§ 6. Изменчивый образ языка в науке XX в.

Образ — результат и идеальная форма отражения предметов и явле­ний материального мира в сознании человека.

Метафоры языка в XX в. Подведем некоторые итоги относительно изменения взглядов на язык на протяжении всего XX в., когда раз­личные концепции языка интенсивно сменяли друг друга. Не будем при этом забывать, что каждая последующая научная парадигма в языкознании не отменяла предшествующую целиком, включая в се­бя некоторые ее идеи и наработки. Ситуационный анализ, осуще­ствленный Ю.С. Степановым, представляет — как бы на уровне ме­тафоры — следующую серию «образов» языка в XX в.: язык как язык индивида; язык как член семьи языков; язык как структура; язык как система; язык как тип и характер; язык как пространство мысли и как дом духа.

Язык индивида. Понимание языка как языка индивида сводится к тому, что единственно подлинной реальностью является лишь язык индивида, а общий язык — абстракция и даже фикция. По словам Г. Пауля, «в действительности в каждый данный момент в Данной народной общности насчитывается столько диалектов, сколько говорящих индивидов, причем каждый из этих диалектов

56

Раздел II. Современная структура знания о языке

Глава 1. Познание языка в мире традиций

57

обладает собственным историческим развитием и подвергается не­прерывным изменениям. Расщепление на диалекты означает не что иное, как перерастание индивидуальных различий за определенные рамки».

Семья языков. Под семьей языков в соответствии с теорией срав­нительно-исторического языкознания понимается группа языков, развившихся из некоторого языка-основы, или праязыка, таким об­разом, что исконные минимальные значимые элементы этих языков (корни и аффиксы) находятся в строго определенных и регулярных звуковых соотношениях к элементам праязыка. Согласно этому взгляду каждый язык есть прежде всего член языковой семьи, связан­ной регулярными историческими соотношениями звуков и мини­мальных значимых элементов; этим задается — одновременно извне и изнутри — его системность.

Язык как структура. Возможность обобщения, доходящего до со­здания абстрактной идеализированной модели языка, очень хорошо осознали и четко сформулировали датские структуралисты. Напри­мер, из концепции В. Брёндаля вытекало, что идеальный набор воз­можностей и есть то, что составляет язык человека вообще, единый для всех людей земли, абстрактный, универсальный и вечный. Из идеи нежесткой детерминированности, статистического характера языкового развития следует, что, во-первых, общее устройство языка не предсказывается в положительном смысле, как именно должен из­мениться элемент и изменится ли он вообще, но совершенно опреде­ленно предсказывает, как он не может измениться; во-вторых, для из­менения в предоставленных языком возможностях необходимо еще нечто — некий внешний толчок, обусловленный в конечном счете со­циальным функционированием языка в конкретно-исторической об­становке; в-третьих, возможные изменения представляют собой не­который «пучок», или разброс, возможностей, подчиняющихся статистическим закономерностям. В результате образ языка, обрисо­ванный в духе структурализма, приобретал следующие свойства: воз­можность алгебраизации; нежестко детерминированный, вероятност­ный, потенциальный характер; связь с конкретными коллективами людей в социуме; связь с нейрофизиологическими процессами. Вну­три структуры языка в качестве основной ячейки выделялась элемен­тарная — бинарная — языковая оппозиция.

Язык как система. Образ языка как системы представляет собой модификацию его образа как структуры, но понимаемого уже не­сколько иначе: как единое целое, доминирующее над частями и со­стоящее из элементов и связывающих их отношений. Язык в таком

понимании представляет собой ядро, которое образуют так называе­мые предельные и непредельные его единицы и связывающие их отношения (например, аллофоны, морфы, слова, предложения, ква-зиморфы, сложные предложения), и периферию, образованную мало­употребительными пластами лексики и отмирающих грамматических категорий. При описании системы логическое определение отноше­ний предшествует логическому определению элементов. Система языка, т.е. материальная реализация структуры, индивидуальна в каж­дом этническом языке, всегда идиоэтнична. Следовательно, в моди­фикации образа языка как структуры в образ языка как системы уже содержится в зародыше некий иной образ языка — в чем-то неповто­римый и индивидуальный.

Язык как тип и характер. Образ языка, обладающего типом и ха­рактером, восходит к идеям, сформулированным в работах В. Мате-зиуса, Г.П. Мельникова, А. Артымовича и А.А. Маркова. Речь идет о характерологии языка, представляющей синхронные связи в кон­кретном языке и выделяющей профилирующие и базовые черты данной языковой системы (в отличие от полной дескриптивной грамматики). Такой подход привел, с одной стороны, к открытию, по существу, новой логико-языковой категории, категории факта, и к новому взгляду на принцип причинности в языке; с другой — к созданию качественно новой типологии языков — к отказу от так­сономических схем и к выработке нового понятия о языковом типе, когда он рассматривается как самонастраивающаяся система, опти­мизирующаяся по конкретной детерминирующей тенденции — де­терминанте.

Остановимся отдельно на эпохе компьютерной революции 1960-х гг. и на представлениях, сложившихся под ее воздействием. Надо сказать, что компьютерная революция, начальным этапом которой стали рабо­ты Н. Хомского, не изменила взгляда на язык, но изменила взгляд на лингвистическую теорию, а именно на теорию описания языка, при­близив ее к задачам создания компьютерных программ. Изменение взгляда на лингвистическую теорию связано с тем, что Хомский вклю­чил в круг исследований лингвиста описание языковой интуиции но­сителя языка, т.е. пути и метода, расширив тем самым не понятие язы­ка, а понятие лингвистической теории. Лингвистическая теория стала пониматься как исследование работы мышления человека с языком. Но это нисколько не изменило коренных представлений о самом язы­ке: он по-прежнему рассматривался как инструмент мышления и по­знания. Общее понимание языка в итоге сформулировано не было. Напротив, образ языка стал дробиться на различные фрагменты, из

58

Раздел П. Современная структура знания о языке

которых общая мозаика не выстраивалась. Приведем основные фраг-менты этой мозаики: язык как функциональная система, как деятель-ность, как исчисление, как классификатор, как код, как инструмент когниции, как конвенция, как энергия, как форма, как инструмент коммуникации, как сообщение, как экспрессия, как представление, как вторичная моделирующая система, как семиотический код, как структура, как система. Если за перечисленными разнообразными разрозненными фрагментами возникает какое-либо общее понимание языка, то лишь одно: язык есть совокупность его аспектов.

Язык как пространство мысли и как дом духа. Данная формулиров-ка является в настоящее время обозначением целого класса новых оп-ределений языка, между которыми есть и некоторые различия, но — что гораздо существеннее — все они решительно отличаются от опре­делений предшествующего периода. Прообразом ее можно считать известное определение философа-экзистенциалиста М. Хайдеггера «язык — дом бытия» («...язык есть вместе дом бытия и жилище чело-веческого существа»). Этот тезис означает возврат к поискам «сущно­сти языка», в чем, возможно, и состоит его огромное историческое значение. Разновидностью того же определения можно считать трак­товку языка как пространства мысли. Под нее подходят когнитивные определения языка в связи с данными современной когнитологии — дисциплины об операциях со знаниями в «трехмерном пространстве языка». Во всем этом прослеживается нечто существенное для линг­вистики нового тысячелетия, прежде всего обращение к образу прост­ранства. Образ языка приобретает черты образа пространства во всех смыслах — пространства реального, видимого, духовного, ментально­го. Такова одна из самых характерных примет лингвофилософских размышлений над языком в наши дни.