Российский государственный педагогический университет Факультет философии человека Реферат По дисциплине: методы изучения культуры На тему: «Новый историзм» как наука

Выполнил: студент 2 – го курса Алексеев Сергей

Санкт – Петербург

2012

Введение

В наши дни история, и её изучение является одной из самых противоречивых проблем современности. Она служит орудием политической борьбы, средством пропаганды и контроля общественного мнения. Многие учёные считают, что правдивую историю в такой ситуации создать невозможно. И подобные заявления вполне обоснованны. Зависимость исторической науки от идеологии и политики подтверждается всем предшествующим опытом историографии. Каждое новое поколение и разные политические режимы переписывают для себя историю заново и извлекает из нее собственную пользу.

Но, к счастью, в наше время есть возможность выбора в подходах к освещению истории.

«У истоков «Нового историзма»

М. Гросс писал, что до Второй мировой войны и сразу после нее еще не произошло кардинального пересмотра историками своих традиционных концепций и интеграции общественных и культурных аспектов в исторические исследования. Ведущие историки все еще пытались спасти историческую традицию, однако в их кругах уже формировались группы, выдвигающие новые принципы для исторической науки. В конце 1960-х годов происходит, наконец, ревизия традиционной истории. После войны возникают новые университеты, где преподают молодые профессора, ищущие пути по другую сторону историзма. История сближается с общественными науками, которые предлагают новые возможности исследования. В конце 1970-х - начале 1980-х гг. стало ясно, что ожидания относительно применения социологических методов к историческому исследованию по большей части не оправдались, все больше историков возвращались к повествовательным методам.

История как теоретическая дисциплина конструируется в постмодернизме в качестве нарративной, следовательно, разница между историческим исследованием и литературным произведением была уже не принципиальна. Литература стала претендовать на роль философии, а также громко заявила о своем давнем и тесном родстве с историей. О не различении исторического и литературного дискурсов писал Р. Барт. Он видел историю только как рассказ о событиях прошлого, так как история не отличается от эпоса, романа или драмы, основывается на поэтическом воображении, а с помощью языковых, повествовательных средств невозможно достичь объективности. Стало ясно, что уже не работает аристотелевская оппозиция реальность/вымысел: историк пишет о том, что произошло на самом деле, а поэт - о том, что могло бы случиться.

До XVIII века историки делили стиль своего повествования с писателями, затем пути истории и литературы разошлись, так как историки пошли по пути она учивания своего предмета, превращения истории в самостоятельную научную дисциплину. Повествование даже рассматривалось в качестве научного метода: историк украшает с его помощью результаты своих исследований. Отношения литературы и истории в XIX-XX веках были сложными.

После Второй мировой войны отношения между историей и литературой развивались не менее напряженно. Одни историки требовали отказа от стилистических средств литературной речи и перехода на понятийные средства выражения, другие призывали к существованию истории в качестве литературного жанра, чтобы их произведения были читабельными для широкой публики. В связи с распространением постструктуралистских идей, возобладала тенденция «олитературивания». Пришло понимание того, что история без литературы превращается в сухую статистику, переходит границу с социологией. По мнению Голо Манна, «конец истории» это не что иное, как превращение истории в музей, по которому человек если и захочет пройти, то будет воспринимать экспонаты все более отчужденно. Возможно, как раз единение истории и литературы есть выход из кризиса, «конца», который пророчат и истории и литературе.

Новое измерение исторической науке придали американские историки Хейден Уайт и Доминик Ла Капра. Они считали возможным и плодотворным соединение истории, литературы и философии. По их мнению, исторический текст находится в таких отношениях с реальностью, как и текст литературный. История, таким образом, не может стремиться к установлению истины об исторических фактах, так как прошлое реконструируется посредством языка и оформляется в связном повествовании. Уайт не сомневается в том, что события, описываемые историками, действительно имели место, но он убежден, что каждая попытка их описания основывается на воображении. По мнению Уайта и Ла Капра, историк должен постоянно подчеркивать, что его позиция и выводы, которые он делает, не являются единственно верными или возможными, так как есть несколько равноправных «правд». Историк эпохи постмодерна должен предлагать несколько версий-интерпретаций, давая читателю возможность самому выстроить смысл. По мнению Барта, задача исторической науки заключается в том, чтобы реконструировать исторические смыслы литературы.

Начиная с 1960-х годов историки, филологи и культурологи исследуют схожесть истории и литературы, ищут пути дальнейшего их развития в сближении методов. Внесли свой вклад в эту дискуссию и советские ученые, например, Ю.М. Лотман. Говоря о проблеме исторического факта, он отталкивается от того, что историк, в отличие от представителей других наук, «обречен, иметь дело с текстами». Между событием и историком стоит текст, который кем-то создан. Даже историк - непосредственный наблюдатель события передает только свою рефлексию о нем. Таким образом, событие оказывается зашифрованным в тексте, а историк предстает как его дешифровщик. Историк стремится извлечь из текста внетекстовую реальность, но по сути дела создает ее. По мнению Лотмана, синтез исторической науки с лингвистикой был бы более плодотворным, чем синтез истории с экономикой и социологией.Историческая наука сводилась к лингвистическому и литературоведческому анализу отдельных текстов - источников, а исторические свидетельства превращались в литературные произведения, которые закрывают доступ к прошлому. Однако появились направления, которые утверждали, что связь исторического текста с реальностью существует, что историю нельзя редуцировать до текста, что историк должен стремиться познать историческую правду, какой бы нестабильной она ни была.