Глава 4 политическая психология личности

Человек и политика. Объектное и субъектное отноше­ние к индивиду. Подчинение и интерес как основные поня­тия данных позиций.

Политическая социализация: становление личности. Индивид, индивидуальность, личность. Механизмы полити­ческой социализации на общесоциальном, социально-психо­логическом и индивидуально-психологическом уровнях. Ос­новные возрастные стадии политической социализации и их особенности.

Генезис политического сознания и политического мыш­ления по Дж. Адельсону: восемь основных новообразований 11—18 лет. Основные системы политической социализации: система целенаправленной социализации; стихийной социа­лизации; самовоспитание и самообразование. Политическая активность. Политическая пассивность. Политическое от­чуждение.

Политическое участие: позиции гражданина. Некото­рые особенности политического участия в авторитар­ном, тоталитарном и демократическом обществах. Ос­новные мотивы политического участия или неучастия граждан.

Политическая организация: появление лидера. Полити­ческий лидер и политическое лидерство: общие представ­ления. Авторитет как условие лидерства. Авторитет лож­ный и истинный. Политический «образ» мира как стержень политической психологии лидера. Доминирование и подчи­нение как психологические факторы лидерства. Психологи­ческие механизмы воздействия лидера на ведомых. Типы лидеров. Личностно-психологические черты лидера. Много­уровневая структура личности лидера.

Психология политической элиты.

В последние годы проблема личности в политике привлекает к себе все большее внимание исследова­телей. Хотя это — черта совсем недавнего времени. До этого политические психологи, находившиеся под излишнем влиянием политологии, стремились постро­ить «объективную науку». Да и политическая психо­логия не сразу овладела арсеналом качественных методов исследования, позволяющих подступиться к слишком субъективному объекту — отдельному инди­виду⁷⁴.

Однако даже признавая теперь необходимость серьезной постановки вопроса о политической психо­логии личности, наука делает это как бы наполовину. Нет вопросов в отношении «выдающихся личностей», личностей политиков, особенно лидеров, оказываю­щих решающее влияние на политику. Это подвергает­ся тщательному и скрупулезному изучению. Однако в тени до сих пор остается личность отдельного челове­ка, обычного, рядового индивида в политике. Он про­должает рассматриваться как всего лишь некая, пусть отдельная, но все же часть в принципе обезличенной «массы». Однако представляется, что это — временное явление. Сама по себе общая тенденция демократиза­ции общественной жизни, вовлечение в политику но­вых, ранее пассивных слоев населения диктует необ­ходимость заниматься конкретными представителями этих слоев.

Однако и их можно рассматривать по разному. В науке известны два метаподхода к проблеме лич­ности в политике: «объектный» и «субъектный». Когда-то на обложке первого издания книги Т. Гоббса «Левиафан» был изображен большой человек, со­ставленный из множества маленьких человеческих фигурок. Подразумевалось, что «большой человек» — это общество, состоящее из «маленьких людей», но вос­производящее все свойственные им качества и функ­ции. Это был определенный символ, за которым стояло сразу много смыслов. В частности, подразумевалось, что мы, «маленькие люди», подчиняем себя «большо­му человеку», обществу.

Этот взгляд получил развитие в многочисленных трудах Т. Гоббса, Г. Спенсера с его «организмической» теорией, А. де Токвиля, Ж.-Ж. Руссо и других мыслителей. В разных формах, они отстаивали пози­цию подчинения человека государству. Необходи­мость подчинения Т. Гоббс мотивировал неразумной, эгоистической и потому нуждающейся в контроле природой человека. Современные приверженцы этой позиции оправдывают ее управленческими задачами (Д. Белл, С. Липсет, У. Мур), необходимостью «обес­печения устойчивой демократии» (Р. Даль, У. Корн-хаузер), или даже важностью «достижения большего равенства» (Дж. Роулз, Г. Гэнс и др.). Для этих и дру­гих сторонников данного подхода человек выступает в качестве объекта политики, нуждающегося в кон­троле и подчинении со стороны надличностных обра­зований.

Противоположный взгляд базировался на идущем от А. Смита, У. Годвина и др. понятии «интереса». Именно в личном интересе людей видели они основ­ной механизм, приводящий в движение политику. Модель «интереса» предполагает, что социальный и по­литический порядок складывается как результат со­четания интересов разных людей. Поэтому нужно не подавление, а согласование интересов свободных ин­дивидов. На такой либеральной позиции ныне основы­вается все больше ученых.

Однако ситуации в истории политики бывают раз­личными. Результируя разные подходы и позиции, Ф. Гринстайн выделила три основных фактора, определяющих роль отдельной личности в политике. Во-первых, это ситуации появления новых политических обстоятельств, не имевших аналогов в истории. Во-вторых, появление сложных и противоречивых ситуа­ций с большой степенью неопределенности. Наконец, в-третьих, возникновение ситуаций с выбором между разными силами, предлагающими разные политиче­ские решения. В целом же, роль личности в политике тем выше, чем более восприимчива среда к тому, что ей предлагает личность, чем сильнее позиции челове­ка в политической системе, и чем ярче «Я» конкрет­ного политика.

Однако и здесь главным является вопрос об отдельных, «ярких», выдающихся политиках. Нас же, для начала, будет интересовать вопрос иного плана. Откуда вообще берутся люди в политике? Как простой, «рядовой человек» становится личностью в политическом смысле — личностью гражданина?