Оглавление

Н. Н. АЛЕВРАС

Русская историография XIX – начала XX века

Десять тем из лекций по истории исторической науки

Челябинск – 2012

От автора

Тема I. Введение в историографию

1.Что и как изучает современная историография

2. Представления об объекте и предметном пространстве историографии Понятие «историографический источник»

3. Историография и проблемы нарратологии (зарубежный опыт второй половины XX века изучения эволюции культуры историописания)

4. Что такое «историографический быт»: из опыта разработки понятия

5. Научные школы историков как проблема и предмет историографии.

6. Предметное поле историографии и понятие « историографический факт»

Тема II. Историческая наука России первой половины XIX века: становление профессионализма

1. Условия развития историографии: внутренняя социокультурная ситуация, система внешних научных и интеллектуальных влияний.

2. Становление системы университетского образования и профессионализация исторического знания.

3. Инфраструктура исторической науки: формирование исторических архивов, становление археографии и др. исторических дисциплин, исторические кружки и общества, зарождение исторической периодики

Тема III. Консервативное направление в русской историографии первой половины XIX в.

1. Н.М. Карамзин и феномен «карамзинского консерватизма»

2. Исторические взгляды и научные труды М.П. Погодина, Н.Г. Устрялова

Тема IV. Образ русской истории в историософских размышлениях П.Я. Чаадаева и представителей славянофильской интеллектуальной культуры

1. П.Я. Чаадаев в поисках философии русской истории

2. Историософия славянофилов в контексте исторической мысли первой половины XIX в.

Т ема V. Становление либеральной историографии: «критическое направление» первой трети XIX в.

1. Особенности становления либерального направления в контексте эпохи

2. Историки первой трети XIX века: краткие сведения из научных биографий

3. Научные взгляды, принципы, концептуальная версия русской истории Г. Эверса

4. М.Т. Каченовский: основные труды, научные идеи, представления о задачах современного ему исторического знания

5. М.Т. Каченовский в восприятии современников и в оценках историографии. Скептическая школа

6. Теоретико-методологические взгляды Н.А Полевого

Тема VI. Государственная школа в русской историографии

1. Историографическая ситуация: из истории изучения проблемы и особенности восприятия государственной школы в контексте современных схоларных исследований

2. Исторические условия и факторы возникновения государственной школы

3. Этапы истории государственной школы в контексте научной и общественно-политической жизни XIX в. Основные труды ее представителей

4. Концепция «государственников»: государство и его роль в русской истории

5. Государственная школа в системе научных коммуникаций XIX в.: внутришкольные отношения

Приложения

Приложение 1. Гари M. Гамбург. Изобретение (создание) «государственной школы» историков, 1840-1995 // Историография Российской Империи: профессия и историописание в многонациональном государстве. Под ред. Томаса Сандерса. Нью-Йорк, 1999¹. (Русский перевод – О.В. Богомазовой²)

Приложение 2. Авторская ремарка на статью Г. Гамбурга о государственной школе

Тема VII. Николай Иванович Костомаров и Афанасий Прокофьевич Щапов: «народофильское» направление в историографии (40-70-е гг. XIX в.)

1.Исторические взгляды двух историков: общность их «народофильских» воззрений и методологических приоритетов

2. Николай Иванович Костомаров (1818-1885) в многообразии творческих замыслов: от этнокультурной истории к исторической портретистике

3.Тернистый путь Афанасия Прокофьевича Щапова (1831-1876): историк из народа в поисках версии народной истории

Приложение

Фрагмент из статьи Н.Н. Алеврас «Н.И.Костомаров на перекрестке эпох, культурных стилей и жанров: опыт исторической антропологии в изображении семейной истории Петра I»³

Тема VIII. Историческая наука в условиях модернизационной трансформации России второй половины XIX- начала XX веков

1. Государственная политика в сфере высшего образования

2. Система инфраструктуры исторической науки

3. Смена познавательных парадигм в науке. Методологические искания российских историков: между научным традиционализмом и модернизмом

