Индивидуалистская, персоналистская и экзистенциалистская модели человека
Индивидуалистско-персоналистская концепция человека на протяжении веков почти всегда оказывалась реакцией на те философские направления, которые при истолковании человека отдавали предпочтение принципу универсальности, категории общего в человеческом бытии. Персоналистски ориентированные мыслители выступают против рационализма и натурализма, выдвигавших на первый план в своих объяснительных схемах абстрактные структуры мира либо детерминистски понимаемые закономерности природы. Они указывают и на опасность, которая грозит из идеалистического лагеря в форме объективного идеализма: живой индивидуальный человек здесь как бы растворяется в отношениях объективного духа.
Персоналистская картина человека исторически восходит к некоторым антропологическим идеям Августина. Историческое значение концепции этого мыслителя состоит в том, что он ставит в центр своей философии человека как живую личность. Августину принадлежит заслуга обоснования самонаблюдения как метода постижения человеческой природы.
Важнейшим элементом учения Августина, оказавшим наиболее сильное влияние в истории, является выделение им воли, которая у него тесно связана с любовью. Для конкретной нравственной жизни человека решающую роль играет не столько интеллект, сколько воля.
Следующий шаг к индивидуализму совершает английский философ Уильям Оккам (1300—1349 гг.). В мире существуют лишь единичные вещи. Что касается общих сущностей и порядков бытия, то они — лишь "имена". Они не обладают никакой реальной действительностью и не могут оказывать на человека детерминирующего влияния. Поэтому человек есть живая воля, свободный индивидуум, и эта индивидуальность является его подлинной сущностью. Если Оккам и не доводит учение о человеке до полного релятивизма, то только потому, что переносит принцип субъективного произвола с человека на Бога.
В Новое время уже не Бог, а человек, субъект становится в полном смысле слова центром философского мышления. Начиная с Возрождения, философия целиком предоставляет человека самому себе, рассматривая его как живую индивидуальность, которая обретает свои корни, безусловно, в потустороннем мире. Если прочие существа обладают жестко фиксированной природой и подчиняются строгим естественным законам, то человек, опираясь на свою волю, осуществляет свободный выбор образа жизни.
Индивидуалистски-плюралистическая тенденция в развитии антропологических идей находит свое оригинальное выражение в учении Г. Лейбница (1646—1716 гг.) о монадах. Идею Декарта о духе как самостоятельной субстанции он делает фундаментом своей антропологии. Все, даже физические тела, состоит из духовных субстанций — монад. Таким образом, идея живой, индивидуальной души стоит в центре всей концепции. Каждая монада, а тем самым и каждый человек, является уни- кальным центром свободной, спонтанной активности. Хотя, по учению Лейбница, все бытие и состоит из монад, они тем не менее различаются степенью сознательности. Низшие монады бессознательны. Лишь в человеке монады достигают самосознания и духовности. Последовательное проведение принципа индивидуальной субстанции могло привести автора к крайнему субъективизму и релятивизму, но приверженность Лейбница рационализму позволила ему найти компромиссное решение: хотя все монады по своей природе абсолютно замкнуты на себя, они подчиняются принципу "предустановленной гармонии". Если "изнутри" все монады уникальны, свободны и спонтанны, независимы и самодостаточны, то "извне" они подчинены рациональной закономерной связи.
В XIX веке немецкий философ Людвиг Фейербах (1804— 1872 гг.) решительно выступает против объективно-идеалистических концепций человека, против его растворения во всеобщих идеях. В первую очередь он предпринимает попытку вернуть законные права целостному живому человеку в его природной посюсторонности — человеку, который есть не только момент всеобщих связей, но и конкретное "Я", выступающее по отношению к другому человеку как живое "Ты". Человек, согласно Фейербаху, никогда не может быть понят во всей своей действительности, если брать его только как поверхностную персонификацию развития идей. Существование субъекта нельзя рассматривать лишь абстрактно-теоретически. Напротив, он должен восприниматься во всей своей практической конкретности. Между отдельными индивидами существует не абстрактно-идеальная, а реальная взаимозависимость. Любовь, как живая, основанная на страстях встреча "Я" и "Ты", есть подлинный центр антропологической концепции Фейербаха.
Одной из характерных идей XIX века была также идея историчности человека, восходящая к творчеству немецкого мыслителя Иоганна Готфрида Гердера (1744—1803 гг.). Если рационализм просветительства на передний план ставил отношение человека к природе, то для Гердера более важным было его отношение к истории. Только в историческом контексте может быть раскрыта сущность человека. Последний выступает прежде всего как творец и хранитель общества и культуры. Его индивидуальность проявляется тут по существу, в действии и творчестве. В отличие от животного, у человека нет жестко заданных характеристик. Но именно этот недостаток становится для него поводом показать себя человеком; он должен сам определить и сформировать себя — именно потому, что еще не предопределен. Особую роль в этом процессе творческого формирования играет язык, который тесно связан с разумом и неотделим от него.
