16. Какие три парадигмы современной социологии выделяет п.Штомпка? Каковы отношения между ними? Какую новую исследовательскую перспективу дает третья парадигма по сравнению с первой и второй?

— рассуждает автор и прослеживает, как изменялись теоретические представления о субъекте социального процесса. Вначале субъект располагался вне социальной системы (Бог, Абсолютная идея...), затем был помещен внутрь социального организма, но дегуманизированно, как его собственная организмическая способность к развитию, далее персонифицирован в Великом человеке, Исторической личности. Следующий радикальный шаг — обращение к коллективному субъекту. Здесь П. Штомпка выделяет две парадигмы: логику коллективного действия и логику индивидуальных взаимодействий, образующих сложные сети. В предлагаемой им теории субъект, деятель предстает в многообразии своих модусов, в том числе в актах его коллективного творения в форме надындивидных социальных структур.  Деятельностная парадигма и историческая. В плюралистической панораме современной социологии ис­торическая ориентация явно находится на подъеме. Размах и ско­рость этого сдвига парадигмы можно оценить, сравнив мнения некоторых исследователей. В 1968 г. Эриксон воскликнул в от­чаянии: «Социологии в Соединенных Штатах по-прежнему не хватает исторического фокуса» (117; 61). 12 лет спустя К. Бурк возвестил: «Историческая социология является сейчас течением» (65; 28). Годом позже Тилли констатировал: «Ряд лучших, талан­тливых американских социологов обращается к историческим ис­следованиям» (402; 43), а в 1984 г. Т. Стокпол объявил о наступ­лении «золотого века исторической социологии» и пришел к вы­воду, что «сегодня поток исторической социологии превратился в реку и выплеснулся в водовороты, которые кружатся по всем частям социологического знания» (403; xii, 356). В исследованиях социальной реальности благодаря «истори­ческому коэффициенту» наконец преодолеваются старые дихото­мии непрерывности и изменений, статики и динамики, синхро­нии и диахронии. Исторический процесс квалифицируется те­перь как дсятельностный продукт, аккумулированный эффект продуктивных и репродуктивных усилий, предпринимаемых в ходе человеческой деятельности субъектами этой деятельности в структурах, созданных предыдущими поколениями. Как мы ви­дели, в работах исторических социологов явственно просматри­вается мысль о том, что движущей силой процесса является чело­век. И хотя главным для них остается загадка стабильности и трансформации, фактически их работы также способствуют на­ведению мостов между действием и структурой. «Исторический коэффициент» и «коэффициент действия» указывают на наличие двух взаимодополняющих и даже соизмеримых характеристик социальной реальности. Наследие теории деятельности соединяется с наследием исторической социологии, позволяя очертить контуры нового видения социального мира. Модель социального становления.(интегральная) Начнем с различения двух уровней социальной реальности: уровня индивидуальностей и уровня общностей. Первый представляют отдельные люди или члены конкретных коллективов (групп, ассоциаций, общностей, движений и т.д.)) второй — аб­страктные социальные целостности надындивидуального типа, представляющие своеобразную, специфическую социальную ре­альность (общества, культуры, цивилизации, общественно-эко­номические формации, социальные системы и т.д.)- Социальные целостности интерпретируются не как простые совокупности или метафизические сущности, а как структуры; социальные индиви­ды также рассматриваются не как пассивные объекты или пол­ностью автономные субъекты, а как деятели, ограниченные в своей деятельности. Это — первое различие. Теперь можно добавить второе различие, связанное с двумя способами существования социальной реальности — в качестве потенциальной возможности и в действительности. Под первым мы имеем в виду внутренние тенденции, семена или зародыши будущего, способности, возможности, «силы» и т.д.; под вторым — процессы, трансформации, развитие, поведение, деятельность и т.д. Каждый из названных способов может быть обнаружен в ос­новных компонентах социального мира. Структуры могут рас­сматриваться как потенциальные возможности, раскрывающиеся в деятельности; деятели (агенты, субъекты) — как потенциаль­ные возможности, реализующиеся в действии. Таким образом, соединяя («скрещивая») обе дихотомии (уровней и способов), мы получаем четыре категории, составляющие четыре краеугольных камня в нашей модели: структуры, деятели (агенты), деятельность, действия. Сразу же, как только историческая соци­ология впервые открыто заявила о себе, она полностью поддер­жала тезис о «необходимости воссоздать противоречия действия и структуры с точки зрения протекания этого процесса во време­ни, реорганизовать исследования в терминах диалектики струк­турирования» Модель позволяет точно определить три понятия, имеющие решающее значение для понимания социальной динамики: понятие «функционирование» охватывает все, что происходит в обществе в некоторый момент времени; категория «социальное изменение» описывает отдельно взятое изменение (преобразование) общества от одной, более ранней стадии к следующей, более поздней; понятие «исторический процесс» от­носится к последовательности самопреобразований, которые претерпевает общество на протяжении большого отрезка времени. Соответственно мы можем усложнить введенное выше разделение понятий «внутреннее» и «внешнее время», указав на две важные разновидности последнего: краткосрочное время социальных изменений и подлинно историческое, уходящее в бесконечность время. До сих пор речь шла о многоуровневой модели социальной реальности, которую мы создали и «оснастили» двойной динамикой — внутренним функционированием и самопреобразованием. В соответствии с этой моделью общество не только строится особым образом, но и обладает особым механизмом самодвижения, благодаря которому оно постоянно изменяется. Ну а сам механизм изменяется или он неизменен; является он постоянным и исторически универсальным? Или исторический релятивизм касается не только параметров и переменных модели, но и принципов ее динамики? По сути дела это вариант давнего вопроса: затрагивают исторические изменения исключительно факты (состояния общества) или и социальные законы (145)? Я склоняюсь к последнему (та­кую позицию можно назвать «радикальным историзмом») и отрицаю идею внеисторических, универсальных социальных законов (386) В терминах нашей модели это означает, что историчес­кие изменения, преобразования охватывают не только субъектов, структуры и деятельность, не только действия и практику, не толь­ко природу и сознание, но и связи между всеми ними, способы, которыми они объединяются и своими действиями порождают социальную динамику. Короче говоря, я заявляю, что со временем сами принципы деятельности человеческого общества, спо­собы его функционирования и изменения подвергаются значи­тельным трансформациям. И теперь к моей модели добавляется самый последний, наиболее сложный узел обратной связи: дело не только в том, что деятельность агентов (субъектов) изменяется в процессе их собственной практики, но и в том, что само социальное становление изменяет свой облик в ходе истории. И здесь мы уже вступаем в область метадинамики. Образно говоря, речь идет о становлении самого механизма становления. Польский социолог Петер Штомпка рассматривал взаимосвязь социальных структур и деятельных социальных субъектов (агентов) как фактор социальных изменений. Он считал, что для углубленной интеграции общества правильнее воспринимать единую агентно–структурную реальность, их конкретное слияние. Далее Штомпка предлагает рассматривать ее через призму двух сред человеческого существования – природы и сознания. При этом общий знаменатель исторической тенденции П. Штомпка понимает как растущий контроль над средой, управление ею и обособление от нее. В итоге наступает переход из царства необходимости в царство свободы. Так, П. Штомпка находит понимание исторического процесса у К. Маркса, но трактует его по–своему.