Тема Х. Петербургская школа историков

1. Петербургская школа в историографическом контексте

2. К.Н. Бестужев-Рюмин: учитель без школы

3. Два историка – две петербургские школы историков: Сергей Федорович Платонов и Александр Сергеевич Лаппо-Данилевский

Начало пути

Студенческие годы: учителя, первые научные опыты

Историки в изучении XVII века: магистерские диссертации

Докторские диссертации в научном творчестве историков

Две методологии – две научные школы

4. Типы научных школ С.Ф.Платонова и А.С. Лаппо-Данилевского

Библиографический список

От автора

Замысел подготовки курса лекций по историографии в качестве учебного пособия возник у автора этой книги довольно поздно, если иметь в виду, что мой первый учебно-преподавательский опыт данной дисциплины стал складываться в начале 1980-х гг. в стенах истфака Челябинского госуниверситета на кафедре истории дореволюционной России. Признаюсь, что довольно длительное время не складывалось ощущение необходимости и внутренней потребности, которые бы послужили основанием выступить с самостоятельным учебным проектом. Ситуация стала меняться на рубеже XX-XXI вв., когда российское общество переживало новый период своей политической и социокультурной идентификации. Как всегда бывает в переломные эпохи, прошлое страны стало предметом пристального внимания широких слоев населения, профессиональных ученых разных специальностей, писателей, журналистов, публицистов. Тиражи изданий на исторические темы достигали в тот период кульминационных высот.

Одновременно неизмеримо повысился накал критической рефлексии к опыту советской исторической науки и поднялся бум интереса к историко-научным достижениям зарубежных коллег. Начался интенсивный процесс теоретико-методологического переосмысления всего наследия отечественной исторической науки. Историографическое знание в этой ситуации в первую очередь требовало обновления, а учебный курс историографии становился важным инструментом не только профессиональной подготовки специалиста-историка, но и формирования его общественно-политической позиции. В результате начинает создаваться новый образ историографии как специальной области знания, имеющей свое теоретико-методологическое пространство. В стремлении преодолеть идеологические стереотипы и историографический эмпиризм, свойственные этой области знаний в советской науке, значительная часть ученых обращается к поискам новых подходов к интерпретации и пониманию явлений, происходивших в истории исторической науки. Историографы выступают активными разработчиками и потребителями инновационных субдисциплин: культурной истории, новой социальной истории, новой экономической истории, новой интеллектуальной истории и др. Творческая деятельность историка, его судьба в науке и культуре, система межличностных отношений ученых на поле науки, как главные объекты внимания историографии, органично связали ее с «антропологическим поворотом», который продолжает и в настоящее время определять вектор познания историографических явлений. Историография превращается в одну из активных гуманитарных дисциплин, ориентированных на разработку междисциплинарного подхода и междисциплинарных методов исследования.

На рубеже XIX-XX вв. особо значимыми для обновления историографического знания становятся процессы формирования историографических центров и школ в ряде российских университетов. В Москве, Петербурге, Томске, Омске, Казани, Ставрополе, Саратове, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Екатеринбурге, Сыктывкаре, Ижевске, Петрозаводске, Чебоксарах, Челябинске и др. городах проходят историографические конференции, формируются научные издания историографического профиля. Эти процессы содействуют созданию широкого сообщества историков и историографов с явно выраженной тенденцией к поискам новых форм институциализации своей деятельности.

Создание Российского общества интеллектуальной истории (РОИИ) при Институте Всеобщей истории АН (1998) сыграло важную роль для консолидации научных сил в области разработок проблем интеллектуальной истории и историографии, как ее органичного элемента. Серия периодически организуемых обществом конференций и издание научного журнала-альманаха «Диалог со временем», деятельность возникших региональных отделений РОИИ стали своего рода «креплениями» для складывания сети научного общения и превращения РОИИ в контактную зону, комфортную для презентации творческих проектов и привлечения в сферу историографии молодых научных сил различных регионов страны. Развитие современных историографических исследований и институциональных процессов, происходящих внутри дисциплинарного поля истории исторической науки, утратило былую жесткую централизацию. Историография как сегмент исторической науки идейно и организационно переживает процесс диверсификации и саморазвития по модели «невидимого колледжа».