Персоналистскую картину человека, еще сохраняющую связь с идеей объективных порядков бытия, мы встречаем в философии Макса Шелера (1874—1928 гг.). Во главу угла его философия ставит личность как живой центр, из которого исходит действие. Для человека существенно то, что он — личность, а потому он не может быть выведен из каких бы то ни было нижележащих слоев природы. Личность — это динамичное духовное единство, которое никоим образом не может быть схвачено в научных категориях. Личность не допускает объективизации, как ее допускают психические процессы, и, таким образом, они не тождественны с духовным "Я". Глубочайшее ядро человеческого духа нельзя рассматривать как субстанцию. Субстанциальную трактовку духовности Шелер отвергает потому, что она делает человека вещью в ряду вещей. Личность не является чем-то готовым, законченным, она всегда — действующее начало, не подчиняющееся причинным закономерностям; напротив, свобода — суть бытия человеческой субъективности. Личность не "есть", она "становится". Однако это становление все же не является абсолютным. Текучее бытие личности сохраняет связь с царством общезначимых ценностей. Человек подчинен этому царству ценностей, и он лишь постольку действительно является человеком, поскольку воплощает надличностные смыслы и ценности.
Вильгельм Дильтей (1833—1911 гг.) в своей "Философии жизни" пытается трактовать человеческую жизнь, целиком и полностью исходя из нее самой. Он отвергает какие бы то ни было установления, наличие которых предполагается по ту сторону жизни, какие бы то ни было универсальные порядки. Любая попытка объяснить человека, исходя из вечных сущностей, ценностей и принципов, по его мнению, обречена на неудачу. Таким же неудовлетворительным является объяснение через законы детерминизма. Естественнонаучные методы, предполагающие причинный подход при объяснении наблюдаемых явлений, не срабатывают при изучении духовной жизни. Таким образом, Дильтей обосновывает наличие особого метода для гуманитарных наук, а именно — метода понимания (в отличие от метода объяснения в естественных науках), схватывающего постигаемое явление в целом. Этому соответствует трактовка человеческого субъекта у Дильтея — он не выступает как субъект логики или как субъект теории познания, он предстает во всей своей жизненной полноте, которая охватывает и его иррациональные стороны. Дильтей отвергает применимость понятия субстанциональности к психической жизни. Понятие субстанции относится лишь к миру вещей и не может переноситься на явления духовного порядка.
В своем учении о человеческом бытии Серен Кьеркегор (1813—1855), выступив против объективного идеализма Гегеля, проповедовал "неуместность философии как чистой теории абсолютного духа для существующей деятельности и для реального существования человека. Ибо только принимая во внимание эту реальность и возможность человеческого бытия, философия имеет смысл". Если спекулятивная философия хочет подвергнуть рассмотрению человека, используя логику, то это невозможно, ибо логика не связана со временностью, она строит свои выводы и развивает свои положения "под знаком вечности", тогда как реальное существование человека — экзистенция насквозь пропитана временем, течет, постоянно изменяется. Основной принцип логики — необходимость, а экзистирующие индивиды случайны, единственны в своем роде и непохожи друг на друга. Человеческая жизнь не есть детерминированный рациональный процесс. В ней постоянно происходят неожиданные скачки, принимаются непредсказуемые решения. Она абсурдна в сущности своей и непостижима для разума. Эта принципиальная бессмысленность человеческого существования находит свое субъективное выражение в страхе. Человек никогда не может достичь стойкого душевного равновесия. Экзистенция всегда остается во власти своей бесконечной свободы, возникающей из "ничто" и не знающей никаких заранее заданных установлений и норм. Отсутствие общезначимых порядков приводит человека к полной изоляции, из которой его спасает только прыжок в религиозную веру.
Человеческое существование, согласно Кьеркегору, происходит в трех различных сферах: эстетической, этической и религиозной. Эстетическое существование — это пассивное наслаждение тем, что дано. При этом человек утрачивает себя. В этическом измерении бытия высшим принципом выступает исполнение долга, самоотверженная жизнь, руководимая благородными побуждениями. Однако индивидуум чувствует, что в этой сфере он слишком сильно утрачивает себя, подчиняясь абстрактности общезначимых принципов. В результате внезапно появляется страх перед общим для всех законом и внутренняя пустота, которые дают импульс к прыжку в религиозную сферу. В ней существование человека достигает вершины, какая только возможна. Здесь он в одиночестве предстает перед Богом — как грешник. Страх перед грехом терзает его, но он будет спасен благодаря своей вере и божественной любви. Для этой веры, однако, нет никаких рациональных оснований и общезначимых мерок. Здесь не действуют ни чьи-то слова, ни аргументы. Подлинная вера — это чистая субъективность, несказанность, импульсивность, парадокс. Кьеркегор был убежден в том, что в своем экзистенциальном бытии человек не способен к подлинному общению с другими людьми. Панцирь индивидуальной структуры экзистенции наглухо замкнут, наподобие монады, для всех земных отношений и коммуникативных связей. Самораскрытие человека по отношению к другим только ослабляло бы интенсивность встречи с Богом. Только с ним одним возможна жизненная встреча. Обратиться к нему, вступить в коммуникацию с ним — единственная подлинная цель человека.
