жизни», В. С. Соловьев полагал, что выход за пределы предшествующей формы в последующую становится возможным при условии нравственного совершенствования человека и человечества. «Всемирное общение жизни» было для этого философа идеалом, связанным с установлением «действи­тельного нравственного порядка», когда человечество природное преобразу­ется в человечество духовное [12]. Обращение к подобным идеям сегодня уместно и поучительно уже потому, что побуждает задуматься о логике раз­вития техники (в том числе коммуникационной), открывающей новые воз­можности для реализации не только добрых начал, но и пороков человече­ской натуры.

1.2. О трактовках культуры

Этика, несомненно, является необходимой составляющей культуры, но оценка роли и значимости этики в культуре зависит от того, как имен­но понимается сама культура. Латинское «сикига» означает возделывание, воспитание, развитие, почитание. Все эти значения, так или иначе, отра­жены и в практике употребления слова «культура» в повседневной речи, и в трактовках культуры, развиваемых в рамках научных концепций. В обы­денном языке «культурный» применительно к человеку часто означает то же, что и «воспитанный», а культурное растение противопоставляется ди­кому, невозделанному. Едва ли не все известные концепции культуры ис­ходят из того, что понятие культуры фиксирует общее отличие жизнедея­тельности человека от биологических форм жизни. Самые широкие трак­товки культуры являются результатом стремления раскрыть именно это общее отличие и развиваются в рамках оппозиции «культурное - биоло­гическое». Более узкие трактовки культуры, не отрицая такой оппозиции, не придают ей столь существенного значения, но сосредоточивают вни­мание на своеобразии форм жизнедеятельности, характерных для разных исторических периодов, разных регионов, разных народов. Закономерное продолжение такого рода конкретизаций - выделение особых культур (или субкультур) различных групп населения (в том числе профессио­нальных), культур организационных и корпоративных.

Пример широкой трактовки культуры мы находим в работах В. С. Сте- пина [120, 121]. Культура характеризуется здесь как система надбиологиче- ских программ человеческой деятельности, поведения и общения. Эти про­граммы не являются неизменными, но исторически развиваются, не сущест­вуют в отрыве от многообразия знаний и навыков, норм и идеалов, образцов деятельности и поведения, социальных целей и ценностей, но представлены ими. В. С. Степин выделяет три уровня программ в системе культуры. Пер­вый составляют реликтовые программы, «осколки» прошлых культур, утра­тившие ценность для общества новой эпохи, но все еще регулирующие неко­торые виды поведения людей (к таким относятся, например, устаревшие тра­диции, обычаи). Второй уровень представлен программами, возникшими как выражение запросов и потребностей современного общества, а также про­

граммами, сформированными на предшествующих этапах развития, а затем вписавшихся (с определенными изменениями) в новые условия. Наконец, третий уровень культуры содержит программы видов и форм человеческой деятельности, возможных в будущем. Не всем из них суждено осуществиться в реальности, однако порождая подобные феномены, общество вырабатывает «проекты», значимость которых может оказаться огромной. К программам третьего уровня В. С. Степин относит те, что представлены в знаниях о зако­номерностях изменений объектов, еще не включенных в сферу практическо­го освоения, в новых приемах и методах интеллектуальной деятельности, в новых общественных идеалах и в нравственных поступках, которые в бу­дущем могут стать эталонами поведения. «Инновации культуры, выступая как предвестники будущих форм общественной жизни, вместе с тем оказы­вают активное воздействие на социальную сферу, в которой они возникают, - пишет В. С. Степин. - Культура носит целостный характер, и ее новые фено­мены всегда влияют на уже сложившиеся образования. Возникающие куль­турные комплексы способны по-новому организовать уже существующие элементы культуры, внести изменения в сложившиеся формы и способы ос­мысления и переживания мира человеком и таким путем оказать влияние на породившую их социальную практику» [121, с. 30]. Упомянутые типы про­грамм, существующих в культуре на любом этапе ее развития, условно мож­но обозначить соответственно как устаревшие, современные и новаторские.