Русская историография XIX и начала XX столетий в этих новых условиях стала восприниматься как «золотой» и «серебряный» века в истории отечественной исторической науки, естественный ход развития которой был прерван общественно-политической драмой 1917 года, которую в истории исторической науки нельзя не воспринимать как культурную катастрофу. Наследие дореволюционных историков стало выходить из былого забвения. За два последних десятилетия историография обогатилась десятками монографий и сборников научных статей по различным проблемам истории исторической науки данного периода времени. Повышенный интерес к дореволюционной историографии объясним не только желанием «восстановить справедливость» и по достоинству оценить вклад российских ученых-историков в общий процесс познания прошлого, осуществляемого в рамках мировой и национальной науки. Самостоятельное значение имеет и тот факт, что с XIX века начинают закладываться черты исторической науки современного типа.

Рассматриваемый в учебном пособии период российской историографии представляет временной отрезок, органично вписывающийся в общеевропейский процесс становления профессиональной исторической науки. Именно в это время историческое знание, как в Европе, так и в России обрело собственную институциональную основу, представленную, в первую очередь, национальными университетскими системами высшего исторического образования. Университеты России через такой структурный элемент, как историко-филологические факультеты, не только выпускали специалистов-историков, но и становились основными центрами подготовки историков высшей квалификации посредством создания диссертационной системы, связанной с формированием иерархии ученых степеней, званий и должностей. Магистерская и докторская диссертации в российской университетской практике в этот период играют роль квалификационного инструмента карьерного движения университетского профессорско-преподавательского состава и являются, как правило, крупными монографическими научными исследованиями. Они во многом определяли научный статус и имидж ученого-историка.

Процесс профессионализации исторической науки в это время проявился и с другой – методологической – стороны ее развития. Историческое знание в течение XIX века переживало во всей европейской научной культуре трансформационный процесс. Его основной вектор был направлен на выработку таких эпистемологических принципов, которые бы вывели историю из «любительского», развлекательно-художественного, назидательного, политико-публицистического нарратива на уровень строгого знания, основанного на системе научных аргументов и теоретико-методологических обоснований. Наиболее выразительно и продуктивно это движение выглядело в западноевропейском философском, теоретико-методологическом и научно-исследовательском опыте. Но и в российской практике, особенно на рубеже XIX-XX вв. явно определилась эта же тенденция. Зачастую в современной историографии ее связывают с так называемым «кризисом исторической науки», природа которого кроется в теоретических и методологических исканиях русских историков. В соответствующих разделах учебного пособия эти сюжеты изложены в контексте развития западноевропейской научной мысли.

В связи со сказанным ясно, что русская историография XIX – начала XX вв., несмотря на произошедший 70-летний разрыв с заложенной в то время научной культурой, остается актуальным прологом современного исторического знания. Более того, процесс осмысления и переосмысления пути, пройденного дореволюционной историографией далек от завершения, а целый ряд идей, научных трудов историков, процессов, происходивших в «мире историков» данного периода, остаются еще вне пределов освоенного современной наукой научного пространства интересующего нас времени. Достаточно назвать некоторые, наиболее известные имена историков из той эпохи, чье творческое наследие до сегодняшнего дня выглядит актуально или вызывает дискуссионные вопросы относительно либо концептуальной, либо теоретико-методологической подоплеки их историко-научных воззрений. Н.М. Карамзин, М.Т. Каченовский, М.П. Погодин, Н.И. Костомаров, А.П. Щапов, С.М. Соловьев, К.Н. Бестужев-Рюмин, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков, С.Ф. Платонов, А.С. Лаппо-Данилевский – это далеко не полная галерея ученых⁴, представляющих цвет российской исторической науки. Но сколько еще «тайн» хранят их мысли и идеи для современного поколения историков, сколько еще предстоит сделать для понимания неповторимых узоров их творческих судеб и смысла тех коллективных научных усилий, которые содействовали появлению различных коммуникативных консолидаций в научном сообществе!