Мартин Хайдеггер (1889—1976 гг.) выступил против традиционного отождествления бытия с сущим, т. е. с эмпирическим миром вещей и явлений. Ключевой вопрос философии — вопрос о смысле бытия, который может быть раскрыт лишь через рассмотрение человеческой жизни, поскольку только человеку изначально свойственно понимание бытия. Таким образом, Хайдеггер делает анализ человеческого существования основой своей философской системы. Онтологической сердцевиной бытия человека является его конечность, существование во времени, поэтому время должно быть рассмотрено как самая существенная характеристика. Переживание своей временности, однократности и смертности конституирует духовный опыт личности. Человек на своем опыте испытывает ничто (как противоположность сущему) главным образом в переживании страха. Страх как состояние есть способ бытия-в-мире. -__
Сущее, взятое само по себе, — бессмыслица, абсурд, хаос. Не существует какой бы то ни было объективный порядок, строй ценностей. Форму, смысл, структуру сущему может сообщить только человек или, лучше сказать, только само бытие через посредство человека. Принципиально важно, однако, то, что, согласно Хайдеггеру, и человек, который призван к смыслозадающей деятельности, сам по себе не имеет никакой жесткой структуры и формы. Отсутствие сущностной структуры у человека не означает, что он обречен на прозябание. Напротив, оно означает, что жизнь человека открыта для глубоких возможностей. Человек по сути своей — это экзистенция, т. е. он не определен, не запрограммирован с самого начала, а открыт для будущих возможностей. Жизнь человека — это не статический элемент, а в первую очередь — "бытие-в-возможности". Он всегда "уже-впереди-себя", всецело устремлен в будущее. Человек — это бытие, главное в котором — его собственные возможности.
Свобода человека реализуется в выборе будущих возможностей. Свобода обретает свой смысл только благодаря трансценденции. Дело в том, что бытие человека как "бытие-в-возможности" никогда не завершено, напротив, оно всегда представляет собой некоторое "еще-не"; оно должно то и дело выходить за пределы своего состояния на данный момент, трансцендировать его. Таким образом, трансценденция вечно остается открытой, она всегда стремится реализовать проект того, чем она желает быть.
Последователь Хайдеггера французский философ Жан-Поль Сартр (1905—1980 гг.) бытию внешних вещей ("в-себе-бытие") противопоставляет бытие человека — "бытие-для-себя". Однако в человеке есть такая сторона, которая сближает его с миром вещей, с так называемой фактичностью. Это — тело человека, его прошлое, его смерть. Последняя означает триумф детерминированности, фактичности, абсурдности, низводя человека к вещественности. И все же главное в человеке противоположно фактичности. Прежде всего — это свобода. Она не есть просто свойство индивида среди других свойств: свобода — это то, что всецело определяет человека. Но "бы-тие-для-себя" не есть какой-то особый слой или тип реальности, оно, скорее, есть некая негативность, отрицание, "зияние" в бытии, но именно эта негативность и создает простор для созидания и свободы.
Мотивы персонализма и экзистенциализма можно обнаружить в философской концепции Н. А. Бердяева (1874— 1948 гг.). В первые годы творческого пути русского философа заметно влияние марксизма; позднее его привлекают идеи Вл. Соловьева и Ф. Достоевского. Зрелый этап философской эволюции Бердяева характеризуется разработкой нескольких ключевых идей: идеи свободы, лежащей в основе онтологической системы философа, идеи "творчества" и "объективации", идеи "личности" и идеи эсхатологического смысла истории. Исходный пункт его философствования — первичность свободы по отношению к бытию. Свобода не может быть детерминирована никаким бытием, а также Богом. Поэтому субъект имеет явный приоритет перед объектом. Именно в человеке как субъекте открывается смысл бытия.
Бердяев резко противопоставляет два рода реальности, находящихся в постоянном взаимодействии между собой. С одной стороны, это — свобода, дух, субъект, с другой стороны, —это мир необходимости, сфера феноменов, объектов. Мир объектов лишен духовности и свободы; его закон — зло, страдание, рабство, коренящееся в "объективации". Ей противостоит творчество, преодолевающее объективацию и отчуждение. Объективация означает "ниспадение" свободы в необходимость при ее проявлениях в "здешнем" мире.
Субъект, по Бердяеву, не есть лишь индивидуальная, изолированная экзистенция. Он способен вступать в "коммуникацию" с "другим". Отношение между "Я" и "другими" всегда диалектично: с одной стороны, невозможно полное растворение партнеров по коммуникации друг в друге, с другой стороны, они не могут быть обречены и на полную индивидуалистическую разъединенность. Субъективность имеет не только негативную характеристику в смысле отсутствия всякой объективной детерминации, но и позитивную — через творчество. Человек призван к творческой деятельности в мире и продолжает божественное дело творения. Мир не закончен, человек в своей свободе продолжает придавать ему форму и новизну.