Очевидно, что программы, описываемые в рамках данной концепции, существенно отличаются в том, что касается природы и механизмов дейст­вия, от программ генетических или программ компьютерных. Тем не менее постановка вопроса о материальном носителе таких программ была бы впол­не осмысленна. А ответ на этот вопрос должен включать указание не только на человека как биологический организм, но и на совокупность материаль­ных продуктов человеческого труда.

Понимание культуры как совокупности достижений людей в освоении природы, обустройстве среды обитания и регулировании отношений между людьми, достижений в технике, науке, искусстве, образовании имеет солид­ную традицию и является, пожалуй, наиболее влиятельным в сфере теорети­ческих построений. Сравнение достижений разных эпох, народов или обще­ственных групп позволяло выносить суждения об уровне развития культуры, определять его как более или менее высокий (или низкий). Еще в первой по­ловине XX века подразделение народов на «вполне культурные» и «недоста­точно культурные» было делом обычным и могло осуществляться носителя­ми гуманистических идеалов, видевшими долг представителей «культурных» народов в том, чтобы помочь «некультурным». Будущий лауреат Нобелев­ской премии мира Альберт Швейцер, немецкий богослов, философ и врач, создавший на собственные скромные средства больницу в одной из африкан­ских деревень, писал в книге «Распад и возрождение культуры», изданной вскоре после Первой мировой войны (1923 год): «Ради усиления своей мощи каждое культурное государство брало себе в союзники всех, кого только

могло. В результате полуцивилизованные и совсем нецивилизованные наро­ды стали использоваться в эгоистических интересах одними культурными народами против других. Но помощники не довольствовались отведенной им ролью слепых орудий. Они во все возрастающей степени влияли на ход со­бытий, пока не приобрели власти предписывать культурным народам Евро­пы, когда следует выступить ради них друг против друга. Таково было воз­мездие за то, что мы отказались от собственного достоинства и принесли в жертву бескультурью последние остатки того общего достояния, которым некогда располагали» [143, с. 62]. Примечательно, что культуру и цивилиза­цию Швейцер отождествлял. Сегодня подразделение народов на подобные категории выглядело бы, по меньшей мере, некорректным. В контексте со­временных представлений о «мультикультурности» и культурном разнообра­зии как ценности подобные подразделения выглядят неуместными и непри­личными. Речь в этом контексте идет не о более или менее высоком уровне культуры, а о своеобразии культур, о необходимости понимать представите­лей иных традиций, носителей иных обычаев и нравов. В трактуемой таким образом культуре центральное место занимает этика. Достижения в сфере производства материальной и информационной продукции определяют те­перь не статус народа как «культурного» или «не вполне культурного», а ста­тус страны как «развитой» или «развивающейся» (при этом имеется в виду прежде всего экономическое развитие).

Следует заметить, что признание равноценности культур порой исполь­зуется в качестве аргумента в пользу невозможности прогресса в сфере нрав­ственности. А. Швейцер, разрабатывавший «моралистическую» концепцию культуры в период между двумя мировыми войнами, считал важнейшей при­чиной первой мировой войны «закат культуры», сведение культуры преиму­щественно к научно-техническим и художественным достижениям при пре­небрежении этикой. Характеризуя культуру в самых общих чертах как «про­гресс, материальный и духовный прогресс как индивидов, так и всевозможных сообществ», А. Швейцер придавал решающую роль в разви­тии культуры ее этической составляющей, а «этичность» видел в том, что «...индивиды и всевозможные человеческие сообщества соразмеряют свои желания с материальным и духовным благом целого и многих...» [143, с. 62- 63]. Культура, с этой точки зрения, предполагает прежде всего «смягчение» борьбы за существование для людей и сообществ, а конечной целью культу­ры выступает духовное и нравственное совершенство индивида.

Отстаивая идеалы единой культуры, Швейцер отрицательно относился к концепциям, утверждавшим национальную культурную самобытность. «Раньше была просто культура, - писал он, - и каждый культурный народ стремился усваивать ее в наиболее чистой и развитой форме. При этом на­родности было присуще гораздо больше самобытности и цельности, чем ны­не. ...Претензия на самобытность национальной культуры в том виде, как о