Создание и подготовка текстов лекций для публикации изначально не являлось самоцелью автора. Первым побудительным мотивом для компьютерного набора скопившихся рукописных материалов лекционного курса стало прагматическое желание привести в порядок свои разрозненные выписки из источников и литературы (а, заодно, и мысли!) для облегчения подготовки к занятиям со студентами. Эта работа, начатая в первые годы нового века, параллельно сопровождалась более углубленным вхождением автора в круг научных проблем историографии как специальной области знаний⁵. Сначала очень выборочно обрабатывался материал по наиболее, как тогда казалось, сложным и актуальным темам лекционного курса. Хотелось преподнести их в контексте тех проблем и новых подходов, которые были характерны для историографии конца XX-начала XXI столетий. Опыт первых публикаций из авторского курса по историографии, предназначавшихся для студенческой аудитории⁶ и собственное дальнейшее погружение в различные научные проблемы историографического знания стали основой укрепления мысли о целесообразности публикации существенного и цельного по содержанию фрагмента лекционного курса. Немаловажным обстоятельством являлся факт появления новых учебников и пособий по историографии. Содержание некоторых из них становилось ориентиром для учебно-преподавательской деятельности; другие, несмотря на ряд несомненных достоинств, воспринимались критически, поскольку не учитывали, на мой взгляд, целого ряда новейших тенденций развития историографии как научной области знания⁷.

Тексты десяти тем, представленных в данном пособии, складывались в разное время. Они формировались с учетом преподавательского опыта распределения учебного материала между семинарскими и лекционными занятиями по историографии и сложившейся на кафедре практики ее преподавания. При этом мною не преследовалась цель создания некоего единого шаблона/стандарта для создания учебного текста и единообразного структурирования отобранных для пособия тем. Ведь творческая деятельность и судьба каждого историка, характер историко-научных сообществ и научных школ имеют уникальную природу. Поэтому историографические зарисовки в каждом из десяти предложенных тематических узлов создавались на основе отдельного «лекала» с учетом авторского понимания смысла и специфики тех или иных историографических феноменов и процессов.

Пособие снабжено отдельным рекомендательным списком литературы по предложенным темам, в который вошли, с точки зрения автора, наиболее значимые и доступные для обучающейся аудитории историографические источники и труды. Текст пособия, кроме того, сопровождается постраничными ссылками на достаточный объем библиографической информации по историографии, которую можно воспринимать в качестве рекомендуемой дополнительной литературы. Наличие подстрочника в учебном пособии присутствует из принципиальных соображений, поскольку, на мой взгляд, это не только расширяет историографический кругозор, но и закрепляет в сознании молодого поколения историков-профессионалов навыки и академическую культуру восприятия научных текстов.

Учебное пособие выросло из опыта работы со студенческой аудиторией, которая вошла теперь в историю российского образования под названием «специалитет». С учетом формирования двухступенчатой системы высшего образования и в соответствии с учебно-образовательными стандартами материал учебного курса по истории исторической науки в современной преподавательской практике существенно сокращен и адаптирован для новой категории – студентов-бакалавров. Представленные в данном пособии учебные тексты могут быть рекомендованы в качестве учебной и научной информации не только для историков-бакалавров, но и для историков-магистрантов и аспирантов, а также для всех интересующихся вопросами истории исторической науки.

Н.Н. Алеврас

Январь-август 2011 г.

Тема I. Введение в историографию

1.Что и как изучает современная историография

2. Представления об объекте и предметном пространстве историографии Понятие «историографический источник»

3. Историография и проблемы нарратологии (зарубежный опыт второй половины XX века изучения эволюции культуры историописания)

4. Что такое «историографический быт»: из опыта разработки понятия

5. Научные школы историков как проблема и предмет историографии.

