелепого язычества, то от него мало проку. Рим переживал войны и катастрофы задолго до того, как на сцене появилось христианство. Чем же тогда объяснить возвышение Рима? Дело не в богах и не в почтении к ним римлян, но в провиденциальном замысле Бога. Бог воздвиг Империю, чтобы дать римлянам законы, литературу и цивилизацию. Таким образом, своим величием Рим обязан не року, но всеведению и промыслу Божьему.
В книгах 6—10 Августин оспаривает притязания всех языческих систем на истинность. Он перечисляет факты, взятые главным образом из Варрона, чтобы указать на нелепость политеизма, и цитирует Сократа и Платона в поддержку монотеизма. Не будучи изложением его философии, книги 8—10 определенно отражают стремление Августина выразить неприятие неоплатонизма, тем более что последний инкорпорировал в свою систему народное язычество. Он противопоставляет христианский культ мучеников поклонению блуждающим духам, несмотря на их внешнее сходство. Платоники тщатся отыскать посредников между Богом и человеком в своих демонах; христиане имеют истинного посредника в лице Иисуса Христа. В таинстве Евхаристии они приносят истинную жертву Богу.
В книгах 11—14 Августин развивает свою историософию в понятиях борьбы двух «градов» — двух типов человека и общества. Она начинается в доисторическую эпоху: уже тогда были «святые и верные ангелы, которые никогда не отпадали и никогда не отпадут от Бога», и «те, кто отверг вечный свет и обратился ко тьме». То, что случилось тогда, повторилось при творении и грехопадении человека. Сотворенное благим, человечество пало из-за своего неповиновения и ныне подвержено не только телесной, но и душевной смерти. И вот существуют два града — град тех, кто живет по закону плоти, повинуясь и уподобляясь Дьяволу, и град тех, кто любит Бога и других людей. Первый погибнет, второй достигнет своей вечной отчизны. «Стало быть, мы видим, что два общества возникли из двух видов любви. Земное общество возникло из любви эгоистической, дерзнувшей презирать самого Бога, тогда как община святых коренится в любви к Богу и готова пренебречь собою».
В следующих четырех книгах (15— 18) Августин обрисовывает земную историю двух градов: Каин и Авель, Сара и Агарь, Рем и Ромул. Между Ноем и Авраамом свидетельства о Граде Божьем весьма скудны. Однако с Авраамом его история выходит на свет, и в ней можно различить обетования, в конце концов исполненные Христом. Ветхий Завет становится кладезем «символов». Христиане убеждены в том, что вечная жизнь — это высшее благо и что добродетели реальны лишь для верующего в Бога. Философы терпят неудачу из-за того, что они ищут временного, а не вечного