6. Предметное поле историографии и понятие « историографический факт»

1. Что и как изучает современная историография

«

Историография: термин, понятие, научная функция

Историография» – сложносоставное слово, включающее в переводе с греческого «расследование» и «пишу», что в совокупности можно трактовать как «описание расследования». Это означает, что первоначально данное понятие бытовало для обозначения области знаний, связанной с процессом историописания. Создателей исторических сочинений, в связи с этим, в российской культурной традиции иногда называли историографами. Правда, это понятие закреплялось за наиболее видными представителями исторической науки и приобретало статус своеобразного официально утвержденного научного титула или звания. Историографами были объявлены Г.Ф. Миллер, М.М. Щербатов, Н.М. Карамзин. К середине XIX в. практика выдвижения официальных историографов из общей среды историков прекратилась. Знаменитый С.М. Соловьев, который мог претендовать на это звание, уже не получил его. Впоследствии историописателей стали называть просто историками, а понятие «историограф» осталось за теми, кто изучает процесс развития исторических знаний.

В современной науке понятие «историография» имеет несколько значений. Нередко его используют для обозначения в целом исторической науки как отдельной области знания. В более узком значении под историографией подразумевают совокупность литературы по определенной научной проблеме. Аналитические обзоры исторических исследований по темам различных видов сочинений – курсовых, дипломных работ, статей диссертаций, монографий и пр. – относятся к этому виду историографии. Кроме того, существует понятие «проблемная историография», под которой понимается особый тип историографических работ, нацеленных на изучение состояния и степени исследованности одного или нескольких проблемно-тематических узлов, сформировавшихся в историко-научном знании. Наконец, под историографией понимается специальная отрасль исторического знания и учебная дисциплина. Последнее значение историографии для нас особо актуально.

В

Научная функция и задачи историографии

озникает вопрос о научной функции, предмете и задачах историографии как отрасли знания. Обратимся к первому из названных аспектов.

Научный образ-функцию историографии можно уподобить вместилищу историко-научной памяти. Историография вбирает в себя память о развитии исторического знания и опыте творческой деятельности его носителей. Вместе с тем нельзя полагать, что историко-научная память – это некий резервуар, в котором механически соединяется интеллектуальная практика профессиональной корпорации историков, охватывающая длительные периоды культурной истории. Историографическая копилка пополняется на основе принципов избирательности и критического переосмысления научного наследия. Для каждого этапа развития исторической науки характерны свои методологические стратегии, которые становятся основой переоценки ценностей в науке. В этом смысле историографию можно рассматривать как носительницу научной рефлексии в системе исторического знания. Под научной рефлексией (от лат. reflexio – отражение) понимается критическое осмысление пути, пройденного наукой. Это та область исторического знания, которая выражает потребность ученых-историков «оглядываться назад» и оценивать (в том числе – переоценивать) научный опыт предшественников. Историографию, как знание о самом знании, можно воспринимать и в качестве особой ветви науковедения.

Может возникнуть вопрос об истоках и происхождении потребности в историко-научной рефлексии. Ответ на него следует искать как в особенностях формирования исторического знания, так и в воздействии на сам процесс историко-научного познания тенденций той или иной исторической эпохи с характерными для каждой из них мировоззренческими стандартами, идеологиями, ценностями и пр. Каждое новое поколение историков вбирает опыт предшественников, актуализируя его сквозь призму современных социокультурных задач и методологий науки. Необходимость в усвоении этого опыта на самом прагматическом уровне определяется хотя бы тем, чтобы не «открывать велосипед». Более сложный теоретико-методологический уровень диктует потребность избирательного подхода для сохранения в современном знании как конкретно-исторического багажа, так и стратегий познавательного процесса, выработанных предшественниками.

Перед новыми поколениями ученых жизнь и наука ставят новые проблемы, что заставляет не просто принимать старые версии, взгляды, концептуальные положения, методы исследования и т.д., но адаптировать их к современности. Этот процесс выливается в разработку новых методологий, проблематики, углов зрения на историю, приводит к смене научного инструментария ученых. Время от времени происходит то, что принято сегодня определять как смена познавательной парадигмы⁸. Процесс выработки нового знания о прошлом в эпоху современности вовлекает в общий круг деятельности не только профессиональных историков, но и представителей смежных областей: социологов, философов, психологов, науковедов, представителей филологических, лингвистических и других гуманитарных дисциплин. Формируется междисциплинарная основа исторического знания.

В результате складываются условия для реализации многофункциональности историографии. Из сказанного выше следует, что в системе исторических наук она, в первую очередь, выполняет рефлексивную функцию. В общем научном пространстве – создает условия для междисциплинарных исследований, содействуя выработке целостного взгляда на прошлое. Кроме того, историография играет прогностическую роль в исторической науке: определяя степень и характер изученности прошлого (имеются в виду и эмпирический, и теоретический, и проблемно-концептуальный аспекты), она намечает линии и горизонты дальнейшего познавательного процесса.

Следует особо сказать и о культурной функции историографии. Уже на рубеже XIX-XX вв. вполне осознавалось, что объекты внимания историографии (труды и деятельность историков, в первую очередь) – это явления культуры, с одной стороны, концентрированно выражающие характер индивидуального и общественного сознания своего времени, с другой – оказывающие воздействие на процессы самоидентификации личности и социума в целом. Не случайно известный историографический труд М.О. Кояловича имел название «История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям» (курсив мой – Н.А.). В этой же связи нельзя не отметить наблюдения-выводы Г.В. Вернадского в его «Русской историографии», появившиеся в ходе историографического анализа научной и преподавательской деятельности В.О. Ключевского и С.Ф. Платонова. «Лекции» Платонова и «Курс» Ключевского Вернадский назвал «двумя столпами русской историографии», на основе которых «воспитывалось русское общество» и «создавалось русское общественное мнение»⁹. Хорошо известна позиция А.С. Лаппо-Данилевского, который воспринимал предмет истории как «науку о культуре» и рассматривал, соответственно, историографию как область культуры, тесно связанную не только с собственно научными идеями, но и с разнообразными проблемами «жизни»¹⁰.

Важную роль историографии в современной науке следует связывать и с постоянно происходящими процессами самоидентификации ученого-историка. Велико значение историографических исследований, обращенных, например, к изучению проблем формирования истории как дисциплины, процессов профессионализации исторического знания, формирования и функционирования научно-исторических сообществ. Эти аспекты признаются актуальными, поскольку позволяют современному историку адекватно отреагировать на собственный научный выбор, решить проблемы профессиональной идентичности и найти свое место в современной корпорации историков¹¹. Другими словами, опыт предшественников дает возможность новым поколениям историков выработать стратегии самоопределения в науке, что особенно важно для современного периода, который характеризуется сосуществованием в едином научном пространстве историков различных методологических ориентаций. В этой связи Г.И. Зверева, например, выделяет в историко-научной среде «академических историков» и «новаторов-антиобъективистов»¹², как оппозиционных по отношению друг к другу групп профессионалов. Современную ситуацию в исторической науке нельзя не рассматривать как выражение интеллектуального поиска, со свойственными переломным эпохам кризисами в культуре и науке. Это вызывает повышенную потребность в переосмыслении правил и норм научной практики, выработанных исторической наукой в предшествующее время и одновременно требует сохранения и передачи исторического знания¹³.

И

Образ историка как антропологическая задача историографии

нтерес к фигуре и личности историка в историографии нельзя, конечно, назвать новым. Уже в дореволюционной научной традиции сформировался опыт изучения истории науки по биографическому принципу. В стиле персональной историографии создавались первые крупные историографические исследования С.М. Соловьева (например, «Писатели русской истории», 1855), К.Н. Бестужева-Рюмина (например, «Биографии и характеристики», 1882). Биографический подход, к которому и поныне нередко обращаются историографы, не совпадает, однако, с задачами современной антропологической историографии. Уже последователи Соловьева, Бестужева-Рюмина, усложняя и развивая потенциал новой в то время дисциплинарной области на основе постановки проблемы ее научной эффективности, существенно пересмотрели способы подачи историографического материала. Причина этого пересмотра проистекала из новых представлений о предметном пространстве и задачах историографии.

В историографических лекциях и трудах таких историографов, как М.О. Коялович (1884), В.О. Ключевский (1880-е гг.), П.Н. Милюков (1897), В.С. Иконников (вторая половина-конец XIX в.), А.С. Лаппо-Данилевский (начало XX в.) и др.¹⁴ предстает иная историографическая стратегия, ориентированная на создание цельного образа исторической науки. Идеал историографических исследований в это время сопрягается с изучением теоретико-методологического инструментария и исследовательской лаборатории историков, что заставляет по-новому структурировать историографический материал и формировать иной нарратив историографических исследований. Фигура историка с его научной биографией, будучи погруженной в атмосферу институциональных и социальных процессов в обществе и науке, приобретает контекстуальный характер. Научное пространство исторической науки воспринимается как диверсификационное по своей структуре. Научная индивидуальность историка приобретает актуальность с учетом его принадлежности к тому или иному научному направлению или научной школе.

На рубеже последних веков область исторических знаний в России переживает новый виток развития, для которого характерен антропологический поворот во всех дисциплинах, из которых складывается историческое знание. Концентрация внимания на судьбе человека, роли стихийного, уникального в истории, изучении внутреннего мира личности, духовных и интеллектуальных основ проявления его деятельности и пр. явились результатом мощного процесса обновления, охватившего широкое социокультурное пространство современной России и адекватно переживаемого исторической наукой. Он затронул мировоззренческие пласты сознания историка и его теоретико-методологический инструментарий. Для значительной части современных историков изменились представления о смысле и способах познания прошлого. Следствием вызова времени явились процессы концептуальных переосмыслений как собственно истории в ее конкретно-фактическом выражении, так и опыта ее изучения. Историко-научное наследие, являясь объектом специальной области исторической науки – историографии – подверглось системе переоценок и новых интерпретаций.

Кроме традиционного интереса к концепции историка, длительное время рассматривающейся в отечественной науке XX века в качестве приоритетного объекта историографического анализа, историографическая область знания последних десятилетий открыла более широкие горизонты для изучения многогранного опыта творческой жизни историков предшествующих поколений. Для глубокого погружения в творческий процесс и создания цельных образов науки и историка¹⁵ историограф обращается к изучению характера и особенностей культуры, в рамках которой историк занимался историописанием: ведь ясно, что наука может существовать, а ученый мыслить только с помощью категорий, возникших в границах данной культурной традиции. Для современного историографа историк выступает как творческая личность, на произведения которого оказывают воздействие не только идейно-политические процессы, переживаемые в обществе, но и индивидуальный склад психики, эстетические вкусы, культурные запросы, моральные императивы, личный жизненный опыт.

Историограф пытается реконструировать весь процесс творческой деятельности историка – от возникновения замысла научного произведения до его завершения. Кроме того, актуальность приобретают вопросы о судьбе созданных исторических трудов, а именно: отношение к ним современников и последующих поколений историков и культурного сообщества. Историк, как объект исследования, воспринимается, к тому же, как член социума, выполняющего в нем различные роли. Социальная функция историка, а также система его мировоззренческих и экзистенциальных установок, несомненно, оказывают воздействие на его научные воззрения и результаты творческой деятельности. В рамках профессиональной корпорации ученых историк интересен в контексте научных коммуникаций, что инициирует создание историографических исследований, нацеленных на изучение различных проблем истории научных школ и сообществ, в культурном пространстве которых ученый преимущественно проживает свои годы, осуществляет свою деятельность, вступая в систему разнообразных взаимоотношений с коллегами. Таким образом, задачи современной историографии определяются ракурсом, который можно обозначить как «жизнь в науке». Не случайно в среде историографов получило распространение такое специфическое понятие как «историографический быт», концентрирующее в себе социокультурный и коммуникационный опыт историка (см. об этом – далее).